Главной темой вестернов с момента их появления всегда были серийные убийства.
В XVIII и XIX веках в Соединенных Штатах тоже совершались серийные убийства. Как и в Европе, многие из известных американских серийных убийц до эпохи Джека Потрошителя были женского пола и относились к патологическому или меркантильно-гедонистическому типу (серийные отравительницы) – среди них Лидия Шерман, «Американская Борджиа» (10 жертв: 1864–1871 гг.), Сара Джейн Робинсон, «Ядоносная дьяволица» (8 жертв: 1881–1886 гг.) и Джейн Топпан, «Веселая Джейн» (31 жертва: 1885–1901 гг.) – или же принадлежали к числу бандитов, нападавших на приграничных поселенцев и путешественников ради наживы, вроде братьев Харп в Теннесси в 1790-х годах или «Кровавых Бендеров» с их «гостиницей смерти» в Канзасе в 1869–1872 гг.{255}.
Жизнь поселенцев была бурной и часто выходила за рамки цивилизованного. Хотя американские вестерны во многих отношениях приукрашивают и воспевают убийства и перестрелки в стиле Дикого Запада, социальный критик Марк Зельцер ничуть не преувеличивает, когда утверждает, что нас восхищает подобное насилие: «[Произведения о] серийных убийствах сейчас уже практически вытеснили вестерн с позиции самого популярного в нашей культуре художественного жанра, изображающего телесность и физическое насилие… Главной темой вестернов с момента их появления всегда были серийные убийства»{256}.
В книгах про маньяков США часто воспринимаются как «естественная среда обитания» серийных убийц, особенно в 1970-х и 1980-х, когда там орудовали семьдесят шесть процентов серийных убийц всего мира{257}. Согласно базе данных серийных убийц, созданной Рэдфордским университетом и ФУПМЗ, в период с 1900 по 2010 год доля серийных убийц США в мировом рейтинге сократилась до шестидесяти семи процентов (2,743 из 4,068). Далее в порядке убывания указаны Великобритания, ЮАР, Канада, Италия, Япония, Германия, Австралия, Россия и Индия.
Звание первого американского серийного убийцы переходит к тому, кого объявят «звездой месяца» книги, кино или другие популярные СМИ. В момент написания этой книги первым современным серийным убийцей Америки называют Германа Уэбстера Маджетта, также известного как доктор Генри Говард Холмс, или просто Г. Г. Холмс. Если ввести в поисковую строку «Гугла» словосочетание «первый серийный убийца», то, наряду с Джеком Потрошителем, одним из первых результатов система выдаст его имя{258}. Недавно кинорежиссер Мартин Скорсезе объявил о начале работы над фильмом о Холмсе с Леонардо Ди Каприо в главной роли – экранизацией бестселлера Эрика Ларсона «Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса»{259}. Заработала рекламная машина Голливуда, и в качестве разогрева перед предстоящей картиной Холмса стали позиционировать как «первого американского серийного убийцу», а телеканал History Channel запустил показ документально-фантазийного сериала «Американский Потрошитель в Лондоне», в котором Г. Г. Холмса не только называют первым американским серийным убийцей, но и высказывают нелепое предположение, что именно он и был Джеком Потрошителем.
Так что, пожалуй, начну и я с дела Холмса, а затем расскажу о других пяти сексуальных серийных убийцах, совершавших преступления в Соединенных Штатах до его появления. Большинство случаев произошло до Потрошителя (1888), хотя некоторые из них, включая дело Холмса, привлекли внимание властей и СМИ вскоре после появления Джека (арестовали Генри в 1895 году, спустя семь лет после убийств в Уайтчепеле, но, по его словам, убивал он в течение многих лет).
Герман Уэбстер Маджетт, или Г. Г. Холмс. Чикаго – Филадельфия, 1895 г.
Современник Джека Потрошителя из Чикаго, врач-клятвопреступник, двоеженец и мошенник, был осужден в 1895 году в Филадельфии только за одно убийство: своего сотрудника и соучастника по страховому мошенничеству Бенжамина Ф. Питзеля. Но имеются убедительные доказательства тому, что Холмс взял под опеку троих детей Питзеля, а затем убил их{260}. Помимо этих четырех преступлений, история Холмса весьма туманна.
После вынесения приговора Холмс публично признался в совершении в общей сложности двадцати семи убийств мужчин, женщин и детей – по различным причинам, в том числе ради продажи тел в качестве анатомических медпрепаратов, получения выплат по страховке, ипотечного и кредитного мошенничества, присвоения имущества, избавления от неудобных любовниц, из-за ревности или патологического мотива (Генри слыл отъявленным сердцеедом).
Одной из важных составляющих дела Холмса стал его печально известный «Замок» – причудливое трехэтажное здание в викторианском стиле площадью около 742 квадратных метров с магазинами на первом этаже. Построили его по заказу самого Генри в 1888 году на углу Западной 63-й улицы и Уоллес-авеню, в районе Энглвуд, на юге Чикаго. В «Замке» Холмс держал свой рабочий кабинет. Согласно неподтвержденным слухам, после ареста Холмса в этом здании были обнаружены секретные звукоизолированные комнаты (некоторые были облицованы асбестом), система газовых труб, контролируемых из кабинета Холмса, скрытые желоба, ванны с кислотой и даже некое подобие столов для вскрытия и герметичных газовых камер. В подвале следователи обнаружили обломки человеческих костей вперемешку с костями животных и прядями человеческих волос.
Скандальную известность дела подстегнули ничем не обоснованные утверждения, будто во время Всемирной выставки в Чикаго (1893 г.) Холмс устроил в «Замке» временную гостиницу с целью убийства туристов, которые приехали на мероприятие.
После ареста Холмса из «Замка» хотели сделать туристический объект, но в августе 1895 года здание сгорело. Поверх уцелевшего первого этажа и фундамента были построены новые этажи, и восстановленное строение стояло до конца 1930-х, пока его не снесли, стерев с лица земли часть Уоллес-авеню, для прокладывания железнодорожной эстакады и возведения почтового отделения. По всей видимости, технический коридор в почтовом отделении проложен прямо сквозь кирпичный фундамент XIX века, который, скорее всего, является первоначальным основанием «Замка» Холмса{261}.
Впрочем, согласно недавнему исследованию дела Генри, многие слухи о нем и его «Замке» являются чистой выдумкой. Здание ни на один день не превращалось в гостиницу, а фактическое количество туристов, в убийстве которых подозревался Холмс, с 1895 года никак не изменилось: единственной жертвой по-прежнему остается женщина по имени Нэнни Уильямс. Потайные комнаты совершенно явно использовались для хранения украденной мебели, а не уничтожения тел{262}. Более того, хоть многие комнаты и были скрытыми, это не мешало служащим знать о них и даже иногда там спать.
В итоге только девять из двадцати семи убийств, в которых признался Холмс, подтверждены доказательствами, и только четыре из них связаны непосредственно с Генри. А осудили Холмса и приговорили к смертной казни лишь за одно убийство – Питзеля. Практически нет сомнений в том, что он также убил троих детей Питзеля. Холмс, конечно, серийный убийца, но какой величины и какого масштаба?
