Глядя на человека в окошке приемной, Марта спрашивала себя, что именно делает его лицо приятным. Может быть, просто то, что он сейчас сказал. Большинство посетителей приемной просили бутерброд с кофе или хотели поговорить о своих воображаемых и действительных проблемах. Либо же они приносили полную упаковку или ведро, набитое использованными шприцами, которые служили валютой для получения новых чистых шприцев. А новый постоялец только что сказал, что он обдумал вопрос, заданный ему на собеседовании насчет планов на будущее. И что теперь они у него имеются. Он хочет найти работу. Но для этого ему понадобится представительный наряд, костюм. И он видел на складе несколько костюмов. Нельзя ли одолжить…
– Разумеется, – ответила Марта, встала и пошла впереди него.
Она чувствовала, что уже давно не ходила такой легкой походкой. Конечно, может быть, это всего лишь фантазия и он забросит свой проект, как только столкнется с противодействием. Но это хоть что-то, надежда, временная остановка на вечном пути в одну сторону – на дно.
Марта сидела на стуле у двери в узком складском помещении и смотрела, как мужчина натягивает на себя костюмные брюки перед прислоненным к стене зеркалом. Он примерял уже третьи. Однажды к ним на экскурсию пришли политики из Городского совета. Они хотели удостовериться, что качество жилья в пансионах Осло более чем удовлетворительное. На складе один из них поинтересовался, откуда у них столько костюмов; он полагал, что такое предложение готовой одежды в пансионе вряд ли оптимально соответствует запросам потребителей. Политики тихо посмеивались над этим до тех пор, пока Марта с улыбкой не сказала: «Живущие здесь чаще любого из вас ходят на похороны».
Он был худым, но не настолько тощим, как она думала. Когда он поднимал вверх руки, чтобы натянуть одну из приготовленных ею рубашек, она видела, как играют под кожей мышцы. У него не было татуировок. Вместо этого бледная кожа была покрыта следами от уколов: на внутренней стороне коленей, бедер, на ногах, сбоку на шее.
Мужчина натянул пиджак и осмотрел себя, после чего повернулся к Марте. Он был одет в полосатый костюм. Вероятно, предыдущий владелец успел надеть этот костюм всего несколько раз, после чего мода изменилась и он по доброте душевной и по велению моды отдал его и остальные вещи из прошлогодней коллекции на благотворительность. Костюм был самую капельку велик.
– Великолепно, – рассмеялась Марта, всплеснув руками.
Он улыбнулся. И когда улыбка добралась до его глаз, ей показалось, что в них словно включили микроволновку. Это была та улыбка, которая способна смягчить напряженные мышцы и застывшие чувства. Такая улыбка была просто необходима человеку с compassion fatigue, но – и эта мысль до сих пор не приходила Марте в голову – она не могла ее себе позволить. Марта отвела взгляд от его глаз и осмотрела его с ног до головы.
– Жаль, у меня нет для тебя хороших ботинок.
– Эти вполне подойдут. – Он поставил на пятку синюю кроссовку.
Марта улыбнулась, на сей раз не поднимая глаз.
– А теперь тебе надо подстричься. Пошли.
Она провела его в приемную, усадила на стул, укрыла двумя полотенцами и взяла кухонные ножницы. Затем смочила его волосы водой из-под крана в кухне и расчесала собственной расческой. И под комментарии и советы других девочек из приемной волосы с его головы стали падать на пол. Некоторые постояльцы останавливались у окошка приемной и жаловались, что их никогда не стригли, так почему же к этому новенькому особое отношение?
Марта прогнала их и снова сосредоточилась на стрижке.
– Где собираешься искать? – спросила она, глядя на светлые красивые волосы на затылке.
Для них нужна машинка. Или бритва.
– У меня есть кое-какие знакомые, но я не знаю, где они живут, так что я собирался начать поиски с телефонного справочника.
– Телефонного справочника? – фыркнула одна из девушек. – Ты найдешь работу в Интернете.
– Правда? – произнес молодой человек.
– Точняк! – засмеялась она.
Чуточку слишком громко. И глаза у нее засверкали, заметила Марта.
– Я купил телефон с доступом в Интернет, – сказал парень. – Но я не знаю, как…
– Я могу тебе показать! – Девушка подошла к нему и протянула руку.
Он вынул телефон и отдал ей. Она привычно начала нажимать кнопки.
– Просто погугли вот здесь. Какое имя искать?
– Имя?
– Да. Имя. Например, мое имя Мария.
Марта попыталась послать ей мягкий предостерегающий взгляд. Девушка была молоденькой, она только что начала у них работать. Она прослушала пару курсов по социологии, но у нее не было опыта. Того опыта, что подсказывает, где именно проходит невидимая граница между профессиональной заботой и слишком тесным общением с постояльцами.
– Иверсен, – сказал парень.
– Будет много совпадений. Если назовешь еще первое имя, то…
– Просто покажи мне, как искать, и дальше я сам введу все данные, – сказал парень.
– О’кей. – Мария понажимала еще какие-то кнопки и вернула ему аппарат. – Вот. Теперь он в режиме поиска.
– Большое спасибо.
