— Ну, это просто совпадение, — сказал Ройден, стараясь говорить убедительно.
— Хорошо, — продолжил Джарид. — Думаю, мы сумеем разобраться. Сегодня мне снился огонь.
Ройден помолчал.
— А при чем здесь моя рубашка? — наконец спросил он.
— Извини, — с сожалением сказал Джарид. — Мама тебе сошьет новую.
— Нет, — Ройден покачал головой и усмехнулся. — Я не об этом спрашиваю. Мне интересно, почему она загорелась. Ведь и тебе самому кажется, что это ты ее поджег.
— Именно так, — с неожиданной уверенностью сказал Джарид.
— Но как это может быть?!
— Не знаю.
— Тогда откуда ты знаешь, что это сделал ты?
— В этом я тоже не уверен. Я просто знаю. Но я не хочу, по крайней мере сейчас не хочу, никому об этом рассказывать. Даже маме с папой.
Ройден не ответил, и Джарид перевел дыхание. Ему не хотелось объясняться. Он даже не был уверен, что сможет это сделать. Он знал, что его видения напугают мать, и этого тоже не хотелось. Представить реакцию отца было трудно, Бернел всегда был ближе к Ройдену, и Джарид боялся, что своим рассказом может только усугубить положение. Но ему хотелось, чтобы Ройден молчал не только поэтому. Он боялся самого себя. Он казался себе каким-то калекой или уродом. И пока не нашлось объяснения случившемуся, следовало хранить свои сны в тайне. Наконец Ройден сказал:
— Ладно, чтобы избежать ненужных расспросов, давай спрячем то, что осталось от рубашки, и проветрим комнату.
Джарид улыбнулся с нескрываемым облегчением:
— Спасибо, Ройден.
В ту ночь они больше не говорили о случившемся, не упоминали об этом и на следующий день. В комнате все еще пахло дымом, и Ройдену пришлось соврать родителям, что они с братом забыли перед сном погасить свечу, вот рубашка и загорелась. Пока мать суетилась на кухне и бранила парней за беспечность, Ройден сверлил Джарида пристальным взглядом.
Вечером дело приняло более серьезный оборот. Джарид весь день места себе не находил, снова и снова переживая свой сон и ожидая, не окажется ли он пророческим. Ответ пришел, как только стемнело. Когда семья сидела за ужином, с площади донесся тревожный колокольный звон.
— Должно быть, пожар, — сказал отец, вскакивая на ноги. — Пошли!
Сыновья не двигались с места. Они смотрели друг на друга через стол, бледные как мел.
— Ну же, мальчики! — нетерпеливо сказала мать.
Бернел схватил куртки, кинул их сыновьям и выбежал на улицу. Ройден и Джарид вышли вслед за ним. Вдалеке за деревьями бушевал огонь. Небо над деревней почернело от клубящегося дыма и мигало оранжевыми всполохами.
— Похоже, большой, — мрачно заметил Бернел, запустив пятерню в редеющие волосы. — Лучше бы поторопиться.
Они с Дриной побежали на площадь, оставив Ройдена и Джарида у дома.
— Тебе придется сказать им! — В голосе Ройдена слышался вызов. Нельзя хранить это в тайне, особенно сейчас.
— Я скажу им, когда буду готов, — упрямо ответил Джарид. — Сначала надо понять, что это такое.
— Джарид, это серьезно, это...
— Ройден! — воскликнул Джарид. — Уж кому, как не мне, знать, насколько это серьезно! Ты дал мне слово, что будешь молчать!
Ройден мгновение смотрел в глаза разгневанного Джарида, потом отвернулся.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал он бесстрастно, — ради всех нас.
Не сказав больше ни слова, он направился к месту пожара. Джарид последовал за ним, все еще дрожа от возбуждения и пугающей неизвестности.
На площади они увидели народ, выстроившийся в цепочку с ведрами между рекой и пожарищем. Братья вместе со всей деревней до утра боролись с огнем, и все же ущерб, причиненный огнем, был велик. Сгорело четыре лавки, и погиб один человек — аптекарь Ирам: он пытался спасти ценные лекарства, когда крыша обрушилась и погребла его под собой.
После пожара сны Джарида на некоторое время прекратились. Однако ждать, когда возникнет следующее видение, оказалось намного хуже. Он привык к кошмарам, но страстно желал узнать, откуда они приходят. Хотелось понять их причину и объяснить Ройдену и родителям. После сердитого объяснения в ночь пожара братья отдалились друг от друга. Впервые в жизни Джарид почувствовал, что не может обратиться к Ройдену за помощью. Было слишком ясно, что в создавшейся ситуации это не принесет облегчения.
И он ждал. Зима ослабила ледяную хватку, наступил период дождей. Видения больше не возникали. Но как только дожди закончились, Джарид снова увидел сон — еще более реальный и пугающий, чем предыдущие. Джарид увидел, что его деревня захвачена конными разбойниками, с черными от сажи, иссеченными шрамами лицами, в кожаных куртках без рукавов, с большими изогнутыми саблями, копьями и дубинками. Они громили дома и сараи Аккалии, убивали мужчин, насиловали и убивали женщин. На глазах Джарида его отцу отрубили голову саблей, в широкую грудь Ройдена вонзилась стрела, брат рухнул, и кровь хлынула из раны. Мать и еще нескольких женщин преследовали двое всадников. А он сам неподвижно стоял и смотрел на все это, а потом с искаженным яростью лицом раскрыл рот в отчаянном крике и поднял странный посох, с конца которого сорвалось смертоносное сапфировое пламя, которое окутало и поглотило людей, преследующих его мать. Затем он испепелил и других разбойников и спас то, что осталось от деревни.