В ожидании казни Холмс написал автобиографию, за что издательство Херста заплатило ему гонорар в размере 7500 долларов (213 330 долларов по современному курсу), в которой признался в двадцати семи убийствах{263}. Некоторые из названных им жертв оказались живы, поэтому вполне возможно, что его признание стало последней аферой перед отправкой на виселицу. Накануне казни, 16 мая 1896 года, Холмс отказался от своего признания и заявил, что убил только двух человек, однако это тоже маловероятно. Многие люди, у которых были деловые или личные контакты с очаровательным и приветливым доктором, бесследно исчезли, и это допускает возможность, что его жертвами стали двести человек – число, способное поднять преступника на вершину рейтинга самых страшных извергов за всю историю. Но никаких убедительных доказательств, подтверждающих убийство Холмсом кого-то из пропавших, обнаружено не было.
Интерес к Генри и увлечение его персоной вновь пробудились в девяностых благодаря книге историка Гарольда Шехтера в жанре криминальной документалистики, вышедшей в 1994 году под названием «Шокирующая правда о первом серийном убийце Америки» (для последующих изданий Шехтер изменил заголовок на «Полную и правдивую историю Г. Г. Холмса, чьи ужасные преступления потрясли Чикаго на рубеже веков»). Недавно чикагский инди-режиссер Джон Боровски снял документальный фильм, завоевавший многие награды: «Г. Г. Холмс: Первый американский серийный убийца»{264}. Также в этом ряду стоит отметить бестселлер Эрика Ларсона «Дьявол в Белом городе», сюжет которого строится вокруг Всемирной выставки 1893 года в Чикаго и сосредотачивает внимание на двух «архитекторах»: Даниеле Хадсоне Бёрнеме, который проектировал павильоны «Белого города для выставки», и Г. Г. Холмсе с его «Замком».
Совсем недавно историк Адам Зельцер из Чикаго в своей книге 2017 года под названием «Г. Г. Холмс. Истинная история Дьявола в Белом городе» взял на себя задачу развеять миф о преступнике: он утверждает, что, хоть вина Генри в совершении минимум четырех убийств доказана, бóльшая часть теорий относительно его дела – лишь выдумка.
Сведения о Г. Г. Холмсе настолько смешались с культом рипперологии, что теперь Холмса считают Джеком Потрошителем, совершившим преступления во время пребывания в Лондоне летом и осенью 1888 года{265} (более подробно о Джеке Потрошителе и рипперологии читайте в главе 10). Увы, нет абсолютно никаких доказательств, что Генри выезжал за границу в 1888 году (или в любое другое время). Во-первых, он провел этот год в Чикаго, наблюдая за строительством «Замка» с его сложной архитектурой, скрытыми проходами и потайными комнатами (при этом каждые несколько недель меняя рабочих и подрядчиков, чтобы никто не имел общего плана здания и не знал о его зловещем назначении). Во-вторых, согласно историческим записям, летом и осенью 1888 года, когда убивал Джек Потрошитель, Холмс вовсю судился по поводу выплат за строительство «Замка», рискуя потерять собственность{266}. Весьма маловероятно, что Генри отправился бы в путешествие в Англию в разгаре сложного и беспокойного процесса строительства.
Более того, у первого и второго абсолютно разный почерк: один совершал изощренные убийства за закрытыми дверями с применением ядов, отравляющих газов и удавок, имея при этом со всеми из жертв личные или деловые отношения, тогда как другой действовал на городских улицах, жертв выбирал случайно и знаком с ними не был, а нападал всегда внезапно и с наскока. Не нужно быть бихевиористом из ФБР, чтобы понять: между этими двумя серийными убийцами нет абсолютно ничего общего.
Кроме того, в своем признании для издательства Генри сказал, что в конце лета 1888 года, будучи в Виргинии на рыбалке, убил вместе с сообщником некоего Роджерса (ровно в тот же период в Лондоне впервые взялся за нож Джек Потрошитель). Холмс признался, что ударил жертву веслом по голове и обставил все так, будто мужчина случайно утонул.
Я просмотрел все местные американские газеты за тот период времени и не нашел ни единого упоминания о смерти человека по фамилии Роджерс, случившейся тем летом в Виргинии, но есть сообщение о том, что 18 августа 1888 года некто Джозеф Сеймур Роджерс утонул в районе Катскиллских гор (штат Нью-Йорк), что весьма в духе пугающей тайны Холмса. Согласно сводке в местной газете, Роджерс находился в компании какого-то «мистера Уэбстера и его сына». Во время плавания у него, очевидно, случился сердечный приступ, и он утонул{267}. Весьма заманчиво, ведь настоящее имя Холмса – Герман Уэбстер Маджетт. Помимо этого сообщения, никаких подробностей о смерти Джозефа или о «мистере Уэбстере и его сыне» в протоколе не сохранилось.
Что бы ни говорили в Голливуде и на канале History Channel, Холмс ни в коем случае не был первым серийным убийцей Америки, так же как Джека Потрошителя нельзя назвать первым серийным убийцей Нового времени{268}. Холмс может быть первым крупным серийным убийцей, если верить его признаниям издательству, но случаи, входящие в рамки традиционной патологии сексуальных убийств, происходили и до Г. Г. Холмса, а значит, на звание «первого американского серийного убийцы» есть и более подходящие кандидаты.
Джесси Помрой, «Мучитель мальчиков». Бостон, 1874 г.
Если мы примем новое определение, сформулированное ФБР, согласно которому убийца считается серийным начиная с двух жертв, то тогда первым современным патологическим сексуальным серийным убийцей Америки (притом, наверное, самым молодым) был четырнадцатилетний Джесси Помрой из Бостона, арестованный в 1874 году за убийство двух детей. Этот случай произошел за двадцать один год до появления Г. Г. Холмса.
Родился Джесси 29 ноября 1859 года в Чарльзтауне, пригороде Бостона (штат Массачусетс) и был младшим сыном в семье швеи и чернорабочего{269}.
Тощий и хрупкий Джесси был болезненным ребенком. На одном глазу у него образовалось бельмо, и за это другие дети смеялись над ним, обзывая «демоническим глазом» (позже эта особенность помогла установить его личность). Даже отец называл сына «чертовым фонариком».
О детстве Джесси нет никаких сведений, типичных для преступников: он не нападал с кулаками на других детей, не устраивал поджоги и не мучил животных (разве что сомнительные слухи о том, как он в пятилетнем возрасте заколол кошку и бросил ее в реку, а также записей о свернутых им шеях двух домашних канареек). Впрочем, известно, что отец часто сек Джесси хлыстом и порол ремнем, пока однажды, после особо жестокого избиения, мать не взяла нож для резки мяса и не выгнала мужа из дома. Обратно он так и не вернулся.
Из-за материнской опеки Джесси вырос нелюдимым и замкнутым, но при этом весьма смышленым мальчиком, любил читать дешевые детективы, которые вскоре после суда над ним осудят социальные критики. То же самое произойдет в 1950-х с комиксами криминального жанра – их обвинят в побуждении несовершеннолетних к совершению преступлений. Джесси редко играл с другими детьми – только в ковбоев и индейцев, где предпочитал вставать на «злодейскую» сторону индейцев, но лишь в той мере, в которой игра предполагала истязания «пленных» (хотя бы и понарошку).
Учился Джесси хорошо, но вел себя странно. Один учитель заявил, что мальчик «своеобразный и упрямый, неплохой, но понять его трудно». В подростковом возрасте Джесси часто прогуливал уроки и как минимум один раз был отправлен домой за запугивание младшеклассников: подкрадывался к ним и корчил страшные рожи. В другой раз его вызвали к директору за то, что он бросался на перемене петардами в других детей.
