Командир батальона взглянул на Фоменко: есть ли вопросы?
— Рафик Муртази, спроси, не слышал ли он о советском солдате, попавшем в плен?
Пленные отрицательно покачали головой.
После того как душманов увели, комбат сказал:
— Я предлагаю снова побеседовать с Мохаммадом.
Фоменко заколебался:
— Стоит ли мне мешать вам. Вы с ним давно знакомы, и разговор лучше вести наедине.
— Нет-нет, вы не помешаете. Я уверен, что смогу найти с ним общий язык, а это значит, что мы сможем узнать многое, в том числе и о пленных солдатах.
Муртази приказал дежурному офицеру привести пленного.
Мохаммад вошел в палатку, щурясь от света. Лицо помятое, заспанное. Муртази предложил ему садиться на складной металлический стул. Сам сел напротив.
— Чаю хочешь?
— Спать хочу. Сейчас самое лучшее — это выспаться перед смертью.
— А почему ты решил, что тебя ждет смерть?
— Да я же знаю, что вы делаете с теми муджахеддами, которые попадают в плен.
— Это неправда, Мохаммад. Всех, — кто попадает в плен, предают суду. Суд только отъявленных бандитов приговаривает к высшей мере наказания. Судьи разбираются, как и почему человек оказался в банде, и если убедятся, что тот не истязал, не убивал никого, освобождают его. Народная власть стремится к благополучию и счастью народа, а твои новые хозяева и их заокеанские хозяева хотят помешать этому.
— Мы — борцы за веру, — смущенно промолвил Мохаммад.
— О чем ты говоришь, Мохаммад?! — воскликнул Муртази. — Те, кто направляют твою руку и руки таких, как ты, бедных людей, и есть отступники от веры. Неужели ты не видишь, как банды разрушают мечети, как душманы поднимают руку на детей, насилуют женщин, разбойничают на дорогах, в кишлаках?
— Я этого никогда не делал.
— Я уверен в этом, поэтому и разговариваю с тобой. Мохаммад, тебе никогда не приходилось слышать о русских солдатах, попавших в руки душманов?
Пленный во время беседы несколько раз бросал короткие любопытные взгляды на советского капитана.
— Я слышал, что в соседнем отряде, якобы был один русский солдат. Его взяли раненым, и он умер.
— Когда это было?
— Дней восемь — десять назад.
— Чья это банда?
— Исламской организации Афганистана.
— Кто главарь?
— Саид Ака.
— Кто он?
— Не знаю. Он прибыл в этот район из провинции Логар.
— Сколько человек у него в банде?
— Точно не знаю. Думаю, что человек сорок.
— Где сейчас эта банда?
— Там, в горах… Дожидается вас.
Муртази Раим подсел со своим стулом поближе к пленному.
— Мохаммад, я хочу, чтобы ты помог нам. Поверь мне, ты никогда не пожалеешь о том, что послушал своего бывшего командира.
В палатке наступило напряженное молчание. Мохаммад думал. Это было видно по наморщенному лбу, почти сошедшимся у переносицы густым черным бровям. На его лице даже выступили капельки пота, четко обозначились желваки.
— Я верю тебе, Муртази, и помогу вам. Что тебя интересует?
— Где разместились бандиты? Сколько их? Кто главари?
Муртази подошел к складному столу, где лежала карта.
— Не разучился ты разбираться по карте? Иди сюда.
Мохаммад встал, подошел к столу и некоторое время молча смотрел на карту. Наконец спросил:
— Где мы находимся?
— Вот здесь. — Муртази показал точку на карте.
— Вы хотите идти этой дорогой и через перевал попасть в эту долину?
— Да.
— Наши командиры так и предполагают. Я уверен, что все семь километров от начала ущелья и До долины вам придется идти с боем. Для встречи с вами вчера объединились семь формирований. Они принадлежат исламской партии Афганистана и исламскому обществу Афганистана. Правда, между собой они живут, как шакалы, но на короткое время они отложили грызню между собой.
— Какое у них оружие?
— Всякое. Есть и зенитные орудия, и ДШК, и минометы, много ручных гранатометов. Реактивные установки, по-моему, имеются в каждой банде. Они готовятся вести бой не только с колонной, но и с авиацией. Вчера вечером Хоного, он общий командир всех семи банд, направил на вершины гор не менее десяти зенитно-пулеметных расчетов.
— А где они разместятся?
— Не знаю. Хоного сам ставил перед ними задачу.
Командир батальона уже решил приказать увести Мохаммада, когда тот попросил:
— Муртази, возьми меня с собой. Я ведь сам минировал дорогу и смогу показать, где зарыты управляемые по проводам фугасы. Они специально для танков приготовлены.
Рустамов перевел сказанное Фоменко. Капитан оживился.
— Уточните у него, сколько всего мин поставлено на дороге и как они размещены?
Мохаммад некоторое время молчал, подняв кверху глаза. Он подсчитывал…
— Думаю, что мин двести — двести тридцать. Ставили их лесенкой…
Фоменко достал из широкого нагрудного кармана блокнот и протянул майору.
— Пусть начертит схему, в каком порядке ставили мины.
Мохаммад склонился над блокнотом и через минуту протянул его советскому капитану.
