Он подбежал к окошку и радостно потер руки.
— Ну, Леша, или сегодня, или никогда! Доставай проволоку, сделаем крючок!
— Не торопись, Антон, займемся этим, когда стемнеет, да и жрать еще принесут.
Их план, на первый взгляд, казался неосуществимым, но это был единственный шанс вырваться отсюда. О том, что их ждет, если побег закончится неудачей, ребята не думали. Если побег не осуществится, то жить дальше не имеет смысла. Они были готовы ко всему ради борьбы за свою свободу.
Вскоре принесли еду: каждому по небольшой лепешке и чай без сахара. Кормили их два раза в день. Утром, как правило, какой-то бурдой, называемой супом, и вареной, дурно пахнущей фасолью. Ребята же, одержимые мыслью о побеге, не обращали внимания ни на вид еды, ни на запах, ни на грязную посуду. Ели все, лишь бы поддержать силы. Вот и сейчас они не спеша съели и выпили все, что им принесли. Дождались, когда уберут посуду, достали проволоку, осторожно примерили ее и изготовили крючок, которым через маленькое оконце можно будет дотянуться до задвижки, закрывающей дверь. Они хорошо изучили повадки сегодняшнего охранника. До наступления темноты он сидит у дверей, а затем выходит на небольшое каменное крыльцо, садится на ступени. Иногда, чтобы скоротать время, тихо напевает какой-то мотив.
В этот вечер время тянулось мучительно долго. Охранник, казалось, вел себя сегодня не как обычно: на крыльцо не выходил, устроился на самодельном табурете у самой двери, камеры и часто заглядывал туда через маленькое окошко. Николаев, чтобы еще раз осмотреться, попросился в туалет. Но охранник отрицательно покачал головой.
— Что это с ним? — тихо спросил Леонов. — Почему-то ведет себя настороженно. На дворе уже стемнело. Обычно в это время он уже на крыльце торчит. Чувствует, наверное… — Леонов лег на пол. — Ложись и ты, пусть думает, что мы уже спим.
Алексей лег. В коридоре послышались громкие голоса. Пришли несколько человек, они о чем-то говорили с охранником и даже заглянули через окошко в камеру.
— Ишь ты, — шепнул Николаев, — даже пост проверяют. Но пронюхать же о наших намерениях они не могли.
Полные тревожного ожидания, они пролежали еще около часа. Движение во дворе постепенно замолкало.
— Уже поздно, а он сидит как истукан у дверей! — зло прошептал Леонов, но больше сказать не успел.
Во дворе послышались голоса, топот ног. Парни подошли к окошку и увидели, что там скопилось не менее сотни людей. По чьей-то громкой команде отворились огромные ворота. Люди построились в шеренгу по два.
Через несколько минут во двор въехали три джипа. Они остановились как раз напротив окна камеры, но рассмотреть, кто приехал, Леонов и Николаев не смогли. Приехавшие подошли к шеренге душманов. Кто-то из них начал говорить. По обрывкам фраз парни поняли, что он обращался к душманам по-английски, а переводчик переводил на дари.
— Наверное, банда в поход собралась, а эти прибыли их вдохновить, — предположил Николаев.
Вскоре с улицы донеслись звуки моторов. Очевидно, бандитов дожидались грузовики. Группа приехавших двинулась к джипам.
И вот во дворе наступила обычная для этого времени глубокая ночная тишина. Даже часовой, поняв, что больше гостей и проверяющих не будет, прикрыл окошко в дверях, набросил небольшой крючок и устроился на свое привычное место на крыльце.
Вскоре он замурлыкал и свои любимые мотивы.
— Ну что, брат, начнем? — прерывисто дыша от волнения, тихонько спросил Леонов.
— Да, Антон, пора! Если что случится с кем-либо из нас, второй не останавливается, уходит. Главное, чтобы на Родине узнали правду.
Леонов вытащил из земляного пола проволоку, осторожно засунул ее в щель, нащупал крючок и начал потихоньку его приподнимать. Послышался легкий щелчок: оконце было открыто.
Охранник продолжал тянуть свой мотив. Антон перевел дух, засучил правый рукав и принялся теперь за дверной засов. Дотянулся до него крючком, зацепил и начал медленно тянуть…
В эти секунды решалось все. Стоило охраннику встать и подойти к своему месту у дверей — и случилось бы непоправимое. Но, к счастью, он сидел и негромко пел.
Весь в поту, дрожа от напряжения, Антон медленно тянул на себя засов. И вот дверь вздрогнула и слегка приоткрылась. Теперь наступила очередь Николаева! Тихо ступая босыми ногами — он заранее разулся, — Алексей начал приближаться к охраннику. Автомат у того лежал на крыльце под правой рукой. Но сейчас главная опасность была не в оружии, а в том, что душман поднимет крик.
Еще днем Алексей убедил Леонова, что охранника должен брать он: «Я же самбист, а ты, несмотря на то, что десантник, сильно ослаб, не оправился от ран».
Подкравшись к душману, Алексей неожиданно схватил его правой рукой за шею, а левой закрыл рот. Леонов забрал автомат. Душман был так ошарашен и испуган, что практически не оказал никакого сопротивления. Его быстро втащили в камеру, сняли рубашку, разорвали ее и, сделав кляп, заткнули ему рот. Ремнем пленники надежно связали охраннику руки, а лоскутом рубахи ноги, чтобы он не смог, добравшись до дверей, стучать. Уложили в камере в дальнем углу и заперли дверь. Теперь остановить их могла только смерть, а они были готовы и к ней… Парни бесшумно добрались к автомашине и залезли в кузов. Взобрались на борт, а с него залезли на дувал. Николаев зашептал:
— Антон, держись за ремень автомата и спускайся.