В типичной для серийных убийц манере, Джесси, по всей видимости, начал свои нападения через несколько месяцев после того, как оправился от серьезной болезни – а именно пневмонии, перенесенной в октябре 1871 года. 26 декабря 1871 года двенадцатилетний Помрой заманил четырехлетнего Билли Пейна в будку на вершине холма Паудер-Хорн в Челси, пригороде Бостона. Оказавшись внутри, Джесси связал мальчику руки, перебросил веревку через торчащие стропила и подвесил его – очень напоминает средневековую пытку. Потом Помрой сильно отхлестал мальчика прутом по спине. Несчастный Билли так и остался висеть на руках – в таком виде его и нашли случайные прохожие. Мальчик был слишком травмирован и не смог сообщить полиции ничего внятного.
21 февраля 1872 года семилетнего мальчика по имени Трейси Хейден заманили в тот же сарай, предложив посмотреть оттуда на военный парад. Его связали по рукам и ногам, в рот засунули носовой платок и подвесили на веревках к потолочным балкам. Джесси не только избил его по спине палкой, но и нанес жестокие удары по лицу: как итог – сломал нос, выбил два передних зуба, разбил верхнюю губу и наставил синяков под глазами. По словам мальчика, преступник угрожал отрезать ему пенис. О своем обидчике Хейден смог рассказать лишь то, что это был «большой мальчик с каштановыми волосами».
20 мая 1872 года к восьмилетнему Роберту Майеру на улице подошел подросток с каштановыми волосами и пригласил сходить в цирк. Они пошли в сторону холма Паудер-Хорн, и там обидчик напал на Майера, затащил его в другой заброшенный сарай, подвесил на стропилах и избил, заставляя ребенка говорить непристойности. По-видимому, нападавший получил необходимую дозу удовлетворения, после чего развязал мальчика и отпустил его домой.
22 июля 1872 года семилетний Джонни Болч стоял у витрины магазина с игрушками, как вдруг к нему подошел парень с каштановыми волосами и предложил немного подзаработать. Вновь мальчика отвели в сарай на холме, подвесили на веревке к балке и затем около десяти минут били по груди, животу, спине, бедрам, ягодицам и, наконец, половым органам. Когда все закончилось, нападавший снял веревку, свернул ее и предупредил жертву, чтобы она оставалась на месте, иначе обидчик перережет ей горло. Два часа спустя мальчика нашел случайный прохожий. К тому моменту об этих нападениях уже писали газеты, и за какие-либо сведения о «Мучителе мальчиков», как окрестили таинственного преступника, было назначено вознаграждение в размере пятисот долларов.
2 августа 1872 года семья переехала в южную часть Бостона, где сняла дом на Западном Бродвее. Мать весьма удачно арендовала небольшое помещение через дорогу и открыла в нем магазин одежды, а также продавала мелкую канцелярию. 17 августа семилетний Джордж Пратт гулял по пляжу в южной части Бостонского залива (Олд-Харбор) – в двадцати минутах ходьбы от дома и магазина семьи Помрой, – но тут к нему подошел мальчик постарше и предложил деньги за выполнение одного дела. Джорджа привели в заброшенный лодочный сарай, где ударили его по голове и сунули в рот носовой платок. Потом обидчик раздел жертву догола и связал ему ноги и руки двумя кусками веревки. Он сказал Пратту, что сейчас его будут «наказывать», и хлестнул пряжкой ремня. Затем преступник нанес связанному мальчику удары ногами в голову, живот и пах, потом сильно расцарапал ногтями живот и грудь, а закончил тем, что откусил кусочек мяса от щеки Пратта.
Когда Джордж начал терять сознание, нападавший привел его в чувство, показал ему длинную швейную иглу, спросил: «Знаешь, что я сейчас сделаю?» – и начал пытать ребенка иглой, вонзая ее в руки, грудь, раненую щеку, а затем между ног. После этого ему захотелось сделать что-нибудь с глазами мальчика. Но Пратту удалось вывернуться и пригнуться к полу, чтобы защитить глаза, к тому же обидчик не смог толком ухватиться за веко из-за крови и пота, текущих по лицу ребенка. Расстроенный неудачей, он укусил Джорджа за ягодицу и ушел. Пратта нашел рыбак и в срочном порядке доставил в больницу.
В этих нападениях прослеживается типичное для серийных преступников обострение. Он начал с простого избиения палкой, но перешел к укусам, порке ремнем и уколам иглой. Сформировался ясный почерк: тщательное связывание жертв, подвешивание их на торчащие потолочные балки (если была такая возможность), словно в ролевой игре про «подземелье», на что, возможно, Помроя вдохновили прочитанные им многочисленные дешевые романы. Также его нападения начали происходить все чаще.
Всего неделю спустя, 11 сентября, в лодочный сарай в бостонском районе Саут-Бей заманили семилетнего Джозефа Кеннеди. Мальчика ударили головой о стену сарая, раздели догола и жестоко избили, в результате чего был сломан нос и выбиты передние зубы. Впервые обидчик взял в руки нож. Он заставил семилетнего ребенка опуститься на колени и, нанося порезы по лицу, спине и бедрам, приказал ему читать непристойную версию молитвы «Отче наш». После этого преступник облил мальчика соленой водой.
Шесть дней спустя, 17 сентября, в южной части Бостона у железной дороги нашли пятилетнего Роберта Гулда – мальчик был раздет догола и привязан к телеграфному столбу. На его лице и голове виднелись глубокие порезы, а волосы и кожа обильно пропитались кровью. История все та же: к нему подошел мальчик постарше с каштановыми волосами и пригласил посмотреть военный парад. Как только они подошли к железнодорожным путям, обидчик вытащил два ножа, раздел Гулда догола и привязал к столбу. Ребенок получил порезы ножом за ушами, под глазами и по всей поверхности головы, словно с него пытались снять скальп – на подобное, вероятно, могли вдохновить грошовые вестерны с описанием индейских пыток (кстати говоря, вопреки распространенному мнению, североамериканские индейцы не научились скальпированию у англичан, а практиковали этот обычай еще до их появления – да и вообще, подобная практика военных трофеев независимо возникала во многих частях света){270}. Потом обидчик приставил нож к горлу мальчика и сказал, что собирается его убить, но вдруг увидел приближающихся рабочих и убежал. Роберт сообщил полиции очень важную примету: по словам Гулда, один глаз у преступника был мутновато-молочного цвета, похожий на шарик из белого мрамора. Вместе с одной из жертв, Джозефом Кеннеди, полиция начала обходить все школы южной части Бостона в попытке опознать нападавшего. В какой-то момент они пришли в класс Джесси, но мальчик не заметил среди детей своего обидчика.
Несколько часов спустя Джесси Помрой, движимый необъяснимым желанием, по пути из школы домой пошел мимо местного полицейского участка. На мгновение он остановился перед входом и посмотрел на полицейских и Кеннеди, которые стояли внутри. Потом мальчик отвернулся и направился домой, но было слишком поздно. Джесси привлек внимание полицейского, тот задержал его и привел к Кеннеди. В этот раз мальчик опознал Помроя.
