Но вот ударила чья-то тяжелая меткая стрела, пробила панцирь и закачалась, вонзившись в грудь.
В эту острую минуту к нему со стены спрыгнул Певкест. И следом за ним - телохранитель Леоннат. Появился было и Абрей, но его тут же сбила стрела.
Певкест и Леоннат тотчас заслонили своими щитами раненого царя. Маллы с новым ожесточением напали на них.
Александр со стрелой в груди еще отбивался. Но скоро в глазах у него потемнело. И он упал тут же, где стоял, на свой щит…
Певкест и Леоннат сражались, насколько хватало их сил и умения, защищая царя. Стрелы гудели вокруг, ударяясь в щиты, в стены над их головой. Царь, истекая кровью, умирал.
Македоняне кричали и бесновались по ту сторону стены. Но чем больше спешили, стараясь взобраться на стены, тем хуже ладилось дело. Наконец, взбираясь и по лестницам, и по крюкам, вбитым в стену, и становясь друг другу на плечи, они начали массой валиться со стен внутрь крепости. Увидев, что царь лежит неподвижный и окровавленный, они подняли крик и плач и с яростью бросились на маллов. Они стали тесной стеной вокруг царя, закрывая его щитами. Маллы сгрудились около них. Началась битва насмерть.
Тем временем македоняне, оставшиеся снаружи, били бревном в ворота крепости. Ворота долго держались. И когда маллы внутри крепости уже начали теснить македонян, ворота рухнули и вместе с ними рухнула часть стены. Македонские отряды лавиной ворвались в крепость. Маллы были разбиты.
Царя вынесли из крепости без сознания, распростертого на щите. Александр был жив. Он пришел в себя, открыл глаза, увидел стрелу, торчащую в груди, и Фердикку, склонившегося над ним. Он смутно слышал, что кто-то в смятении зовет врача…
Преодолевая боль и дурноту, Александр приказал Фердикке надрезать рану и вытащить стрелу. Фердикка осторожно надрезал рану своим мечом и, крепко ухватив стрелу, выдернул ее. Кровь хлынула, заливая грудь, и Александр снова потерял сознание.
Македоняне, видевшие это, опять подняли крики отчаяния: они решили, что царь умер.
Эту весть - царь умер! - из-под стен крепости маллов привезли войскам Гефестиона, стоявшим лагерем при слиянии рек Гидраота[114] и Акесина. Лагерь пришел в смятение. Встревоженный Гефестион тут же послал гонцов узнать, что случилось с царем.
- Наш царь умер! Александр убит! Умер Александр! Умер! Убит!..
Черная тень смерти шла по лагерю. Воинов охватили страх и растерянность.
- Кто поведет войско дальше?
- Как мы дойдем до Македонии из этой чужой, враждебной и такой далекой земли?
- На пути у нас реки… Как мы перейдем их без Александра?
- Как мы справимся с варварами, которые теперь нападут на нас, - ведь Александра нет, им некого уже бояться!
Но вот словно заря засветилась среди черной ночи - Гефестиону привезли письмо от Александра.
- Вот он сам пишет вам, воины, сам, своей рукой. Он жив, он скоро вернется в лагерь!
И хотелось верить, и боялись верить. Обрадоваться и обмануться - это еще тяжелее. Ведь письмо могли написать и сами его телохранители… Войско по-прежнему волновалось.
Александр велел везти себя в лагерь.
Его перенесли на корабль и положили в палатку, поставив ее на корме. Александр лежал - у него не было сил встать, кружилась голова.
Весь лагерь стоял на берегу, когда подошла триера Александра.
Гефестион и Неарх вышли вперед, с тревогой следя глазами за медленно идущим кораблем. Они не видели на борту Александра. Снова гул рыдания и горя прошел по войскам - везут тело царя!
Александр услышал это. Он приказал убрать палатку, чтобы все видели его. И когда триера наконец пристала к берегу, он, приветствуя войско, поднял и протянул к ним руку. Радостный вопль взорвался над берегом. Царь жив! Царь вернулся к ним!
Александр, еле передвигая ноги, вышел на берег. Щитоносцы принесли ложе, чтобы отнести царя в лагерь. Но он отказался.
- Коня!
И войско увидело его на коне. Крик торжества пронесся над рекой. Воины кричали, ликовали, били в щиты. Они шли за царем до самого шатра. Александр сошел с коня, из последних сил стараясь держаться твердо, направился в шатер. Воины ликовали. Его спасение - их спасение. Воины были убеждены, что никто, кроме Александра, не сможет привести их обратно домой из этого страшного похода.
Войдя в шатер, Александр свалился в изнеможении. Врачи приняли его, обмыли и перевязали рану, наложили целительные припарки. Успокоенный и счастливый, Александр наконец остался в благоуханной тишине шатра.
Царь тяжело болел. Но как только рана закрылась и перестала кровоточить, он уже снова сидел на коне.
Александр не торопился в обратный путь. Прежде чем уйти, он решил исследовать судоходность великой реки Инда: эту реку он уже включил в свою необъятную державу.
Теплое февральское небо проливало золотой свет на цветущие берега Инда. Корабли подняли паруса, сразу отбросившие разноцветные отражения в ультрамариновую воду реки. Гребцы взялись за весла.
