Фрэнки проехал вдоль дорожки и остановился позади «Хамви».
Кармин вывел девушку, а на башне «Хамви» появился Лино, направив M249 на дорожку.
С черного хода выскочило еще несколько людей Сарконе, все с пистолетами или винтовками.
Антонио насчитал девятерых, но это его не обеспокоило.
– У нас ваша дочь! – крикнул он. – Почему бы вам не спуститься и не прокатиться с нами?
Энцо выглянул из окна.
– Карли? – позвал он.
Кармин сорвал скотч с ее рта.
– Папа! – крикнула она.
Перепуганная девушка закричала и попыталась вырваться из хватки Кармина.
Винни вышел из машины и посмотрел на отца.
– Вернись в «Хамви», Вин, – сказал Кристофер.
Карли посмотрела на Винни, и ее глаза расширились.
Антонио показалось, что парень беззвучно шеп- нул «прости».
Винни был юн и неопытен. Ему понадобится время, чтобы стать сильным, именно поэтому он и был здесь. Чтобы стать взрослым.
– Ах ты, дерьма кусок! – выругалась Карли, рванувшись из рук Кармина. И на этот раз ей удалось вырваться и броситься на Винни.
Кристофер с легкостью ее перехватил.
– Отпусти ее! – крикнул Энцо из окна.
Через некоторое время он вышел из дверей гаража. С ним было еще четверо мужчин и его очаровательная жена Лена.
Одетый в костюм-тройку, с зачесанными назад редеющими волосами, Энцо почему-то был меньше похож на итальянца, чем Кристофер и Антонио с их острыми носами и высокими скулами.
– Карли, все будет хорошо, – сказал Энцо. Он оглядел людей Моретти, все еще принимая их за солдат АВП.
– Что это значит? – спросил он, приблизившись. – Зачем вы схватили мою дочь?
Антонио поднял щиток, чтобы старый враг смог увидеть его. Гладкое лицо Энцо мгновенно состарилось под сетью глубоких морщин.
– Антонио… – Он запнулся, взглянул на Кристофера и отпрянул.
– Отпустите ее, – сказала Лена. – Прошу, наша дочь ни в чем не виновата.
– Что происходит? – спросил Энцо.
– Я завершаю историю одной империи и даю начало другой, – холодно ответил Антонио и кивнул Лино. Грохот ручного пулемета M249 был почти оглушительным. Стреляные гильзы отскакивали от «Хамви», а пули пробивали бронежилеты и плоть.
Каждая из смертей доставляла Антонио удовольствие. Он годами мечтал отомстить. Он вскинул автомат и перестрелял остальных, прежде чем они успели поднять оружие.
Кристофер кричал о мести за смерть жены, снова и снова нажимая на курок.
Одному из людей Сарконе удалось попасть в башню «Хамви», но Антонио снес его выстрелом в шею.
Огонь стих почти так же внезапно, как и начался. Это была земля Голливуда, но реальное насилие происходило не как в кино. Оно было куда хаотичнее, неряшливее. Тонкие струйки крови мертвых охранников текли по наклонной дорожке к сточной канаве.
Грохот пальбы сменился рыданиями. Лена плакала на руках у мужа. Энцо тянулся к дочери, которую крепко держал Кармин. Вся семья осталась невредимой, в точности как распорядился Антонио.
Правило Коза ностры четко предписывало никогда не убивать женщин и детей из другого клана. И именно это правило враги Моретти нарушили в Неаполе.
Антонио по-прежнему следовал кодексу, но это не значило, что он не мог немного обойти его и использовать женщин в качестве наживки. Он опустил автомат и указал на «Хамви».
– Садись, Энцо, – сказал он. – Пора прокатиться.
Лена рыдала, Карли умоляла отпустить ее.
Антонио кивнул Кармину, и девушка бросилась в объятия отца. Они обнимались несколько секунд, и Антонио дал знак брату.
– Идем, – велел Кристофер, сжав зубы от ярости.
– Нет! – крикнула Карли.
Кармин приблизился, взяв оружие на изготовку.
– Почему? – рыдая, спросила девушка. – Почему вы так поступаете с моим отцом?
Антонио посмотрел на Энцо и сказал:
– Может, расскажешь дочери?
На несколько мгновений стало тихо
Кристофер сплюнул и сказал:
– Этот кусок дерьма, должно быть, забыл день, когда мою жену застрелили в доме Божьем.
– Я помню, – ответил Энцо, подняв голову. – И я искренне сожалею о твоей потере.
– Твои извинения пусты, как твоя душа, – ответил Кристофер и вырвал Энцо из семейных объятий.
Лена и Карли зарыдали. Энцо, понурив голову, пошел за Моретти.
Этому ублюдку хотя бы хватило мужества не умолять о пощаде.
– Уведите их, – сказал Антонио.
Фрэнки отвел женщин в дом, с глаз долой.
Энцо ждал, пытаясь сохранить самообладание.
– Мужчина спускается в ад, мальчик восходит к мужественности, – сказал Антонио по-итальянски.
– За маму, – сказал Кристофер Винни, глядя на Энцо. Его сын направил свой пистолет тому в лоб. Поколебавшись лишь мгновение, Винни спустил курок.
Пуля вошла в череп, уничтожив мозг одного из организаторов засады, которая едва не стерла клан Моретти с лица земли.
– Выследите остальных, – сказал Антонио. – Пусть присягнут на верность клану Моретти или присоединятся к своему прежнему боссу.