Джесси было всего двенадцать лет, и 21 сентября его поспешно приговорили к шести годам заключения в исправительном учреждении для несовершеннолетних, как раз пока ему не исполнится восемнадцать. Однако Помрой оказался сообразительным психопатом, а когда хотел – еще и весьма очаровательным. Он смог убедить старшего капитана полиции Южного Бостона, что исправился и заслуживает второго шанса. После того как из колонии сообщили, что Помрой ведет себя замечательно, инспектор социальной службы навестил его мать, посмотрел, как она и брат Джесси не покладая рук работают в магазине одежды, и взял с нее обещание, что женщина будет держать сына под строгим наблюдением. С одобрения капитана полиции 6 февраля 1874 года Джесси получил условно-досрочное освобождение, перешел под опеку матери и приступил к работе в ее магазине, который находился через дорогу от дома и входил в маршрут брата, занимавшегося развозом газет.
Примерно через шесть недель после этого, 18 марта 1874 года, десятилетней школьнице Кэти Карран вдруг понадобилась новая тетрадь. Мать дала ей несколько монет и отправила на Бродвей за покупкой тетради в «Тобинс», ближайший магазин. Как только дочь вышла за дверь, женщина настороженно принялась следить за временем. Было 8:05 утра.
В тот день открывать магазин в 7:30 утра и подготавливать его к работе настала очередь Джесси – а делалось это обычно в 7:30 утра. Согласно свидетельским показаниям владельца магазина «Тобинс», Кэти пришла около 8:15 утра, но ни одна тетрадь ей не понравилась, и девочка ушла.
Около восьми явился Рудольф Кор – соседский мальчик, который зарабатывал на карманные деньги, помогая в магазине семьи Помрой. Позже он расскажет полиции: когда в комнату вошла маленькая девочка в поисках школьной тетради, он разговаривал с Джесси. По его словам, Джесси предложил ей тетрадь со скидкой, потому что на обложке было чернильное пятно. Как раз в этот момент из подвала вылез кот Помроев и замяукал, прося поесть. Тогда Джесси велел Рудольфу сбегать к мяснику и взять у него немного мясных обрезков. Когда Кор вернулся в магазин, девочки уже не было, а Помрой беззаботно подметал пол.
Домой Кэти так и не вернулась. Когда ее мать начала лихорадочно обыскивать окрестности, другая девочка сказала, что видела, как Кэти заходила в магазин Помроев. Все в округе знали историю Джесси, и женщина бросилась в полицейский участок, где ее выслушал начальник – тот самый капитан полиции, который одобрил досрочное освобождение. Полицейский заверил ее, что Джесси исправился и, кроме того, всегда нападал на мальчиков, а не на девочек. Тем временем полиция, чтобы успокоить женщину, согласилась обыскать магазин Помроя. В ходе обыска не было обнаружено ничего подозрительного или странного.
За информацию о пропавшей девочке предложили награду, и через несколько недель нашелся свидетель, утверждающий, что видел, как плачущую Кэти заманили в закрытый экипаж и увезли. Кэти родилась в смешанном браке: мать была протестанткой, а отец – католиком. В 1870-х годах межконфессиональная напряженность между протестантами и католиками в США оставалась все такой же сильной, и представители правящей протестантской элиты Бостона пришли к одному общему выводу: отец-католик похитил собственную дочь и отправил ее в монастырь{271}. Дело было закрыто.
В течение следующих нескольких недель к мальчикам подходил подросток и либо предлагал им деньги за выполнение поручения, либо обещал показать цирк или солдат на параде. Но настороженные дети отказывались с ним идти. Полиции ни об одной из этих встреч не сообщили.
Утром 22 апреля 1874 года мать разрешила четырехлетнему Горацию Миллену пойти в пекарню и купить себе сладкого. Многие свидетели видели, как на Дорчестер-авеню ребенок делился пирожным с мальчиком постарше, а потом они вдвоем пошли к бостонскому пляжу Савин-Хилл. В тот же день тело Горация нашли на пляже, на месте для пикника, в окружении пустых раковин моллюсков и обожженных камней. Ребенок лежал на спине и был наполовину раздет: брюки и нижнее белье стянуты до щиколоток; на руках, бедрах и рубашке виднелась запекшаяся кровь. На песке остались глубокие борозды: мальчик старательно отбивался и дрыгал ногами. От той сильной боли, что ему причинили, ладони остались сжаты в кулаки. На руках везде виднелись порезы: похоже, жертва пыталась защититься от ударов ножом. На горле присутствовали две глубокие раны: через одну было видно трахею, а вторая вскрыла яремную вену. Нанесли их хоть и маленьким ножом, но вонзили его по самую рукоять, так что голова мальчика практически отделилась от шеи. На груди насчитали восемнадцать ножевых ранений. Также преступник попытался кастрировать жертву и так сильно разрезал мошонку, что одно из яичек выпало. Правый глаз мальчика был проколот ножом через веко.
После этого убийства слепота связей у бостонской полиции быстро прекратилась. Старшие следователи сразу же вспомнили о нападениях Джесси Помроя и были потрясены известием о том, что несколько месяцев назад мальчик вышел по условно-досрочному освобождению и поселился в том же районе, где пропала Кэти Карран. В тот же вечер полиция арестовала Помроя и составила опись всех царапин и отметин на его теле. Отпечатки обуви, которую носил Джесси, соответствовали двум следам на пляже, ведущим к месту преступления, а нож, использованный Помроем, был изъят в качестве улики.
Полиция Бостона применила ту же технику, что и власти Баварии, пытавшиеся в 1808 году получить признание от Андреаса Бихеля. Они привезли Джесси в морг и показали ему тело жертвы{272}. Там Помрой быстро сознался в совершении преступления, но потом отказался от признания, заявив, что полиция обманом заставила его это сделать. До самого конца он будет отрицать свою вину. После предъявления обвинения, в ходе которого Помрой продолжал твердить о своей непричастности к делу, суд над ним был назначен на декабрь.
В то же время мать Джесси, которая настаивала, что ее сына подставили, и даже обвиняла родителей жертв в том, что они позволили своим детям бродить по городу без присмотра, нажила себе кучу врагов среди соседей, и предприятие зачахло. 31 мая она освободила помещение, и его тут же занял соседний магазин, владелец которого решил расширить свою территорию. 18 июля рабочий сносил разделительную стену в подвале возле угла, где скопилась куча пепла и мусора. Он стукнул киркой о землю и в тот же миг увидел, как от удара вылетел и закатился в темный угол какой-то круглый предмет. Сначала рабочий не обратил на него внимания, решив, что это просто черепок от какого-нибудь глиняного горшка, но после следующего удара киркой показалась детская ручка в истлевшей одежде. Ошеломленный мужчина обернулся, осмотрел круглый осколок в углу и понял, что это кусок черепа с пучками волос, прилипших к разлагающемуся скальпу. Так обнаружили тело Кэти Карран.
Дело малолетнего убийцы обернулось для полиции нешуточным скандалом: органы правопорядка получили обвинение в некомпетентности не только из-за того, что сотрудники не смогли должным образом обыскать помещение магазина и, следовательно, позволили случиться убийству Горация Миллена, но и из-за старшего капитана, который одобрил досрочное освобождение Помроя. Было признано, что бульварные романы, которые любил читать Джесси, оказывают на подростков дурное влияние. Суд и система наказаний в отношении несовершеннолетних подверглись нападкам за излишне мягкое обращение с преступниками. Люди требовали, чтобы четырнадцатилетнего Джесси Помроя судили как совершеннолетнего и приговорили к смертной казни.
В итоге Помрою дали пожизненное заключение. Сорок один год он отсидел в одиночной камере, после чего в 1917 году его перевели в обычную тюрьму, где Джесси и оставался до самой смерти в 1932 году в возрасте семидесяти двух лет, проведя в тюрьме в общей сложности пятьдесят шесть лет.