Фоменко посмотрел и удовлетворенно произнес:
— Ясно. Если это действительно так, то мы сможем продвигаться достаточно быстро. Спросите у него, он пойдет со мной впереди колонны?
— Да, пойду. Я покажу… — ответил Мохаммад и впервые посмотрел советскому капитану прямо в глаза.
— Саис, — неожиданно произнес Фоменко и улыбнулся. — Значит, идем вместе.
Солдат вывел Мохаммада из штабной палатки, а офицеры склонились над картой.
А на дворе было уже утро, и колонна начала готовиться к движению. К этому моменту командир второго взвода лейтенант Кузнец доложил: путь к горам очищен от мин.
Пятикилометровый участок колонна прошла минут за двадцать. У самого предгорья их встретил взвод лейтенанта Кузнеца и афганские солдаты, которые обеспечивали безопасность саперов.
Фоменко и майор Муртази быстро определили площадку для размещения артиллерии и другой техники.
Два взвода и «броня», выделенная для их охраны, начали занимать круговую оборону.
Через полчаса, закончив перестройку, двинулись дальше. А вот и вход в ущелье. Следом за бронетранспортером саперов, на котором находились Фоменко с Мохаммадом, двигались два танка. За танками — афганский бронетранспортер. За ним шли шесть машин с грузом, потом опять бронетранспортер и боевая машина пехоты с солдатами, следом снова машины с грузом и так далее. В середине и в «хвосте» колонны по два танка. Душманы пока молчали. Но для саперов их словно и не существовало. Все их внимание — дороге! Пока мин не было, но все равно скорость — черепашья, чтобы не опередить боковое охранение.
Мохаммад вдруг спрыгнул с бронетранспортера и, пробежав вперед метров десять, остановился, подняв руку. Фоменко поспешил к Мохаммаду. Рустамов не отставал, Он-то и перевел слова Мохаммада, который, ткнув ногой, заявил, что он стоит на фугасе. Фоменко похолодел: «Если сейчас душманы поймут, что фугас обнаружен, то сразу же включат подрывную машинку!» Вытаскивая на ходу из ножен штык-нож, приказал Рустамову:
— Скажи ему, чтобы показал, где провод!
Мохаммад подбежал к обочине и быстро отыскал присыпанный породой тонкий коричневый провод. Фоменко мгновенно перерезал его, смахнув со лба появившуюся испарину, перевел дух и сказал Рустамову:
— Переведи ему, чтобы впредь он не бежал к фугасу, а заранее предупреждал нас, объясни, чем это может кончиться.
Рустамов перевел. Мохаммад ответил, что понял, и пояснил:
— Сейчас начнутся мины, а метров через триста зарыт еще один фугас. Он несколько отличается от этого, так как мы сверху заряда поместили английскую противотанковую мину, обернутую в кусок резины от автомобильной шины.
«Ишь ты, — подумал Фоменко, — мину положили на тот случай, если не пройдет к фугасу электросигнал. Ну, а резина для того, чтобы миноискатель или собака не обнаружили».
Фоменко прикинул на глаз ширину дороги и приказал четверым саперам построиться уступом. Впереди них поставил Полина с Альфой и двух саперов с миноискателями.
Группа двинулась вперед, и скоро шедший крайним слева сапер поднял руку. Это означало: «Внимание! Мина!» К нему устремился Фоменко. Группа продолжала работу.
— Товарищ капитан, комбат сообщает, что колонна полностью вошла в ущелье, — сказал переводчик.
«Интересно, почему они не стреляют? — подумал Фоменко и тут же сам себе ответил: — А, ясно! Голова колонны не подошла к «своей» засаде. Что, духи, просчитались? Вы, конечно, еще вчера прикинули длину колонны, а она оказалась короче!»
Он глянул по сторонам. Угрюмые скалы, казалось, дремали, рядом с ними мощные боевые машины казались спичечными коробками, а люди — гномиками.
Дорога пошла вверх, к перевалу. Хоть ждали люди этого момента, но все равно он наступил неожиданно. Скалы, казалось, содрогнулись от мощных взрывов и выстрелов. Душманы из морщин и складок гор, из пещер и из-за больших валунов ударили по колонне с двух сторон.
Саперы залегли за придорожные камни. С другой стороны их прикрыл своим корпусом бронетранспортер. Фоменко лежал рядом с афганским радистом и Рустамовым. Вести огонь по невидимым целям из автомата было бесполезно, и капитан, глядя в бинокль, выискивал позиции душманских пулеметов и безоткатных орудий.
Колонна не торопилась продвигаться. Люди надежно упрятаны за «броню», а их орудия начали беспощадно и методически громить душманские позиции. Правда, в колонне тоже появились потери: загорелись два грузовика. Идущий в середине танк смог подойти к ним и один за другим столкнул горевшие грузовики с дороги. После этого танк занял место этих машин. Так решил комбат, который таким образом усилил голову колонны.
Фоменко, лежа за камнем, в невообразимом грохоте боя улавливал «свои» нотки. Четко звучали выстрелы автоматических гранатометов. Саперы вытащили их из бронированных машин и сейчас осыпали гранатами позиции противника.
Вскоре все было кончено. К дороге под охраной солдат спустилось двадцать шесть душманов. Половина из них были ранены. Пока ими занимались врачи, солдаты прочесывали местность, выискивая спрятавшихся душманов и собирая оружие.