Услышав низкий гул, Доминик выскочил из дома, молясь, чтобы это был просто гром. Но на небе не было ни облачка.
Его худший страх становился явью.
– Мама! Моника! – крикнул он.
Их машина давно стояла загруженная вещами и готовая к отъезду, но они не хотели выбираться из города до появления истребителей.
Он ринулся во двор, где Моника с Еленой стояли у седана, набитого чемоданами.
– Доминик, – начала Елена. – Ты…
– Зайдите внутрь! – крикнул он, взмахнув рукой.
Елена попятилась, увидев на горизонте несколько черных точек.
«Это не может быть на самом деле», – подумал Дом. Но это случилось. Он с самого начала знал, что такая вероятность существует, но вместо того, чтобы уехать, когда был шанс, стоял в очереди у департамента полиции Дауни. Ему предложили работу, и через несколько часов у него должен был начаться первый день стажировки.
Но Дауни не понадобится полиция, если президент Эллиот решил стереть округ Лос-Анджелес с лица земли.
Доминик отвел мать и сестру в ванную. У них не было подвала, и она была самым безопасным местом.
– Залезай в ванну, – сказал он Монике.
Она подчинилась, и Дом с Еленой накрыли ее матрасом с двуспальной кровати.
– Нет, я не хочу… – запротестовала она.
– Все хорошо, малышка, – сказала Елена. – Все будет хорошо.
Дом уловил в ее голосе неуверенность и увидел страх в глазах. Он и сам боялся, что не сумеет их защитить.
– Ложись и лежи здесь, – сказал он.
Он повернулся к двери из ванной, и Елена потянулась к нему.
– Ты куда?
– Сейчас вернусь.
Доминик выбежал в коридор, схватил дробовик, сумку с продуктами, фильтр для воды, аптечку, термоодеяла, патроны, батарейки для фонарика и заводной радиоприемник.
Он остановился, чтобы выглянуть из окна, и в этот момент эскадрилья из двенадцати F-16 прогремела над восточной частью города. Первый заход был холостым – наверное, для предупреждения или обзора наземных войск.
А может быть, а вдруг они прибыли, чтобы помочь?
Доминик задержался на мгновение, молясь, чтобы так оно и было.
А потом увидел черные точки в небе на севере.
Их было десять.
F-16 очертили кривую, чтобы перехватить приближавшиеся истребители.
У Дома внутри все сжалось от вида и рева F-35 – если это вправду были они. Эти самолеты грохотали чуть ли не вдвое громче старых F-16.
Он оказался прав: первая эскадрилья прибыла не для того, чтобы бомбить повстанцев. Они защищали город от пилотов АВП.
Истребители выпустили ракеты, и битва за Лос-Анджелес началась.
– Дом! – крикнула Елена. – Что происходит?
– Оставайся на месте, мам!
Где-то вдалеке завыла аварийная сирена. Звук становился все громче. Не обращая на него внимания, Доминик открыл дверь и вышел наружу. Не имело значения, будет он сидеть в хрупком жилище или стоять на подъездной дорожке. Если бомба упадет здесь, конец придет всем, и он должен был это видеть.
Ракеты нашли цели при первом же залпе, разнеся два F-16 на куски прямо над городом и повредив один F-35. Пилот последнего опустил самолет так низко, что пока он боролся за высоту, в окнах задребезжали стекла.
Раздался еще один взрыв, и Дом вышел на середину двора, наблюдая за воздушным боем. F-35 быстро захватили контроль, сбив три F-16 и потеряв только один из своих самолетов.
Подбитый F-16 падал, за ним тянулся клуб дыма, но вдруг он резко накренился вправо, чтобы сесть на хвост F-35. Как только он занял позицию, с запада появился еще один F-35 и запустил «Сайдуиндер»[43] точно в кабину F-16.
Над городом пронесся огромный огненный шар, осыпав двор шрапнелью.
Доминик медленно попятился, не сводя глаз с неба.
Против восьми F-35 войск АВП осталось шесть F-16.
Затем еще один F-16 упал огненным метеором.
Дом споткнулся о нижнюю ступеньку крыльца, упал на лестницу и остался сидеть, наблюдая за воздушным боем. Он смутно слышал знакомый голос – это кричала мать, – но ему никак не удавалось оторваться от завораживающего зрелища.
Еще два F-16 погибли в огне почти одновременно, так что против восьми F-35 осталось лишь три. И все же их пилоты не пытались удрать. Они выпустили еще залп ракет, разнеся два F-35 и подарив пилотам повстанцев проблеск надежды.
Шесть F-35 перегруппировались, чтобы преследовать пару F-16, разлетевшихся в разных направлениях. Самолеты АВП пустились в погоню, по три на каждую машину повстанцев.
Два истребителя АВП пролетели так низко над Дауни, что Доминика прибило к ступенькам потоком воздуха. Он закрыл лицо и отвернулся, а самолеты взмыли вверх, и каждый запустил по «Сайдуиндеру» в F-16.
На горизонте вспыхнуло пламя, и защищать Лос-Анджелес от пилотов АВП остался лишь один самолет. Дом поднялся на ноги.
Обломок F-16 с грохотом рухнул на землю всего в нескольких кварталах. Вверх взметнулось пламя.
Поверх воя сирен раздался грохот – из-за угла выехала тяжелая машина. Доминик бросился в дом и схватил дробовик, а когда выбежал обратно, по их улице грохотал «Хамви».