Когда ему открыли дверь, он сказал свое имя слуге и сел дожидаться в приемной, нахмуренный и занятый своими мыслями. Вдруг дверь во внутренние покои растворилась, и вошла очень хорошенькая молодая девушка. Если бы она была обыкновенная девушка, то, увидев, что молодой человек сидит один, она должна была бы закрыться рукавом и как можно скорей уйти обратно. Но она не ушла. Она очень спокойно взглянула на молодого человека, взглянула прямо и ничуть не смущаясь, но без кокетства, и, встретив этот спокойный, прямой взгляд, он первый опустил глаза. Он видел, как мог бы увидеть каждый на его месте, что, несмотря на свою смелость, она была достойная и хорошая девушка, но из тех, которые придерживались новых правил. Черные волосы были у нее коротко подстрижены, ноги не забинтованы, и одета она была в прямое длинное платье, какие носят новые девушки, и так как стояла поздняя весна, платье это было из мягкого шелка, цвета пуха на гусенке.
Сказать по правде, сыну Ваш Помещика, несмотря на его задорные речи, до сих пор не представлялось случая познакомиться с такой девушкой, на которой он хотел бы жениться. Если он не играл в кости, не бражничал, не веселился где-нибудь, то весь его день проходил в чтении романов. Старинных повестей он не любил, но жадно читал новые романы, повествующие о свободной любви между девушкой и мужчиной, и мечтал о девушках благородного происхождения, не куртизанках, но свободных в обращении, не застенчивых и не робеющих с мужчинами, — как раз такую он искал для себя. Но он не знал такой девушки, потому что свобода эта водилась больше в книгах, чем в жизни. Теперь же ему показалось, что эта девушка именно та, которую он искал, и его податливое сердце сразу загорелось от ее спокойного, смелого взгляда, потому что сердце его было похоже на разложенный костер, и стоило только к нему поднести факел, чтобы оно вспыхнуло огнем.
В один миг его охватила такая сильная любовь к этой девушке, что он сидел, словно пораженный громом; он не сказал ей ни слова, и она прошла мимо, а он все сидел, и когда вошел его товарищ, сердце его билось так, что готово было разорваться, и с пересохшим ртом он пролепетал:
— Кто эта девушка?
Приятель его отвечал небрежно:
— Это моя сестра; она учится в чужеземной школе на побережьи и приехала домой на весенние праздники.
Тогда сын Вана Помещика не выдержал и спросил с запинкой:
— Она еще не замужем?
Брат ее засмеялся и сказал:
— Нет, она очень упряма и вечно ссорится с родителями, потому что не хочет выходить замуж по их выбору.
Сын Вана Помещика слышал этот ответ — и словно чашу с вином поднесли к его жаждущим устам: он ничего больше не сказал и начал играть с ним в кости. Но во время игры он был очень рассеян, потому что сердце его было охвачено пламенем и сгорало в нем. Он скоро извинился и торопливо ушел домой, заперся там в своей комнате и, оставшись один, почувствовал, что неразрывно связан с этой девушкой. И он шептал самому себе, какой это позор, что и она тоже должна терпеть от родителей, и говорил, что он будет добиваться ее только такими путями, какие достойны человека в новые, свободные времена. Нет, он не желает никаких посредников: ни свахи, ни родителей, ни даже своего приятеля, а ее брата. И спеша, как в лихорадке, он схватил те книги, которые раньше читал, и начал их перелистывать, отыскивая, какие письма писали новые герои своим возлюбленным, и сам написал ей такое же письмо.
Да, он написал девушке, начав письмо всеми учтивыми словами, какими полагалось начинать, а под тем, что написал, поставил свое имя. В письме говорилось, что он свободен духом и понял, что она также свободна, и потому она для него подобна солнечному лучу, цвету лепестков пиона, музыке флейты и что во мгновение ока она вырвала сердце из его груди.
Потом, написав все это, он отослал письмо со своим личным слугой и, дожидаясь у себя дома ответа, был в такой лихорадке, что родители понять не могли, что такое с ним творится. Когда слуга вернулся и сказал, что ответ будет позже, молодому человеку оставалось только ждать, но ожидание было для него невыносимо; он возненавидел всех в доме и закатывал оплеухи младшим братьям и сестрам, как только они подходили близко, и ворчал на слуг, так что даже добродушная наложница отца заметила ему:
— Так бесятся только собаки! — и увела своих детей подальше от него.
Через три дня посланный принес ответ, и молодой человек, который целыми днями торчал у ворот, схватил его, убежал к себе в комнату и разорвал письмо пополам, торопясь его вскрыть. Он сложил разорванные половинки вместе и прочёл письмо. Почерк у нее был очень смелый и красивый, и, написав учтивое вступление и извинившись за свою смелость, она говорила: «Я тоже свободна духом и не желаю, чтобы родители меня принуждали в чем бы то ни было».
Этим она тактично дала понять, что относится к нему благосклонно, и молодой человек был вне себя от радости.