Джесси Помрой – хороший кандидат на звание не только первого серийного убийцы Америки, но и самого молодого американского серийного убийцы. В мировом масштабе по возрасту этого преступника обходит лишь одиннадцатилетняя Мэри Белл, которая в 1968 году покалечила и убила двух мальчиков (Белл освободили в возрасте двадцати четырех лет, и сейчас она уже бабушка, а тайна ее личности охраняется законом{273}).
Жозеф Ла-Паж, «Французский монстр». Вермонт – Нью-Хэмпшир, 1875 г.
Жозефа Ла-Пажа (Ла-Пажетта) тоже можно назвать хорошим кандидатом на роль первого американского серийного убийцы, хотя, строго говоря, он был канадцем, а в штатах Вермонт и Нью-Хэмпшир трудился по найму на сельхозработах. Родился Жозеф в 1838 году. В возрасте двадцати лет женился, в браке у него появилось пятеро детей. Есть сведения, что он пытался изнасиловать собственных дочерей. В 1871 году Жозеф накинул на себя шкуру буйвола или медведя и, подобно средневековому оборотню, напал на свою невестку на пастбище. Ла-Паж изнасиловал ее и пытался задушить, но она выжила, и, чтобы избежать ареста, ему пришлось срочно пересечь канадскую границу и скрыться в Вермонте. Через год он вернулся в Канаду, там напал с кулаками на какую-то девушку, а после попытался заманить в лес четырнадцатилетнюю девочку, после чего снова сбежал в Вермонт{274}.
24 июля 1874 года он напал на молодую школьную учительницу Мариетту Болл: ударил ее камнем по голове, изнасиловал и страшно покалечил. После допроса полицией в качестве подозреваемого Ла-Паж, не дожидаясь окончания расследования, бежал из Вермонта в Нью-Хэмпшир.
Там, в городе Пемброк, Жозеф нашел работу оператором молотильной машины. Ла-Паж вел себя несколько странно, но тем не менее начальник – мистер Фаулер – считал его хорошим работником и даже приглашал на семейные обеды. На одном из этих застолий Жозеф познакомился с Литией – юной дочерью Фаулера – и сразу же сделался ею одержим. Он расспросил ее брата, какой дорогой девочка ходит в школу, и в течение следующих нескольких дней по крайней мере один свидетель видел, как Ла-Паж прячется в кустах недалеко от школы.
4 октября 1875 года семнадцатилетняя Джози Лэнгмэйд, одноклассница Литии, как обычно, вышла из дома и направилась в школу за три километра от дома, но так там и не появилась. За дело взялась поисковая группа, и около девяти вечера примерно в километре от школы, в кустах возле дороги, было обнаружено ее обезглавленное тело. Завернутую в голубую клеенчатую накидку голову нашли на следующее утро, где-то в трехстах метрах от тела. На лице остались порезы и следы ударов, а на щеке отпечатался каблук убийцы. Неподалеку была найдена окровавленная деревянная дубинка. Вскрытие показало, что Лэнгмэйд изнасиловали, а также вырезали часть влагалища.
Новости об убийстве дошли до Вермонта. Местное ведомство отметило сходство совершенного преступления с произошедшим за год до этого нападением на Мариетту Болл и предупредило власти Нью-Хэмпшира, которые и арестовали Ла-Пажа. В этом деле обошлось без слепоты связей. В марте 1878 года Ла-Пажа взяли под арест, осудили и казнили.
На месте преступления, совершенного одним из первых серийных убийц Америки, в штате Нью-Хэмпшир, в городе Санкук, на улице Академи-роуд, установили памятник высотой четыре с половиной метра и два каменных столба. Надпись на памятнике гласит: «Смерть погубила ее преждевременно, как ранние заморозки губят прекраснейший цветок на лугу; тело найдено в девяноста футах к северу от каменного столба, голова найдена в 82 родах[23] к югу от каменного столба». Сегодня это весьма популярное место для геокэшинга{275}.
Томас У. Пайпер, «Бостонский убийца с колокольни», или «Летучая мышь». Бостон, 1875 г.
Пока в Бостоне проводились судебные заседания по делу Джесси Помроя, горожан потрясли злодеяния другого серийного убийцы. Первое убийство произошло в пятницу, 5 декабря 1873 года, в районе Апхэмс-Корнер. Примерно в девять часов вечера свидетели, работавшие в кузнечном магазине на углу Хэнкок и Коламбия-роуд, услышали женский крик. Когда они выбежали на улицу, то увидели женщину, лежащую в луже крови у кирпичной стены, и стоящего над ней мужчину, одетого в оперный плащ и высокий цилиндр (именно так часто изображают Джека Потрошителя). Он сразу же скрылся, и, по словам некоторых очевидцев, его плащ развевался как крылья летучей мыши. Женщине был нанесен сильный удар по голове отпиленной оглоблей (часть вилообразной конструкции, с помощью которой лошадь впрягается в повозку). Недалеко от места преступления на стене нашли обломок деревяшки с прилипшими к нему светлыми волосами, который был все еще мокрым от крови{276}. Пострадавшая скончалась на месте от тяжелой травмы головы, не успев ничего сказать{277}. Ее личность была установлена: это оказалась двадцатилетняя Бриджит Ландреган – служанка «с прекрасной репутацией».
Несколько свидетелей описали убийцу как молодого, хорошо одетого «джентльмена» лет двадцати с небольшим. Один из них заметил, что подозреваемый бежал «моряцкой походкой», причем, похоже, задыхался на бегу и часто останавливался. Описание подозреваемого в плаще и его оружия разослали по всему городу. Принимая во внимание то, что Джесси Помрой был недавно помещен в исправительное учреждение, случившееся стало в те выходные одной из главных тем для обсуждений.
В понедельник зажиточный плотник Томас Пайпер, который недавно иммигрировал в Бостон с женой и девятью сыновьями из города Ярмут, что в канадской провинции Новая Шотландия, явился в полицейский участок с куском оглобли, которую он хранил в мастерской в подвале своего дома на Вест-Коттадж-стрит, рядом с Дадли-авеню – около двенадцати минут ходьбы от места преступления, если идти в сторону, куда скрылся нападавший{278}. Пайпер рассказал полиции, как в минувшие выходные обнаружил, что часть оглобли таинственным образом отпилена без его ведома. Когда полицейские сложили вместе оглоблю и ее кусок, использованный в качестве оружия для убийства Ландреган, то они совпали.
Пайпер сказал полиции, что днем редко запирает дверь подвала, через которую можно попасть на задний двор, а еще недавно разрешил рабочим, прокладывающим канализационные сети на его улице, хранить там свои инструменты. Но насторожила одна существенная деталь: свидетели видели, как нападавший бежал в сторону дома Пайпера. На этой же неделе полиция нагрянула к нему, обыскала дом и допросила всех членов семьи, в том числе сыновей Томаса.
В архивных записях нет пояснений, почему начали подозревать второго из девяти сыновей Т. К. Пайпера, двадцатичетырехлетнего Томаса У. Пайпера. Возможно, его внешность подходила под описания свидетелей. Возможно, причиной послужили слова Томаса о том, что он страдает заболеванием почек и не может бегать или, по крайней мере, бежать достаточно долгое время без остановок. А может быть, дело было в том, что Томас недавно вернулся в Бостон после пяти месяцев работы на корабле рейсом до Ливерпуля и вполне мог иметь походку моряка, о которой говорили свидетели. А может быть, просто что-то в его поведении насторожило полицию.