Марта закончила, оставалось только разобраться с волосами на шее, и она вспомнила, что нашла бритвенное лезвие, приклеенное к оконному стеклу, в комнате, которую убирала сегодня днем. Бритвенное лезвие, наверняка использовавшееся для измельчения порошка, предназначенного для вдыхания, она положила на кухонный стол, чтобы выкинуть в первое же принесенное ведро со шприцами. Она зажгла спичку, подержала лезвие несколько секунд над огнем и сунула под холодную воду, зажав между большим и указательным пальцем.
– Сейчас сиди совершенно спокойно, – велела она.
– Мм, – ответил парень, набиравший что-то в телефоне.
Марта содрогнулась, когда увидела, как тонкое стальное лезвие скользит по мягкой коже на шее, как отсекаются и падают волосинки. Мысль появилась автоматически: как мало надо. Как мало отделяет жизнь от смерти. Счастье от несчастья. Наполненное смыслом от бессмысленного.
Но вот дело было сделано. Марта заглянула ему через плечо и увидела, какое имя он набрал, и крутящийся значок ожидания результатов поиска.
– Вот так, – произнесла она.
Он запрокинул голову и посмотрел на нее:
– Спасибо.
Она взяла полотенца и поспешила в моечную, чтобы не разбросать состриженные волосы.
Йонни Пума лежал в темноте, повернувшись лицом к стене, и слушал, как тот вошел в дверь, беззвучно закрыл ее за собой и проскользнул в комнату. Но Йонни не спал и был готов. Парень познакомится с железными когтями Пумы, если попытается взять его наркотики.
Однако парень не стал приближаться к нему. Йонни услышал, как открывается дверь шкафа.
Он повернулся в постели. Это был личный шкаф парня. Ладно, значит, он уже проверил шкаф Йонни, пока тот спал, и обнаружил, что взять там нечего.
Полоска света просочилась между шторами и упала на парня. Пума придвинулся ближе.
Парень вынул что-то из красной сумки, и теперь Йонни увидел, что именно. Парень встал на цыпочки и спрятал вещицу в пустую коробку от кроссовок, которую убрал на верхнюю полку.
Когда парень закрыл шкаф и повернулся, Йонни быстро зажмурился.
К черту, подумал он, не открывая глаз. Но он знал, что сегодня ночью спать не будет.
Маркус зевнул, приложил глаз к биноклю и стал разглядывать луну, висевшую над крышей желтого дома. Потом он снова направил бинокль на сам дом. Сейчас в нем было совсем тихо. Больше ничего не происходило. Но вернется ли сын обратно? Маркус надеялся, что да. Может быть, Маркус узнает, зачем ему понадобилась та вещь, та старая блестящая штуковина, лежавшая в ящике письменного стола и пахнувшая маслом и металлом. Может быть, именно ею его отец воспользовался, когда…
Маркус снова зевнул. Сегодняшний день был наполнен событиями. Он знал, что сегодня ночью будет спать как убитый.
Глава 16
Агнете Иверсен было сорок девять лет. Впрочем, если судить по гладкой коже, острому взгляду и стройному телу, то ей можно было дать лет тридцать пять. Однако все давали ей больше из-за рано поседевших волос, консервативного, классического, вневременного стиля, которого она придерживалась в одежде, и из-за слегка старомодной речи человека с хорошим образованием. И конечно, из-за образа жизни, который семья Иверсен вела в районе Хольменколлосен, расположенном на холме над городом. Казалось, семья принадлежала к другому, прошлому поколению. Агнете была домохозяйкой, и у нее имелось два «домашних ассистента», помогавших ей содержать в порядке дом, сад, Ивера Иверсена и удовлетворять большие и малые потребности их сына, Ивера-младшего. Даже по сравнению с окружающими громадными виллами дом Иверсенов отличался своими размерами. Но работа по хозяйству была настолько выполнимой, что «домашние ассистенты» (или «слуги», как Ивер-младший немного саркастически называл их теперь, когда стал студентом и начал общаться с новыми людьми социал-демократического склада) не приходили раньше двенадцати. Это означало, что Агнете Иверсен совершенно спокойно могла встать первой, совершить утреннюю прогулку по лесу, начинавшемуся прямо от границ их владений, собрать букет ромашек, а потом приготовить завтрак для своих двух мужчин. Она сидела с чашкой чая и смотрела, как они употребляют здоровый и питательный завтрак, приготовленный ею для начала длинного и напряженного рабочего дня. Когда они закончили трапезу и Ивер-младший поблагодарил за пищу рукопожатием, как в доме Иверсенов было принято на протяжении нескольких поколений, она убрала со стола и вытерла руки о белый передник, который позже положит в корзину для грязного белья. Затем она проводила их до парадного крыльца, поцеловала каждого в щеку и увидела, как неновый, но ухоженный «мерседес» задом выезжает из гаража на две машины на яркий солнечный свет. Сейчас, во время каникул, Ивер-младший работал в семейной риелторской компании, где, как надеялись родители, он поймет, что трудиться тяжело, что ничего не дается даром и что распоряжение семейным состоянием означает не только большую честь, но и массу обязательств.