Так это началось, но скоро даже длинных писем стало для них мало, нужно было встретиться, и раз или два они встречались у боковой калитки в доме девушки. Оба они робели, хотя ни тот, ни другая не хотели этого показывать, и от этих торопливых встреч и от множества писем, которыми они обменялись, и оттого, что слуг нужно было подкупать и нельзя было подписывать письма своим именем, любовь эта разгоралась все жарче и жарче, а так как ни юноше, ни девушке никогда не приходилось отказывать себе в том, чего очень хотелось, они и теперь этого не сделали. На третьем свидании молодой человек сказал с большим жаром:
— Я хочу на тебе жениться, и ждать я больше не могу, так я и скажу отцу!
И девушка ответила ему очень настойчиво:
— И я тоже скажу отцу, что отравлюсь, если он не позволит мне выйти за тебя.
Так они и сказали своим отцам, и если Ван Помещик был даже рад, что выбор сына пал на девушку из такого почтенного дома, и немедленно принялся хлопотать о браке, то отец девушки заупрямился и не желал такого мужа для своей дочери. Нет, он был начальник полиции, имел своих шпионов повсюду, и потому, зная о молодом человеке многое, чего не знали другие, он прикрикнул на свою дочь:
— Как, за этого бездельника и щеголя, который все время проводит в чайных домах и игорных притонах?
И он приказал слугам держать девушку под замком на ее дворах, пока ей не придет время возвращаться в школу, а когда она прибежала, взбешенная, объясняться с ним, надеясь его упросить, он не стал с ней разговаривать, и в то время, как она его убеждала, он то напевал что-то, то брался за книгу, а когда она вышла из себя и начала говорить слова, какие не подобает говорить девушке, он повернулся к ней и сказал:
— Я так и знал, что нужно было держать тебя дома и не посылать в школу. От этого учения девушке один вред, и если б можно было начать сначала, ты бы у меня была такая же скромная и неученая, как твоя мать, и я давно уже выдал бы тебя замуж за хорошего человека. Да я и теперь так сделаю!
И он так на нее заревел, что она задрожала от страха.
Тогда молодые люди стали писать друг другу красноречивые и полные отчаяния письма, и слуги разбогатели от подачек, нося их из одного дома в другой. Но юноша томился дома и не ходил играть ни в карты, ни в кости, и родители видели, как он томился, и не знали, что делать. Ван Помещик тайно через третьих лиц послал взятку начальнику полиции, но тот, хотя и брал взятки, на этот раз не согласился ее принять, и все они были в отчаянии. А молодой человек лишился аппетита и всё говорил, что повесится, так что Ван Помещик совсем растерялся.
Как-то вечером, когда молодой человек прогуливался позади того дома, где жила его возлюбленная, он увидел, что маленькая потайная калитка открылась, и служанка, которая носила письма, выглянула и подозвала его. Он подошел нерешительно и боязливо, но сердце все же влекло его вперед, а войдя, увидел, что позади калитки на маленьком дворике стоит его возлюбленная, — она была очень настойчива и решительна, и у нее много было всяких планов. Но теперь, когда они очутились лицом к лицу, слова у них не так легко шли с языка, далеко не так легко, как ложились на бумаге, и, сказать по правде, молодой человек боялся, как бы его не застали здесь, куда ему ни в коем случае нельзя было приходить. Но девушка была настойчива и в своей самонадеянности хотела поставить на своем и потому сказала:
— Нечего смотреть на стариков. Давай убежим куда-нибудь вместе, и тогда они испугаются позора и позволят нам жениться. Я знаю, отец меня любит, я у него — единственная дочь, а мать моя умерла, ты же старший сын у своего отца.
Не успел еще молодой человек собраться с духом и ответить ей так же решительно, как в дверях дома появился неожиданно начальник полиции: один из слуг, не ладивший со служанкой девушки, в отместку донес на них, и начальник полиции крикнул своим прислужникам:
— Свяжите его и бросьте в тюрьму, он посягнул на честь моей дочери!
Молодому человеку не посчастливилось: отец его возлюбленной был начальник полиции и мог кого угодно посадить в тюрьму, — у другого не было бы такой власти, и без взятки он не смог бы арестовать юношу. По приказу начальника молодого человека потащили в тюрьму, а девушка взвизгнула, уцепилась за его руку и стала кричать, что ни за кого другого она не пойдет и лучше проглотит свои серьги. Но старик отец невозмутимо повернулся к прислужникам и сказал:
— Смотрите за ней, и если она хоть на минуту останется одна и сделает то, что говорит, то вы мне за это ответите.
И он ушел, как будто не слыша ее стонов и криков, а служанки не осмеливались оставить ее одну, опасаясь за свою судьбу, и молодой девушке не удалось покончить с собой.
А начальник полиции послал известить Вана Помещика, что сын его посажен в тюрьму за то, что покушался на честь родной дочери начальника, и, послав такое известие, он сел в своей приемной и стал ждать. В доме же Вана Помещика поднялся переполох, и Ван совсем растерялся и не знал, что ему делать. Он немедленно