Если бы кто-нибудь наблюдал за этой картиной со стороны, он увидел бы на темной глади вод извивавшуюся серебристую спину огромной змеи. Лишь конские головы да торсы людей поднимались над поверхностью реки; всадники двигались попарно, длинной цепочкой.
На другом берегу отряд приняла под свою сень тополевая роща. На поляне Рихард собрал тех, кто последовал за ним.
– Подсчитаем, сколько нас.
Сержанты доложили.
– Двести двадцать.
– Не может быть! – воскликнул Рихард. – Ведь двоих мы оставили в охранении.
– Мы уже здесь, капитан, – послышался бас, в котором Рихард узнал луженый голос господина Пала.
– Это ты, Пал? – обрадовался он. – Как ты нашел нас?
– Неужто я не знаю вашего обычая!
– Ну, молодчина. Какие новости в лагере?
– Когда мы уезжали, кирасиры снялись с места и двинулись к городу, словно специально пропуская нас. Я и подумал, что делать нам там больше нечего. Вот мы и поскакали за вами.
– Ничего подозрительного не заметил?
– Все было тихо. Костры потушил дождь.
– А где ротмистр со знаменосцем?
– Не захотели с нами ехать. Мы и заперли их в одном склепе.
– Живыми?
– Живыми. А на дверях написали: «Кому нужно, подберите!»
– Вы что ж и меня бы замуровали, если б я с вами не пошел?
– Да. Только вас-то уж мертвым.
– Мертвым? Почему?
– Из уважения к вашей доблести.
– Ну, спасибо. Придется отблагодарить за это. Теперь, орлы, доверьте свою жизнь мне, а я вверяю вам свою. Бери знамя, старина, назначаю тебя отныне знаменосцем. Отряд, стройся!
Гусары образовали каре, в середине которого оказались Рихард и знаменосец.
В восточной части небосклона появилась бледно-желтая полоска, все больше отделявшая небо от земли. Но еще явственнее свидетельствовали о приближении утра далекие вспышки артиллерийской канонады. Неприятельские пушки начали обстрел венских баррикад. Светало.
При бледном свете утренней зари, в отблеске орудийных залпов двести двадцать гусар, стоя на поляне пожелтевшей тополевой рощи, повторяли за своим командиром слова клятвы: они клялись соблюдать железную дисциплину, драться с отвагой и решимостью.
Когда огненный шар солнца выплыл из-за гор, все увидели, что в руках знаменосца развевается трехцветное полотнище.
Вперед!
– Мы выиграли полдня, – сказал Рихард гусарам. – Первым должен заметить наше исчезновение командир кирасиров Отто Палвиц. Он будет преследовать нас и по следам обнаружит, что именно в этом месте мы переправились через Дунай. Его тяжелая конница не сможет переплыть реку, и ему придется наводить понтонный мост. За это время мы оторвемся от него на целый суточный переход. Если мы до позднего вечера не слезем с седла, то как бы ни старались наши преследователи, они не смогут перерезать нам путь. Такова задача первого дня. А там видно будет.
Рихард роздал солдатам все имевшиеся в наличии деньги; при этом он потребовал от них обязательно расплачиваться за провиант и ни в коем случае не обижать население.
Затем отряд двинулся через лес на поиски дороги.
Ближайший проселок вывел их к одинокому замку.
Он принадлежал какому-то крупному чешскому дворянину.
В замке они застали лишь хозяйку дома.
Ее супруг был сторонником партии чешской короны.[58]
С графиней разговаривал капитан Рихард; вскоре его отряд получил водку, хлеб, копченое сало, а также вязанки сена и по мерке овса для каждой лошади.
Отдыхали два часа. Графиня дала Рихарду подробную карту местности, на которой были нанесены все проселочные дороги, ведущие к моравско-венгерской границе. Это было очень важно – такая карта нужна была им, как воздух.
Графский егерь довел отряд по тропам до ближайшего лесного массива. Там он вверил венгерцев судьбе, и гусар вскоре поглотил лесной сумрак и сырой туман рано наступившей осени.
Когда отряд поднялся на один из отлогих холмов, господин Пал обратил внимание Рихарда на костры, которые то тут, то там вспыхивали на соседних холмах.
– Это сигналы, – заключил Рихард. – Оповещают о нашем продвижении.
Вскоре они увидели, что сигнальные огни горят не только за их спиной, но один за другим загораются и впереди. Казалось, все окрестные холмы и горы восстают против гусар.
Один из огромных костров на оставшемся позади горном склоне освещал местность, которую отряду предстояло пересечь.
В подзорную трубу Рихард различил при отблесках огня силуэты движущихся всадников.
– Нас нагоняют! И гораздо раньше, чем я думал. Размышлять нечего, время не ждет!
Чтобы запутать следы, он повернул отряд в глубокую лощину. Она была знакома ему по прежним временам: когда-то он охотился в этом заповеднике на волков. В низине протекала горная речка, питавшая большой искусственный водоем; в нем разводили рыб, а вытекавшая из него вода приводила в движение мельницу и по мере надобности орошала окрестные поля.