Отца семейства, а также Томаса У. и некоторых его братьев на той же неделе пригласили для дачи показаний перед коллегией присяжных при коронере, расследующей смерть Ландреган.
Пайпер был учтив и спокоен. Он заявил, что в пятницу вечером вместе со своими братьями присутствовал на церковной службе в баптистской церкви на Дерборн-стрит, в противоположном от его дома направлении. Обратно Томас вернулся на конке, но не успел доехать до дома, как увидел толпу, наблюдающую за пожаром. Он утверждал, что вышел из вагона и смотрел, как пожарные тушат огонь. Пара соседей и знакомых из церкви видели Пайпера и подтвердили его алиби. По словам Томаса, после он вернулся домой и сразу лег спать. Полиция не смогла опровергнуть его алиби.
Томас Пайпер родился 22 апреля 1849 года в Ярмуте (провинция Новая Шотландия, Канада). Он помогал своему отцу в плотничьем деле и работал на ферме, которую держала семья{279}. Перебравшись в 1866 году в Бостон, Томас вернулся к семье, иногда работал с отцом, но стремился найти что-нибудь получше. По-видимому, он был грамотным и сообразительным, поэтому сменил несколько конторских работ, в том числе трудился над созданием списка известных бостонских предпринимателей. Томас активно посещал баптистскую церковь и волонтерствовал при нескольких баптистских воскресных школах. Но постепенно в нем зарождалась темная сторона. Томас часто менял работу и был уволен из нескольких мест за «недобросовестность». Также у него имелось тайное пристрастие к лаудануму (настойке опиума), который он смешивал с виски и пил для «лечения» заболевания почек. Являясь однопроцентным раствором морфина, лауданум абсолютно легально и бесконтрольно отпускался без рецепта в любой аптеке. Но он вызывал сильное привыкание, а при смешивании с виски – еще и галлюцинации. Полиция и не подозревала, что Пайпер с маниакальной частотой совершал поджоги, в том числе инсценировал тот самый пожар возле своего дома в ночь убийства Бриджит Ландреган{280}.
За год до этого, зимой, он записался матросом на корабль и был в море вплоть до своего возвращения в Бостон в августе. Поскольку свидетель заметил у подозреваемого «моряцкую походку», полиция заинтересовалась Томасом.
И в те времена, и сейчас после поимки серийного убийцы зачастую оказывается, что ранее его уже допрашивали в качестве подозреваемого или «лица, представляющего оперативный интерес» – но в итоге отпускали. Самыми известными примерами того, как полиция ищет иголку в стоге дел подозреваемых и внезапно раскрывает дело, могут послужить Тед Банди, Питер Сатклифф, Пол Бернардо и Гэри Риджуэй. Сатклифф по прозвищу Йоркширский потрошитель за шесть лет убил тринадцать женщин, при этом полиция допрашивала его двенадцать раз{281}.
Во времена Пайпера наука о сборе улик еще только делала первые шаги. Дактилоскопическая идентификация начнет использоваться с 1891 года, после того, как в Аргентине вынесут первый обвинительный приговор по делу об убийстве на основе отпечатков пальцев, оставшихся на месте преступления{282}. Что касается установления личности по ДНК, то ему придется дожидаться своего часа вплоть до 1986 года, когда подобную методику впервые используют на судебном процессе в Великобритании{283}. Тогда же, несмотря на все свои подозрения, бостонская полиция не смогла собрать достаточно доказательств для обвинения Пайпера, и поэтому, когда они обнаружили, что у Ландреган был ревнивый жених-ирландец, который отплыл на родину вскоре после ее убийства, они организовали арест ирландца и экстрадицию обратно в США. Процесс затянулся на несколько месяцев, и на это время о Пайпере как подозреваемом просто позабыли.
Томас У. Пайпер оказался «девятым валом» психопатии. Он скрывался под маской послушного, трудолюбивого сына, вежливого и элегантного молодого джентльмена, завидного холостяка, благочестивого прихожанина и волонтера воскресной школы. В апреле 1874 года Томас начал работать церковным пономарем и получил ключи от баптистской церкви на Уоррен-авеню – массивного здания с колокольней высотой в пять этажей в бостонском районе Коламбус (на месте нынешнего Джеймс-Хейс-парка на Уоррен-авеню и Уэст-Кантон-стрит).
В обязанности Пайпера входило открытие церкви по утрам, розжиг шести печей, наведение порядка перед службой (расставить стулья, разложить книги) и помощь с обслуживанием здания до самого вечера, когда его запирали на ночь. Но за маской респектабельного здравомыслия скрывался свирепый поджигатель и мелкий воришка, зависимый от секса и опия. Пайпер часто пользовался своим положением и ночевал в церкви в ризнице, утверждая, что ему проще остаться на ночь и разжечь печи рано утром, чем возвращаться домой. Как постоянный клиент бостонского квартала красных фонарей, Томас как минимум один раз получил выговор за то, что привел в ризницу проститутку, а после его последнего ареста полиция обнаружила в церкви тайник со спрятанными бутылками виски, опиумом и эфиром{284}.
1 июля 1874 года Пайпер взял в церкви на Уоррен-авеню молоток и решил воспользоваться услугами проститутки Мэри Тайнан. Девушка отвела его в свою квартиру по адресу Оксфорд-стрит, 34, и там они провели ночь вместе. Рано утром, пока она спала, Пайпер ударил ее молотком по голове и незамеченным сбежал через окно. Согласно его показаниям, после Томас вернулся в церковь на Уоррен-авеню, вымыл молоток, соскреб перочинным ножом засохшую кровь и закопал его в церковном подвале{285}.
Тайнан нашли в пропитанной кровью постели в полубессознательном состоянии, а за нападение был арестован ее ревнивый ухажер-столяр, который не смог объяснить отсутствие молотка среди его инструментов, – впрочем, позже его освободили. Проститутка хоть и смогла оправиться после нанесенных ранений, но потеряла ясность мыслей и не смогла ни вспомнить, как выглядел нападавший, ни его опознать. Ее состояние ухудшилось, и в том же году ее перевели в психиатрическую клинику. В 1889 году ее нашли мертвой в отеле на Питт-стрит{286}. Насколько известно, никто в бостонской полиции и не подумал связывать нападение с молотком на Тайнан с убийством Бриджит Ландреган в декабре прошлого года, тем более что у полиции уже имелись подозреваемые по каждому делу. Даже сейчас следователи, возможно, не связали бы эти два преступления между собой, учитывая, что на Ландреган напал незнакомец на улице, в то время как Тайнан избил в ее собственной квартире кто-то, кого она знала или, по крайней мере, добровольно привела домой.
Почти год спустя, в воскресенье, 23 мая 1875 года, примерно в два часа дня Августа Хоббс привела в воскресную школу при баптистской церкви на Уоррен-авеню свою пятилетнюю племянницу Мейбл Янг – хорошенькую и не по годам развитую девочку. Когда они зашли в притвор церкви, маленькая Мейбл подбежала к пономарю Томасу Пайперу и приветливо с ним поздоровалась. Августа видела, как мужчина нагнулся и что-то прошептал девочке, а потом она убежала на урок.
Хоббс сама часто преподавала в воскресной школе, но в этот день села за парту рядом с Мейбл. Незадолго до начала занятий она заметила Пайпера, который стоял в дверях и внимательно разглядывал ее и девочку. Августа дважды пыталась заговорить с Томасом, но тот не отвечал и так молча и ушел.
