— Жаль, теперь до окошка не дотянуться, — проворчал Жураковский, — ни черта не увидим, что делается во дворе.
— Как теперь бежать будем? — тоскливо спросил кто-то из парней.
— Спокойно, мужики, — Тамарин старался говорить убедительно. — Нет безвыходной ситуации. Будем искать решение.
Все старались говорить на любую тему, кроме самоубийства. Киселевой Мещеряков не выходили из головы, но уже начал действовать молчаливый уговор — о них ни слова.,
— Слушайте, ребята, — раздался громкий голос Сейсейбаева, — они специально нам в камеру еще и вшей подселили!
— Нет, это только для тебя персонально они подбросили, — заметил Салуецкий.
— Они тебе такую кару придумали, — поддержал Жу-раковский.
— А ты их, Сейсейбаев, цепью, цепью, — посоветовал Бакеев.
Сейсейбаев с отвращением пытался сбросить на пол вшей. Они отравляли существование всем пленникам, раздражая тело. Леонов вспомнил, что об этих насекомых он читал у Пикуля, и решил немного развлечь парней.
— А знаете ли вы, что вши отомстили гетману Мазепе за предательство и заели его?
— Ну так уж и заели? — недоверчиво сказал кто-то.
— Кто помнит, когда была битва под Полтавой? — Леонов устроился поудобнее.
Все молчали.
— Ну так вот слушайте, двоечники! Русские войска разгромили шведов под Полтавой 8 июля 1709 года. Шведский король Карл XII вместе с Мазепой бежали, но русские их настигли и окружили в Бендерах. — Антон взглянул на Сейсейбаева и спросил: — Сейсейбаев, ты знаешь, где находится город Бендеры?
— В Турции, — под хохот слушателей, не задумываясь, ответил Сейсейбаев.
— Молодец! Тебя отсюда одного нельзя отпускать. Точно не в ту сторону побежишь. Бендеры, Сейсейбаев, — это молдавский город.
— Рассказывай дальше! — торопили солдаты.
— Так вот, Петр I потребовал от Карла XII выдачи Мазепы. А Мазепу охватил такой панический страх, и скорее всего от этого на него напали вши. Мазепа выл и скребся, стряхивал, точно как ты, Сейсейбаев, вшей горстями, но они мгновенно возвращались. Мазепу заели вши.
— Ты неправду говоришь! — возмутился Сейсейбаев. — Они меня грызут уже сколько месяцев, а я живу!
— Правильно. Ты же не предатель. Но не один Мазепа поплатился жизнью. Вши в свое время заели римского диктатора Суллу. Мало того, они, эти маленькие насекомые, загрызли огромного иудейского царя Ирода, а испанского короля Филиппа Второго вши продолжали грызть в гробу даже мертвого.
Леонова отвлек Тамарин.
— А если попросить у духа, который записку принес, какого-нибудь лекарства для ран? Боюсь, как бы у Викулина не случилось заражение.
— Тогда надо Сейсейбаева проинструктировать.
— Ага. Давай его сюда.
Леонов негромко позвал:
— Сейсейбаев, иди сюда.
Они поставили перед Сейсейбаевым задачу: незаметно для других душманов попросить лекарство у возницы для тяжелораненых.
— А как я его узнаю? — спросил Сейсейбаев.
— Я покажу тебе его, — успокоил Леонов и добавил: — Мы постараемся отвлечь внимание тех, кто с ним придет.
Сейсейбаев молча кивнул головой и почему-то спросил у Леонова:
— Слушай, а ты не обманул меня? Город Бендеры точно находится в Молдавии?
— Иди ты… — чертыхнулся Леонов. — Давай лучше поближе к дверям пробирайся.
В полдень принесли еду. Леонов показал Сейсейбаеву на возницу, а сам вместе с Николаевым и Тамариным начали говорить остальным душманам все, что взбредет в голову, отвлекая внимание от возницы.
Вечером возница не только передал Сейсейбаеву небольшой сверток, но и успел шепнуть, что он постарается принести лекарство.
Когда охранники ушли, Тамарин, не прячась, развернул записку.
— Товарищи, нам удалось установить связь с афганскими военнопленными, которые содержатся душманами в этом же центре. Предупреждаю, это для каждого из нас — военная тайна. Говорю вам об этом для того, чтобы вы видели, что побег реален. — Тамарин негромко начал читать — «Дорогие советские друзья! Мы знаем о вашем протесте. Знайте, мы с вами. Посылаем вам бумагу и карандаши. Человек, который передаст все это — верный товарищ. Он нам сказал, что у вас есть люди, которые знают дари. Лекарство он вам достанет. Сообщите, что еще надо.
Да здравствует афгано-советская дружба!»
— Здорово! — восхитился Салуецкий. — У нас есть связь!
— Радоваться еще рано, — заметил Николаев. — Один наш неточный шаг, и все потеряно. Нам надо притупить бдительность охраны.
— Не только охраны, — добавил Тамарин. — С этого момента мы должны вести себя и с духами, и с их иностранными советниками спокойно. Надо, чтобы они подумали, что мы смирились со своей судьбой.
Тамарин оторвал от листа маленький кусочек и, тщательно выводя слова, написал:
«Товарищи, если можете, пришлите нам схему-план этого объекта. Укажите на нем, где стоит охрана, ее количество, в каких помещениях находитесь вы сами. Нас всех заковали в цепи, постарайтесь найти и передать нам напильник или что-нибудь, чем можно пилить металл».