Царь долго стоял на корме. Здесь, при слиянии пяти восточных рек, в прекрасном месте, где широкий Панджнад впадает в Инд, по воле Александра поднялся город. Еще одна Александрия. Еще одна крепость македонского царя, поставленная на завоеванной земле. Александрия на Инде… Царь задумчиво смотрел, как удаляется берег и на нем желтые, еще не достроенные городские стены, маленькие новые дома, намечающие улицы… Эллинский город. Его город.
Снова мерный плеск весел, ритмичные возгласы келевстов[115], крылатый шум парусов… Невиданной силы растительность, огромные, с многочисленными воздушными корнями странные деревья, пальмы с роскошными резными кронами, мелькающие среди темной зелени рыжие обезьянки, яркие голубые и красные птицы, взлетающие над ветвями, - все это медленно проходило перед глазами македонян, как длительный полуденный сон.
Александр, скрывшись от зноя в тихую глубь корабля, позвал к себе флотоводца Неарха, Онесикрита - кормчего своей царской триеры, позвал географов и землемеров, которые сопровождали войско…
На столе лежала новая географическая карта.
- Когда-то персидский царь Дарий, сын Гистаспа, как вам всем известно, послал Скилака из Карианды по этому пути, - сказал Александр. - Скилак проплыл по всему Инду, вышел в Океан, прошел в Красное море, приплыл к побережью Египта. Значит, мы сможем сделать то же самое.
- Как верить этому человеку? - возразил Неарх, сдвинув свои широкие черные брови. - Ведь он много написал всякой ерунды. Где эти одноглазые люди? Где эти одноногие, которые заслоняются своей ступней от солнца?
- Как знать? - ответил ему Онесикрит. - Может, мы просто не видели того, что он видел. Или ему рассказывали…
- Эти географы и путешественники, к сожалению, много напутали, - сказал Александр. - Вот и Гекатей пишет: население многочисленное и воинственное. Это правда. Но он же выдумал, что здесь муравьи почти с лисицу ростом и что они добывают из земли золотой песок!
- Я тоже слышал об этих муравьях! - живо возразил Онесикрит. - Царь, это такая страна, где все возможно!
- Мы достаточно глубоко прошли по этой стране, чтобы увидеть и муравьев, и одноглазых, и одноногих, - рассердился Неарх, - но мы их не видели. Ктесий, как теперь нам стало ясно, тоже немало наболтал чепухи! Мы должны сами все увидеть и написать о том, что видели. Это наше дело - прокладывать дорогу.
- Друзья мои, - сказал Александр, - вот что я думаю и что хочу осуществить. Мы идем к дельте Инда. Мы уже не можем обманываться, как раньше, руководствуясь сведениями ученых, но никогда не бывавших здесь людей. Я говорю о том, что писал Аристотель: устье Инда и устье Нила очень близки друг к другу. Все не так! Хотя в Инде, как и в Ниле, живут крокодилы.
- Далеко не так, - подтвердил Неарх.
- Если мы пройдем дельту Инда, куда выйдут наши корабли?
- В Океан… - раздались неуверенные голоса.
- И если мы пойдем по Океану, то должны прийти в Персидское море. Не так ли?
С уверенностью ответить на этот вопрос не мог никто.
- Узнаем, царь, - сказал Неарх, - когда пройдем этот путь.
- Но ведь надо знать, куда идешь, Неарх!
- Мы, царь, пока можем только предполагать.
- Я предполагаю, - после раздумья сказал Александр, - что мы выйдем в Персидское море, к устью Паситигра. А там мы дома!
В Патталах, большом городе, стоявшем у дельты Инда, Александр решил построить военную крепость. Весь нижний Инд, его дельта, будет под властью этой крепости. Паттала может быть и прекрасным торговым пунктом - водный путь с моря в Индию, а из Индии в море и дальше, в азиатские страны.
Крепость Александр поручил строить Гефестиону.
Гефестион за время похода уже немало построил и городов, и крепостей, и гаваней, и верфей. Шум стройки, звонкий перестук топоров заполнили берег, и Александр знал, что в самый короткий срок, какой возможен, у начала рукавов Инда будет стоять сильная крепость, будут гавани и будут верфи, в которых будут сколачиваться новые корабли.
Царь старательно расспрашивал индийцев из Патталы:
- Что там, если идти на восток? Какие там земли?
- Там пустыня.
- Реки, озера, какая-нибудь вода есть там?
- Там нет воды. Там нет никакой воды.
- А как же там живут люди?
- Там не живет никто.
- А если отсюда идти на запад?
- Там Гедросия. Там живет племя оритов и племя гедросов. И тоже пустыня.
- Ну, если там живут люди, то не такая уж это пустыня!
Наступила спокойная, размеренная жизнь военного лагеря с его мелкими ежедневными заботами. Строительный шум работ в Патталах. Заснувшие корабли с опущенными парусами. Вечерние беседы с друзьями, которые являлись к царю, нарядные и умащенные благовониями. Царь замечал, как они осунулись, как почернели под индийским солнцем, как много прибавилось у них морщин, а у иных и седины…