Уроки закончились в полчетвертого вечера, и повсюду в церкви дети и их родители засобирались домой. Пока Августа стояла в притворе и разговаривала с одним из прихожан, она потеряла Мейбл из виду. Когда через пять минут пришло время уходить, девочки нигде не оказалось.
В церкви и на близлежащих улицах тут же развернулись отчаянные поиски Мейбл. Внезапно люди во дворе услышали детский стон, доносящийся с колокольни. Они бросились в церковь за пономарем, чтобы тот открыл дверь, ведущую на колокольню. Некоторые видели, как в это время Пайпер неторопливо заходил в церковь с черного входа, другие свидетели же утверждали, что видели его около входа на кухню с кувшином для омовений в руках, третьи уверяли, что он расставлял стулья в главном зале. За лихорадочным поиском девочки очевидцы потеряли счет времени и след Мейбл.
Несколько человек бросились к Пайперу и сказали, что на колокольне заперт плачущий ребенок, но он от них отмахнулся, сказав, что такого не может быть, поскольку дверь не открывалась уже полгода. Они все же потребовали у Томаса проводить их до двери колокольни, что он и сделал, едва волоча ноги, и по дороге сильно отстал. Когда люди попытались открыть дверь колокольни и обнаружили, что она заперта, Пайпер оставался на нижнем пролете лестницы и наблюдал за ними. Томас сказал, что ему придется сходить и поискать ключ от дверей, но вскоре вернулся назад, заявив, что нигде не смог его найти. Другому свидетелю, спросившему про ключ, Пайпер ответил, что ключ от двери на колокольню «у мальчиков», и, возможно, он оставил ключ в замке, когда недавно поднимался туда убрать голубиный помет, тем самым противореча своим прошлым словам о том, что якобы не был на колокольне уже полгода. Слесарь позже засвидетельствовал, что за шесть недель до инцидента Пайпер пришел с ключом от колокольни и потребовал срочно сделать копию.
Примерно через пятнадцать минут после того, как девочка пропала, один прихожанин снял дверь с петель плоскогубцами, и несколько человек бросились вверх по лестнице. На втором уровне, так называемом ярусе звона, находилась приставная лестница, ведущая к люку, через который можно попасть на голубятню на вершине башни под шатром. Группа поднялась по лестнице, распахнула люк и обнаружила Мейбл, лежащую на спине без сознания и со струйкой крови из ноздри. Девочку быстро погрузили в карету и увезли домой, куда уже вызвали врачей. Предполагалось, что она забралась на башню и вдруг упала.
Когда приехала полиция, а у церкви собрались взбудораженные прихожане, в воздухе витало недовольство действиями пономаря. Почему он не смог достать ключ от колокольни? Более того, как получилось, что девочку нашли по другую сторону запертой двери?
Поисковая группа собралась на ярусе звона, на один уровень ниже голубятни, где и обнаружили девочку, и там заметила на полу обрывок газеты. Когда его подняли, под ним увидели лужу еще свежей крови размером с ладонь. Одна сторона газеты была испачкана кровью, но не пропиталась ею с пола, а выглядела так, словно ей оттирали кровь с какой-нибудь поверхности. Потом один полицейский заметил незакрепленную половицу. Когда он поднял ее, то обнаружил биту для игры в крикет из древесины ясеня длиной восемьдесят сантиметров, шириной три сантиметра и весом около семисот граммов (бейсбол тогда еще только зарождался, а главной игрой в Бостоне был крикет){287}. Один из прихожан удивился, увидев биту, потому что три часа назад он приметил ее в церковной библиотеке за дверью. Он побежал вниз и удостоверился, что там биты уже нет. Когда прихожанин рассказал об этом Пайперу, Томас ответил, что в церкви можно найти много бит, но вряд ли хоть одна из них послужила чему-то дурному.
Тем временем люди начинали понимать: если бы девочка упала и получила травму, ее бы нашли на ярусе звона, а не на верхнем уровне голубятни. Постепенно взгляды начали все чаще обращаться к пономарю. Некоторые замечали, что он кажется отстраненным и незаинтересованным в происходящем. Пайпер тихо стоял в стороне от толпы, прислонившись к закрытой двери. Затем на место происшествия прибыл начальник полиции Сэвидж. Вскоре он захотел поговорить со смотрителем церкви. Когда его направили к Пайперу, Сэвидж сразу же узнал молодого человека, которого два года назад подозревали в избиении и убийстве Бриджит Ландреган. Томас У. Пайпер. Чертовски странное совпадение!
Сэвидж подошел к Томасу и сразу же забрал у него связку ключей. Пайпера «пригласили» сопроводить полицию в полицейский участок, где у него отобрали одежду и оформили ее как следственный материал, а самого мужчину посадили под арест. В тот же вечер воскресенья Сэвидж вернулся со связкой ключей Томаса в церковь и начал подбирать ключ к замку двери, ведущей на колокольню, пытаясь ее открыть. Два из них подошли – то есть нужные ключи все время были при Пайпере.
Тем временем доктор Б. Е. Коттинг, врач Гарвардской медицинской школы, приехал к Мейбл и осмотрел девочку. Он сразу же пришел к выводу, что у ребенка тяжелая травма головы, нанесенная тупым предметом. Рано утром Мейбл Янг умерла, не приходя в сознание. Коттинг провел поистине историческое вскрытие (новейший метод сравнения характера повреждения с орудием убийства) и определил, что девочка получила травму не при падении. Это шло вразрез со словами Пайпера, будто бы Мейбл погибла случайно, когда он привел ее в башню «посмотреть на птичек», а крышка открытого люка голубятни, поддерживаемая битой, соскользнула и упала девочке на голову{288}. Коттинг установил, что травмы Янг были нанесены умышленно, причем орудием послужил предмет, имеющий форму биты для крикета.
Несмотря на улики, судебное разбирательство проходило тяжело. Два свидетеля заявили, что видели, как мужчина, похожий по описанию на Пайпера, вылез из нижнего окна колокольни, спрыгнул с высоты трех с половиной метров на землю и вошел в церковь через дверь. У одного из них был большой послужной список судимостей, а другая женщина жила в квартире с окнами, выходящими на церковь, в ста двадцати восьми метрах от нее. Во время первого разбирательства суд присяжных не пришел к единому мнению, но на втором разбирательстве Пайпера приговорили к смертной казни через повешение.
Накануне казни Томас признался, что после возвращения в Бостон испытывал непреодолимое желание насиловать и убивать. 5 декабря 1873 года, в день убийства Бриджит Ландреган, он пошел вечером в церковь со своими двумя братьями, но сбежал от них, купил склянку опиумной настойки, бутылку виски и напился. Потом Томас пошел домой, отпилил кусок оглобли и спрятал его во дворе, под забором, затем поджег соседний магазин и с восхищением наблюдал за пожаром вместе с братьями и парочкой друзей. Он уже стоял на крыльце своего дома, как вдруг увидел служанку Бриджит Ландреган, идущую по другой стороне улицы. Пайпер вошел в дом, сказал братьям, что устал и ложится спать, а затем прокрался через подвал на задний двор, достал самодельную дубинку, догнал Ландреган и последовал за ней, намереваясь сбить с ног и изнасиловать{289}. Когда подвернулась возможность, Томас ударил ее, но, прежде чем смог совершить изнасилование, ему помешали прохожие.