Протянул записку Леонову.
— Отдашь ему. А ты, Сейсейбаев, постарайся выяснить у связного, выводят ли на улицу военнопленных.
— Есть, — четко ответил Сейсейбаев.
Парни на глазах подтянулись. Они явно воспрянули духом.
И когда Тамарин начал объяснять Леонову, почему он решил сказать всем о переписке, Леонов перебил его:
— Ты очень правильно сделал, Петя, я только жалею, почему мы раньше не сообщили об этом. Может быть, и Валерий с Сергеем остались бы в живых.
— Вряд ли. Они сами передвигаться не могли и, чтобы не обременять нас, решили пожертвовать собой. Жалко ребят до слез.
Тамарин подошел к двери и громко постучал. Сразу же открылось небольшое окошко, и в нем появилась заросшая рожа охранника.
Тамарин подозвал Сейсейбаева:
— Скажи ему, что мы просим прислать к нам самого старшего.
Сейсейбаев на дари сказал все это охраннику.
Охранник, ничего не сказав, захлопнул оконце.
Потянулись томительные минуты ожидания.
Прошло не менее часа, и окошко открылось. В нем худощавое, усатое лицо.
— Что вы хотели?
Тамарин через Сейсейбаева спросил:
— Вы старший?
— Да.
— Мы вас очень просим оказать медицинскую помощь нашим раненым.
— Не надо было бунт поднимать, тогда бы и целы были, — усмехнулся душман.
— Ваши охранники сами напали на нас.
— Зачем вешаетесь?
— Больше такого ни с кем не случится.
Душман снова ухмыльнулся. Он был приятно удивлен тоном разговора шурави и с любопытством осмотрел всех.
— Хорошо, подумаем.
Окошко захлопнулось.
В ИНСТИТУТЕ
На вокзале Вера Федоровна протянула Шувалову конверт.
— Юра, здесь письмо командиру вашего батальона Михаилу Петровичу Бунцеву. Я была неправа, о чем и пишу ему.
— Хорошо, Вера Федоровна, я передам. Но и вы нам пишите.
— Конечно, Юрочка, сынок, я буду писать вам, но и вы, ребятки, не забывайте меня. Вы все для меня — родные, — и Вера-Федоровна заплакала.
Удрученная, с ноющим сердцем, она пришла домой, выпила лекарство и стала ждать Сергея, который работал во вторую смену.
Какое-то смутное беспокойство не давало Вере Федоровне заниматься домашними делами. И вдруг она догадалась. Ее беспокоил Алефин. Когда Вера Федоровна возвращалась домой, то случайно увидела Алефина и Солдунова. Они стояли у входа в магазин и весело разговаривали.
«Нет, такой человек ничему хорошему не научит Александра, который и так находится в ужасном положении», — падумала она о Солдунове и решила завтра же идти в институт.
Утром ректора на месте не было, и Вера Федоровна попросилась на прием к проректору.
Еще довольно молодой, энергичный проректор по учебной работе принял Веру Федоровну доброжелательно. Она, когда начинала разговор об Алефине, о себе сказала только то, что ее сын воевал в Афганистане, поэтому ее волнует судьба бывшего воина-интернационалиста.
— Так, говорите, он закончил первый курс? — спросил проректор.
— Да, а затем его призвали в армию.
— Служил в Афганистане? Награжден?
— Да, я же говорю…
— Пусть зайдет ко мне. Я не вижу причин для отказа бывшему солдату.
Поблагодарив, Вера Федоровна сразу же позвонила Чайкиным.
— Пашенька, здравствуй, я не разбудила тебя?
— Здравствуйте, Вера Федоровна. Я не спал, ремонтировал утюг, и пока добрался от кухни до телефона, прошло много времени.
— Паша, нужно срочно разыскать Алефина! Только что я была в институте, проректор ждет его. Я встречу Сашу в вестибюле института.
«Что-то голос у Павла не такой, как обычно. Все ли у него в порядке?»
Уже не первый раз Вера Федоровна ловила себя на том, что ей становится легче, когда мысли заняты заботами о других, в первую очередь об «афганцах». И вот сейчас, сидя в фойе института, она беспокойно думала об уехавших вчера десантниках, друзьях сына, что их ждет?
В фойе показался Алефин. Он сразу же бросился всем в глаза. Высокий, красивый, с боевыми наградами. Вера Федоровна не без удовольствия отметила, с какой завистью и восхищением оглядывались на Александра парни. Проректор в кабинете был один, девушка-секретарь тут же пропустила их в кабинет.
Увидев Александра, проректор встал, тем самым высказав уважение к фронтовику.
Оформление необходимых документов много времени не заняло.
Вера Федоровна облегченно вздохнула и радостными глазами посмотрела вокруг. Еще бы! Она помогла человеку, который своими боевыми делами заслужил уважение и внимание других.
А вечером домой к Коблик пришла Чайкина. Заливаясь слезами, женщина говорила:
— Господи, какая несправедливость, сколько жестоких людей вокруг!
— Что случилось, Нина Тимофеевна? — бросилась к ней Вера Федоровна.
Она усадила гостью на диван в своей комнате, накапала валокордина.
— Выпейте, на вас же лица нет, и скажите, в конце концов, что случилось?
— Мой Паша написал заявление о выделении ему как инвалиду автомашины. Вы же знаете, ходить на протезе он не может.