У Рихарда был тайный план: он переберется через мельничную запруду, затем разрушит ее, и вода зальет прибрежные луга. В этом случае ни один всадник не сможет пересечь низину и догнать отряд, особенно если их преследует тяжелая конница. Палвиц непременно застрянет со своими кирасирами в топи.
Но Рихард не предусмотрел одного: ту западню, которую он готовил Отто Палвицу, кто-то другой уже успел приготовить ему самому.
Когда, проехав извилистую лощину, отряд приблизился к мельнице, к командиру подскакал господин Пал, вернувшийся из головного дозора, и доложил, что плотина уже взорвана и вода залила луга. Мельник сообщил, что всего несколько часов назад сюда приезжал господский егерь, который и сделал все это Конечно, им готовили ловушку.
Рихард подъехал к мельнице. Вся лощина была уже под водой, и только узкая полоска свайного моста вела через нее. Да и то посередине доски были разобраны примерно сажени на две, и из воды торчали лишь верхушки свай.
Капитан не потерял присутствия духа.
– Ничего. А ну, ребята, быстро снимите ворота мельницы и укрепите их на сваях! Вот мост и будет готов.
Но кони не захотели ступать на этот мост.
– Боятся белых досок, – заметил Пал.
– Забросать щиты грязью! – приказал Рихард.
– Не годится. Не сможем его потом поджечь.
– Ты прав Пал. Мост непременно нужно будет сжечь, чтобы им не воспользовался неприятель. А деготь найдется на мельнице?
Пал раздобыл целую бочку дегтя. Гусары быстро залили им наскоро сооруженный мост.
Но теперь лошади и вовсе не хотели всходить на него. Из-за дегтя подковы скользили, а громкий стук копыт по настилу пугал коней.
Пал ругался последними словами.
– Здесь они нас и прижмут!
– Ничего, не прижмут, – ободрял его Рихард. – Мы с тобой спешимся: один будет вести коня под уздцы, другой подталкивать сзади. Всем остальным оставаться в седле.
Казалось, это была невыполнимая задача: шутка ли, провести больше двухсот упирающихся, испуганных и настороженных коней по узкому и гулкому помосту. Едва заслышав грохот под ногами, лошади храпели, ржали, пятились; всадники разражались руганью, господин Пал заклинал коней всеми святыми и тянул их за уздечку, капитан, шедший сзади, легонько прикасался к крупу лошади тонким прутом и прищелкивал языком. Так перевели через мост всех лошадей.
Развеется, шум на переправе был слышен далеко вокруг.
Результат не замедлил сказаться: вскоре вспыхнул костер на вершине того холма, откуда гусары впервые заметили сигнальные огни. Погоня приближалась. Шум у мельницы помог преследователям выбрать кратчайшую дорогу.
Рихард и Пал взмокли от пота.
– Ну, господин капитан, я сегодня за один день отслужил половину своего срока, – пошутил старик, когда они переправили на другую сторону почти весь отряд. У мельницы осталось лишь тридцать всадников.
– Слышен горн сзади, – доложил один из гусар. – Придется, видно, бросить этих лошадей и двигаться дальше!
– Прекратить разговоры! Здесь я командую, – резко одернул его Рихард. – Ни одного человека не бросим.
Уйдем все вместе. Отряду – ждать моего приказа!
Наконец переправили и остальных коней.
Звук горна раздавался теперь совсем близко, и уже можно было разглядеть белые плащи скачущих по долине всадников.
Рихард что-то шепнул Палу, и старый служака с двумя солдатами поскакали в сторону запруды.
Затем капитан распорядился забросать мост сухим валежником, облить его остатками дегтя и поджечь.
Когда огонь вспыхнул, оба отряда смогли уже разглядеть друг друга в лицо.
Рихард вскочил в седло и отдал гусарам приказ двигаться шагом по долине.
Сам он остался у переправы.
Кирасиры приближались, нарушив строй. В ходе преследования их ряды расстроились, и всадники растянулись длинной цепью, причем задние отстали от передних на добрый час езды, не говоря уже о том что полк растерял по пути четыре пятых своего состава.
Во главе тех, кто нагнал в заповеднике гусарский отряд, был сам Отто Палвиц. Его чистокровная лошадь с честью выдержала двадцатичасовой переход без отдыха и корма.
С Палвицем было не больше двадцати всадников. Остальные кирасиры отстали.
Палвиц, не раздумывая, подскакал к горящему мосту и попробовал заставить лошадь вступить на него. Но добрый конь не захотел лезть в пламя.
Тогда Палвиц крикнул командиру гусар:
– Капитан Рихард Барадлаи!
– Я здесь, подполковник Отто Палвиц!!
– Сдавайся, пока не поздно!
– Подойди и возьми меня, если можешь.
– Так и сделаю, будь уверен!
– Только не сегодня.
– Ты будешь схвачен именно сегодня. До тех пор я не успокоюсь.
– Ничего, тебя топь успокоит.
– На час, не больше. Заделаю эту дыру и снова нагоню тебя. Все равно никуда от меня не уйдешь.
– Посмотрим!
В это время со стороны пруда послышался шум, похожий на грохот водопада, и Отто Палвиц заметил, что вода стала быстро прибывать, все больше и больше расширяя брешь в плотине.