Александр поднялся на триеру.
- Осадить остров! - приказал он.
- Царь, берега острова высоки и отвесны…
- Поставить на триеры лестницы!
Корабли подошли к острову. На передней триере стоял Александр. Наемники увидели и узнали царя - его драгоценные доспехи жарко горели под солнцем.
Триеры подошли к острову и остановились. На них медленно начали подниматься осадные лестницы. На островке теснилось около трехсот человек. Наемники стояли с оружием в руках, готовые к сражению, которое должно окончиться только их смертью. Они знали, что пощады им не будет.
- Выдайте Мемнона! - потребовал Александр.
- Здесь нет Мемнона, - ответили с острова, - он бежал.
- Бежал. Опять бежал! А вы - что же вы будете делать теперь?
- Сражаться и умирать.
Александр задумался, глядя на отважных людей, у которых не было никакого выхода, кроме смерти. Это стояли эллины, в таких же одеждах, как его воины, с таким же оружием в руках… И говорили они на том же языке, как и те воины, которые пришли с ним из Эллады, и на котором говорит он сам…
- Кого же вы защищаете? Кому вы служите? Вам уже никто не заплатит за вашу верность!
- За нашу смерть нам платить не надо. А защищаем мы свою жизнь. Мы знаем, что нам суждено умереть здесь. Но умрем, как нам подобает, - с оружием в руках.
Лицо Александра смягчилось, сведенные к переносью брови разошлись. Вот воины, которых он хотел бы иметь в своем войске! И он решил это дело совсем не так, как все ожидали.
- Я предлагаю вам мир, - сказал Александр, - но с одним условием: что вы пойдете на службу ко мне. Разве справедливее служить персам, чем воевать вместе с эллинами за счастье Эллады?
Над островом взлетел крик внезапного облегчения - смерти не будет!
Получив жизнь, они немедленно перешли к Александру. А Александр, подарив им жизнь, получил отряд воинов несокрушимой отваги.
Наемники не обманули Александра - Мемнона среди них не было. В то время как начали рушиться стены Милета, а персидские корабли безнадежно удалились, Мемнон понял, что его ждет гибель, и снова бежал.
Александр запретил разрушать Милет. Он не хотел разорять свои города, а Милет он уже считал своим городом. Но милетских правителей и персидских вельмож, сражавшихся против него за Милет, Александр немедленно предал казни.
Старейшины города, богатые купцы, владельцы торговых кораблей встретили македонского царя с почестями. Переговорив между собой, они решили, что большой разницы не будет: платили персу, теперь будут платить Македонянину. Лишь бы рука его была сильна и меч остер, чтобы защищать от нашествия кочевых племен и морских разбойников их город, их торговлю, их богатства…
Битва с Милетом окончена. Мертвые погребены. Победа отпразднована. Но в торжестве этой победы было немало горечи. Александр привык скрывать свои чувства, и только Гефестиону он мог высказать то, что было на душе.
- Я никогда не понимал этого крикуна Демосфена, который всю жизнь предавал проклятию моего отца. О какой свободе Эллады он кричал? За какую свободу Эллады бьется теперь со мной Мемнон? Он ненавидит меня за то, что я македонянин…
- Не за это, Александр, - поправил его Гефестион, - а за то, что Македония подчинила Элладу. Они видят в этом порабощение и не могут смириться с этим. Ведь они понимают, что свою верховную власть, власть македонского царя над Элладой и над эллинскими колониями, которые мы отнимаем у персов, ты эллинам не уступишь.
- Не уступлю! Никогда не уступлю!
- Вот потому-то они и закрывают ворота.
И, видя, как нахмурился Александр, Гефестион улыбнулся.
- Но что из того, Александр? Это ведь им не поможет.
Македонское войско двинулось дальше - на Галикарнас.
ЦАРИЦА АДА
Кария[62]. Ультрамариновая полоса моря, рыжие, опаленные зноем горы, ущелья, заросшие лесом. Жара.
Багряная пыль стояла над войском, продвигавшимся по Карийскому побережью. Пыль застилала глаза, стекала со лба вместе с потом, скрипела на зубах. Мучила жажда. Лошади замедляли шаг, и поступь пехоты становилась все тяжелее.
Неожиданно впереди, словно мираж, возникла крепость. Она стояла на скале, и нельзя было различить, где кончается желтая твердыня скалы и где начинаются желтые каменные стены крепости. Александр остановил войско. Ждал разведчиков, посланных вперед. Разведчики вернулись очень скоро и с хорошими вестями.
- Это крепость Алинды[63], город царицы Ады. Она с нетерпением ждет тебя, царь. Она хочет сдать город.
Белая каменистая дорога, поднимаясь по склону горы, привела македонян в Алинды. Ворота крепости широко распахнулись перед ними. Царица Ада, окруженная своими придворными, вышла навстречу Александру:
- Входи, Александр, царь македонский, входи в мой город, в мой дом! Я принимаю тебя как сына!
Войско расположилось возле крепости. Наконец-то воины могут снять доспехи без опасения быть внезапно убитыми. Могут спокойно разжечь костры, пообедать, потом и поужинать и выспаться так, как спали когда-то под родными кровлями Македонии.