— А ты как?
— Спрыгну, не волнуйся. Действуй.
Дувал был высотой не менее четырех метров. Николаев уселся на него верхом и крепко взялся за автомат. Леонов, уцепившись за ремень, начал спуск. Вскоре он повис на руках. До земли было еще далековато. Но что поделаешь? И он, разжав руки, тяжело упал на землю. Вскочил на ноги — кажется, все в порядке! Тихо сказал:
— Бросай автомат, Леша…
Автомат с лязгом упал вниз. Николаев попросил:
— Отойди чуть в сторону, а то я тебя не вижу. — Он лег животом на дувал и соскользнул. Спрыгнул, но не удержался и упал.
— Как, цел? — ощупывал друга Антон.
— Да, кажется, порядок. Где автомат?
Николаев схватил автомат, и они побежали вдоль дувала.
САПЕРЫ
Комбат Бунцев и его заместитель по политработе Шукалин откровенно радовались звонку генерала-лейтенанта Дубика, который сообщил, что личному составу батальона предоставляется пятнадцатидневный отдых. Правда, несколько омрачало то, что саперная рота капитана Фоменко, которая была придана батальону, отзывалась для выполнения какого-то срочного задания.
— Да, жаль, конечно, будет, если роту нам не возвратят, — ворчливо говорил Бунцев, одновременно наблюдая через окно, как к штабу приближаются офицеры Фоменко и Антоненко..
Когда они появились в дверях, Бунцев встал и, направляясь навстречу, спросил:
— Ну как, Николай Георгиевич, сделал свое «черное» дело?
— Увы, да! — притворно вздохнул Антоненко и тут же, улыбнувшись, добавил: — Да не горюйте, мужики, через десять дней верну вам и Фоменко и его молодцов.
Бунцев и Шукалин хорошо знали Антоненко. Небольшого роста, маленький усатый майор пользовался авторитетом «спеца» по всему, что может взорваться. Достаточно было одного взгляда, брошенного майором на любую мину, взрывчатку, фугас, чтобы он сразу же определил, что это за штука, чья она и что от нее ждать.
Антоненко внешне был похож на легендарного Чапаева. Это сходство усиливали усы и смелый, решительный характер.
— Скажу вам, братцы, что не только люди, даже техника устала. — Антоненко сочувственно смотрел на офицеров. — Досталось вам в последнее время, ничего не скажешь.
— А что за спешка? Почему срочно роту бросают на новое задание? Сам же видишь, что солдаты вконец измучились, — спросил Шукалин.
— А вам не сказали? — удивился Антоненко.
— Мне позвонил генерал-лейтенант Дубик, — пояснил комбат, — и приказал подготовить роту к выходу из городка. Сказал, что за ней прибудет майор Антоненко. И все.
— Дело в том, что нужно срочно оказать помощь афганским друзьям в доставке автоколонны в одну из долин. — Антоненко подошел к висевшей на стене карте и ткнул пальцем в нужную точку. — Как видите, вы ближе других находитесь к этому району.
Бунцев, глядя на карту, озабоченно потер подбородок.
— Знаю я эти места: сплошная «зеленка» и мин как картошки — на каждом шагу. А как же ребята будут действовать без прикрытия?
— Колонну сопровождают афганский армейский батальон, броня. Предусмотрено и вертолетное прикрытие. А район, я согласен, сложный. Ведет к нему только одна дорога. Но ничего не поделаешь. Душманы уничтожили весь урожай, отобрали у крестьян продовольствие, даже семян не оставили. Крестьянам грозит голод. Правительство Афганистана решило срочно направить туда помощь. Колонна везет продовольствие, керосин, дизельную станцию, зерно, семена. Саперы должны не только обеспечить проводку машин, но и очистить от мин поля, чтобы крестьяне могли заняться посевной. — Майор посмотрел на Фоменко. — Генерал-майор Щербак просил тебя, Валентин, если будет возможность, оказать местным жителям помощь: восстановить школу. С колонной следует группа учителей-добровольцев, которые будут учить местных детей.
— Что ж поделаешь, — вздохнул Бунцев, — приказ есть приказ. Отправляйтесь, товарищ капитан, и не сомневайтесь, если понадобится наша помощь — придем. За помощь батальону — огромное спасибо.
— Что вы, товарищ подполковник, — улыбнулся Фоменко. — Мы еще вместе повоюем!
— Если майор Антоненко не отберет вас у вашего батальона, — лукаво взглянул на того Бунцев.
Попрощавшись, Антоненко и Фоменко направились к роте, которая уже была готова к движению.
До встречи с афганцами оставалось чуть более часа. Антоненко сказал:
— Давай команду «вперед!».
Офицеры залезли на бронетранспортер, и колонна тронулась в путь.
Цезарь, удобно устроившись у ног капитана, вопросительно заглядывал ему в глаза, словно хотел спросить, какое новое задание они получили. Фоменко, думая о чем-то своем, машинально погладил пса. Собака прилегла на пыльный сапог капитана.