Джарид проснулся в поту, тяжело дыша. Горела свеча, и мрачный Ройден сидел рядом с ним: брат был явно встревожен.
Джарид немного полежал, глядя, как отсветы пламени свечи пляшут на стене, и потихоньку восстанавливая дыхание, потом повернулся к Ройдену и устало улыбнулся:
— Я тебя разбудил?
Брат кивнул.
— Извини.
— Опять видел сон?
Джарид сел и выпил немного воды из чашки, стоящей на тумбочке.
— Теперь я готов рассказать всем о том, что мне приснилось, — сказал он, отбрасывая со лба прядь мокрых от пота волос. — Надо: разбойники идут.
— Скоро? — спросил Ройден.
— Скоро. Думаю, ближе к вечеру. По крайней мере так мне показалось.
Джарид описал свой сон, не упомянув лишь о том, что видел в нем себя. Это нужно было обдумать в одиночестве.
Пока он рассказывал, рассветные лучи пробились в окно спальни. Братья оделись и пошли в комнату родителей, разбудили Бернела и Дрину и рассказали им об этом видении Джарида и о тех, что являлись ему раньше. Кузнец и его жена слушали молча и, когда братья закончили рассказ, долго ничего не говорили. Дрина неподвижно сидела на кровати, разглядывая свои темные от загара руки, то и дело отбрасывая характерным жестом пряди волос со лба. Бернел отошел к окну и стоял неподвижно, лицо его, лишенное какого бы то ни было выражения, четко вырисовывалось на фоне утреннего неба.
— Так оно и случилось, как он предсказывал, — тихо сказала Дрина, обращаясь к мужу.
— Кто предсказывал? — спросил Джарид, переводя взгляд с матери на отца.
Бернел повернулся к Дрине, закрыв свет широкими плечами.
— Я не хочу обсуждать это сейчас, — решительно сказал он.
— Но, папа...
— Не сейчас, Джарид! Есть и поважнее дела. Нам надо оповестить соседей на случай, если и этот твой сон окажется вещим.
— Бернел, — сказала мать, по щекам ее текли слезы, — мы же оба знаем, что сон — правдивый. Мы знали...
— Хватит, Дрина! — крикнул Бернел. Он закрыл глаза и вздохнул, потом продолжил несколько мягче: — Мы обсудим это позже, обещаю. А сейчас не время.
Ройден и Дрина провели остаток дня дома, баррикадируя окна и собирая все, что могло пригодиться в качестве оружия. Бернел и Джарид пошли предупредить старейшин Аккалии. С помощью Леуэля, Хранителя Храма Арика в Аккалии, они собрали почти весь совет поселка и стражей. Сначала главы общины отнеслись к их рассказу скептически, но Бернел предоставил некие таинственные доказательства в пользу того, что сны его сына сбываются, и смог убедить старейшин организовать и вооружить людей перед возможным нападением.
По дороге домой Джарид разрывался между желанием расспросить отца и страхом вызвать его гнев — Бернел, похоже, все еще не хотел углубляться в суть происходящего. Наконец, не в силах более сдерживать любопытство, он начал как можно осторожнее:
— Папа, почему вы с мамой поверили в то, что я видел пророческий сон?
— Ты наш сын, — просто ответил Бернел. — Если ты говоришь нам, что видел все то, что видел, — мы тебе верим.
Джарид покачал головой:
— Я не это хочу сказать. Почему вы так верите в то, что мои сны могут сбыться?
Бернел немного помолчал, и Джарид пожалел, что затеял этот разговор. Они с отцом редко заговаривали без особой необходимости — Джарид даже и вспомнить не мог, когда это происходило в последний раз. В тех редких случаях, когда Джарид заговаривал с отцом, он чувствовал себя так, словно нарушил безмолвное соглашение выдерживать некую дистанцию. Но на этот раз отец удивил его. Он отвечал мягко, даже доброжелательно, хоть и осторожно.
— В моем роду проявлялись похожие... качества.
— Качества?
Бернел вздохнул. Казалось, он жалеет, что согласился ответить.
— Способность видеть вещие сны, предсказывать будущее.
— И ты на это способен? — изумленно спросил Джарид.
— Нет, но моя мать и бабка видели вещие сны. И другие — тоже.
— А ты пробовал?
Бернел печально улыбнулся:
— Да, было как-то раз, но больше я и не пытался. Ты либо способен на это, либо нет.
Джарид задумался.
— Кого имела в виду мама, когда сказала, мол, он предрек мое будущее?
Этот вопрос был явно лишним.
— Хватит, Джарид! — оборвал его отец привычно суровым тоном. — Я же сказал, что сейчас не время углубляться во все эти вещи.
— Извини, папа.
В ответ Бернел обнял сына за плечи; они вернулись домой в молчании.
В тот вечер, когда напали разбойники, их встретили разъяренные жители поселка, вооруженные факелами, кольями, молотками и кухонными ножами. Нападающие были убийцами, они явились верхом и во всеоружии, но те, с кем они столкнулись в ту ночь, защищали свои дома и семьи. Битва длилась менее часа. Разбойники не смогли причинить большого ущерба поселку и были изгнаны. Когда все закончилось, оказалось, что двое из них мертвы. Из местных жителей только семеро были ранены.