Пайпер с усмешкой заявил, что на проститутку Мэри Тайнан напал с молотком из-за денег – хотел вернуть те, которые отдал ей за оплату услуг, и даже нарисовал для полиции карту церковного подвала, отметив место, где закопал орудие убийства. Полиция успешно его нашла.
В случае с Мейбл Янг Пайпер утверждал, что чувствовал непреодолимое желание убить ребенка, какого угодно ребенка, и с прошлой ночи находился в бредовом состоянии из-за опия и виски, а еще от вдыхания (или употребления внутрь) эфира (газеты писали – «хлороформа»). Он заявил, что пообещал показать девочке птенцов, тем самым заманив ее в башню, где дважды ударил битой. Вопреки свидетельским показаниям о прыжке из окна, Пайпер сказал, что из колокольни он тихо вышел через дверь и запер ее за собой прежде, чем кто-либо смог его заметить{290}.
Наиболее вероятный сценарий был таков: у Пайпера выработалась навязчивая тяга к некрофильному сексу с бессознательными жертвами. Свою первую известную жертву, Ландреган, Томас намеревался забить до потери сознания, чтобы впоследствии изнасиловать; очень вероятно, что после того, как он ударил Мэри Тайнан молотком, Пайпер ее изнасиловал и, скорее всего, намеревался сделать то же самое с Мейбл или же спрятать ее труп на колокольне, а потом вечером вернуться и заняться с ней некрофильным сексом. Его план провалился: Томас не смог убить девочку, а она забилась в конвульсиях и застонала так громко, что ее услышали люди на улице.
Некоторые современные газеты утверждают, что Пайпер также признался в изнасиловании и убийстве двенадцатилетней девочки, а также в изнасиловании женщины по имени Минни Салливан на Деннис-стрит в ту же ночь, когда он убил Бриджит Ландреган, но ни один из этих двух инцидентов не фигурирует ни в каких доступных для поиска полицейских досье{291}.
26 мая 1876 года Томас У. Пайпер был казнен.
Теодор (Тео) Дюрран, «Демон колокольни». Сан-Франциско, 1895 г.
С убийством на бостонской колокольне странным образом перекликается еще один похожий случай, произошедший девятнадцать лет спустя, в 1895 году, – здесь мы немного отступаем от хронологического порядка, так как это случилось после появления Джека Потрошителя. Еще один серийный убийца-некрофил США, канадец по происхождению, Теодор (Тео) Дюрран по прозвищу Демон колокольни убил и изнасиловал двух женщин в баптистской церкви на Бартлетт-стрит в Сан-Франциско, где работал пономарем, как и Пайпер в Бостоне.
Двадцатипятилетний Дюрран, многообещающий студент медицинского колледжа Купера в Сан-Франциско, работал церковным пономарем и преподавал в воскресной школе. В апреле 1895 года он заманил в церковь двадцатилетнюю Бланш Ламонт – прихожанку, за которой ухаживал, – и убил ее в библиотеке, после чего утащил тело на колокольню (полиция нашла пряди ее волос, застрявшие в заусенцах лестницы). В течение двух недель он прятал ее обнаженный труп на ярусе звона, а голову обкладывал взятыми с кафедры анатомии в колледже «трупными камнями», призванными замедлить разложение{292}. Позже на колокольне, недалеко от трупа, также была обнаружена женская одежда. Вероятно, во время актов некрофильного секса Дюрран наряжал свою жертву как куклу и при этом навещал ее семью и помогал в поисках пропавшей девушки. Обходительный и красивый Дюрран сказал ее родственникам, что, возможно, невинная и впечатлительная Бланш угодила в сети торговцев «живым товаром».
Через десять дней во влагалище у Ламонт завелись личинки, и Теодор потерял интерес к трупу. В Страстную пятницу Дюрран заманил в церковь двадцатиоднолетнюю Минни Флору Уильямс – еще одну прихожанку, за которой ухаживал, – убил ее и изнасиловал. На следующий день, когда женщины-волонтеры готовили церковь к Пасхе, одна из них обнаружила изуродованное тело Уильямс в шкафу в церковной библиотеке. Жертве были нанесены удары ножом и порезы на лице голове и запястьях – настолько глубокие, что ладони оказались практически отделены от тела; на шее остались следы удушения. В горло девушке запихали острой палкой кусок ткани, оторванный от ее нижнего белья. После обнаружения тела Уильямс на колокольне вскоре нашли и лежащий на спине со сложенными на груди руками труп Ламонт.
Свидетели заявили, что незадолго до каждого убийства видели жертв в компании Теодора Дюррана. Парня быстро арестовали, допросили и обвинили в двух убийствах. Дюрран так и не признался в совершении преступлений и до конца настаивал на своей невиновности. После ареста Теодора несколько его учениц из воскресной школы решились рассказать, что до убийств Дюрран делал им непристойные предложения, а другие сообщили, что однажды он подкараулил их в библиотеке и вышел к ним совершенно голым. По словам очевидцев, когда Дюрран приходил к проституткам, чьими услугами часто пользовался, то приносил с собой мешок с живыми птицами, а во время секса перерезал им шеи и обмазывался кровью{293}.
С Теодором связан, пожалуй, первый зарегистрированный случай появления фанаток серийных убийц. Одна из девушек, покоренная мрачным образом «обаятельного злодея», пришла на суд с букетом цветов душистого горошка. Люди дали ей прозвище «Девушка с горошком»{294}.
7 января 1898 года Теодора Дюррана казнили в тюрьме Сан-Квентин.
Его младшая сестра, Бьюла Мод Дюрран (1873–1956), после смерти брата сменила имя на Мод Аллан и стала известной американской актрисой, танцовщицей и хореографом.
«Убийца служанок». Остин, штат Техас, 1885 г.
В 1884–1885 гг. в городе Остин (Техас) неизвестный преступник убил семь женщин (пять афроамериканок и двух белых) и одного чернокожего мужчину. Убийца нападал на спящих жертв прямо в их постелях. Пятерых женщин он выволок на улицу в бессознательном состоянии и убил там, троим из них были нанесены серьезные увечья. Некоторых жертв он насиловал, а после расколол им головы топором. Шести женщинам преступник вбил в голову что-то вроде длинной заточки, которая проходила через мозг и торчала из уха. Хоть эта серия убийств и получила название «Убийства служанок», не все жертвы подходили под это описание: например, среди них присутствовали две домохозяйки, один мужчина и один ребенок. Вполне вероятно, что пресса с таким энтузиазмом вцепилась в этот ярлык, так как в ту эпоху убийства служанок происходили часто. Маньяк терроризировал Остин целый год, после чего необъяснимым образом исчез. В одном из эпизодов сериала «Исторические расследования» 2014 года, транслируемого американской службой вещания «Пи-би-эс», в котором применяются современные техники психологического и географического профилирования, высказали предположение, что преступником был девятнадцатилетний чернокожий повар по имени Натан Элгин. В феврале 1886 года его застрелила полиция, когда он напал с ножом на девушку{295}. Это утверждение сразу же спровоцировало волну чрезмерно восторженных заявлений, что Элгин-де и был первым американским серийным убийцей{296}.
Если принять традиционное определение серийного убийцы, согласно которому он считается таковым после совершения трех преступлений, то первым сексуальным американским серийным убийцей был Томас Пайпер. Если же брать более современное определение, когда убийца считается серийным начиная с двух жертв, то тогда первым был Джесси Помрой. И Г. Г. Холмс, и «Убийца служанок» появились слишком поздно, и назвать их первыми нельзя.