Царица Ада устроила богатый пир для царя, для его свиты и военачальников. И пока царские этеры и полководцы наслаждались обильным угощением и хорошим вином, царица Ада и Александр вели долгую и обстоятельную беседу.
- Наберись терпения, сын мой, - позволь мне, царь, называть тебя так, ведь у меня нет сыновей, - сказала царица Ада, любуясь молодым царем, - и выслушай мои жалобы. Ты, конечно, знаешь, что Кария принадлежит мне по праву. И Галикарнас тоже принадлежит мне - этот город всегда был резиденцией карийских царей. Но теперь Галикарнас и вся Кария, кроме моей бедной крепости, отданы наглому персу Офонтопату. Это - эллинский город, это мы, эллины, основали его здесь, в Азии. Почему же Галикарнас, тоже наш город, и Кария в руках перса? Разве это справедливо?
- Это несправедливо, - согласился Александр.
Царица Ада охотно и подробно принялась рассказывать о своей жизни. Как всякий немолодой человек, она хранила в памяти большой запас разных событий и любила вспоминать их. Правда, сейчас ей важнее было рассказать о своих обидах.
- Ты слышал о Мавсоле, царь?
- Слышал. Вернее, слышал о необыкновенной гробнице, которую ему построила его жена Артемизия. Эта гробница, или мавсолей, как ее называют, считается одним из чудес света!
- Да, сын мой, это так. Мавсол был могущественным человеком. А когда он умер, царствовала его жена Артемизия. У нас в Карии такой обычай - жена наследует мужу. А когда умерла Артемизия, царем стал брат Мавсола - Идрией, мой муж. Он был воинственным человеком. Он завладел Хиосом, Косом, Родосом… Но и он умер.
- Почему же ты, царица Ада, жена Идриея, не наследовала Карийское царство?
- Вот об этом-то и речь, сын мой! Мой младший брат Пиксодар, у которого не оказалось ни чести, ни совести, отнял у меня царство! Только вот эту крепость и оставил мне.
Смуглые жирные щеки царицы Ады задрожали, на глаза набежали слезы. Но она закусила губу и не дала им пролиться.
- Пиксодар!
Александр со звоном поставил на стол чашу с вином, которую тихонько, словно согревая ее, поворачивал в ладонях.
Пиксодар! Тот самый Пиксодар, на дочери которого Александр когда-то собирался жениться!
- Пиксодар уже чеканил свои монеты, - между тем продолжала царица Ада, - хотел даже породниться с домом македонских царей. Ты был тогда мальчиком и, наверно, не помнишь об этом.
Александр, опустив глаза, поднес чашу к губам.
- Нет, не помню.
- А персидский царь пожелал, чтобы он выдал свою дочь за перса Офонтопата, вот за этого самого Офонтопата, который захватил теперь всю Карию, - ведь Пиксодар-то умер! И Галикарнас, наш эллинский город, теперь в руках перса. Разве это справедливо?
- Она была красива?
- Кто?
- Ну вот, та самая, дочь Пиксодара?
- Говорят, похожа на меня. Но, сказать правду, я в ее годы была красивее. Да не в красоте тут дело.
«Похожа на нее, - подумал Александр. - О, как прав был отец, когда так нещадно ругал меня за эту карийскую принцессу!»
Александр поспешил перевести разговор:
- Ты права, царица Ада. Все это несправедливо.
Царица Ада с мольбой сложила пухлые руки, звякнув драгоценными браслетами.
- Так отними у перса Карию, Александр! Отними у него Галикарнас! Вся карийская знать возмущена, что со мной так поступили. Все лучшие люди Карии будут поддерживать тебя и помогать тебе - это я обещаю. Одно только имя мое, имя царицы карийской, даст тебе множество друзей.
Александру не надо было долго объяснять, как выгоден ему союз с царицей Адой. Он это понял мгновенно. «Лучшие люди» - это люди знатные, богатые, влиятельные. И он, конечно, поддержит царицу Аду, если эти «лучшие люди» поддержат его. Александр разослал глашатаев:
- Царь македонский Александр всем эллинским городам в Карии дарует автономию, освобождает их от всех податей и дани. Правительницей Карии назначает царицу Аду.
Эллинские города, стоявшие на карийской земле, тотчас откликнулись. К Александру отовсюду шли посольства с золотыми венками, с предложением дружбы, союза и помощи, если только их помощь понадобится македонскому царю.
Друзья-этеры и многие военачальники поздравляли царя. Как хитро склонил он на свою сторону Карию!
И только Черный Клит был в недоумении:
- К чему это вдруг ты назвал себя сыном царицы Ады? Разве у тебя нет своей матери, что понадобилась чужая? Вторая жена - это я понимаю. Но вторая мать?..
- Я тебе объясню, Клит, - терпеливо ответил Александр, хотя речи Клита его раздражали. - Царица Ада - властительница Карии, а я, как сын царицы Ады, теперь тоже получаю законные права на Карийское царство, и мне не нужно будет воевать с карийцами.
- Ты хитроумный человек, Александр! - удивился Клит. - И откуда ты такой хитроумный?