Букэ сёхатто.
Как и его предшественник, Иэнобу пришёл во власть не по линии прямого наследования, получив её от дяди. Это был уже второй подряд случай, когда сёгуна сменял не сын, а другой родственник. Маршрут наследования в правящей династии становился всё более извилистым.
Шестой сёгун вступил в должность на сорок восьмом году жизни. По характеру он сильно отличался от своего предшественника: был спокойнее и умереннее в желаниях, не стремился лично всем управлять, наилучшим вариантом считал поддержание разумного и справедливого порядка в рамках уже существующей системы власти. При Иэнобу продолжилось движение в сторону усиления гражданских методов правления с упором на конфуцианские принципы. В частности, были снижены налоги на некоторые товары первой необходимости, упрощён процесс судопроизводства, а правительство стало чаще оказывать помощь попавшему в беду населению. При поддержке шестого сёгуна чиновник бакуфу Араи Хакусэки заблокировал несколько антинародных указов (например, запрет на критику действий властей, запрет горожанам наблюдать за процессией сёгуна и т. д.). Трёхлетнее правление Иэнобу современники назвали «периодом добра и справедливости» (сётоку но ти).
Систему власти, доставшуюся ему от предшественника, он оставил в прежнем виде, сменив лишь исполнителей. Первым человеком в правительстве стал Камбэ Акифуса (1666–1720), бывший распорядитель замка Иэнобу в провинции Каи. Сегодня людей этого типа называют трудоголиками; Акифуса за всю жизнь ни разу не был женат, не имел наложниц и жил исключительно работой. Постоянно находясь рядом с сёгуном, он занимал большую часть его личного пространства и брал на себя любой вопрос, имевший к Иэнобу хоть какое-то отношение. Он сутками находился в замке и пользовался неограниченным доверием правителя. Служебные функции и роль личных адъютантов при Иэнобу не изменились: как и прежде, они участвовали в обсуждении всех вопросов наравне с советниками и доводили до него информацию через Камбэ.
Вторым по влиятельности человеком в замке стал конфуцианский учёный Араи Хакусэки (1657–1725), бывший ронин и хатамото, не занимавший в правительстве никакой должности. Авторитет и признание он завоевал исключительно за счёт личных качеств в последние годы правления Цунаёси. Незадолго до смерти пятый сёгун наделил его рядом привилегий – разрешил поселиться в замке и обращаться к нему лично, минуя даже всесильного Янагисава. Остальные чиновники его недолюбливали и за глаза называли «дьяволом» за неумолимую логику рассуждений и бескомпромиссность в отстаивании своего мнения. Это положение Араи сохранил и при шестом сёгуне.
Сразу после вступления в должность Иэнобу распорядился внести изменения в воинский кодекс и поручил эту работу конфуцианскому учёному Хаяси Нобуацу, но остался недоволен исполнением и передал задание Араи. Новая редакция была опубликована в апреле 1710 года. Требование овладевать военными и гражданскими знаниями, изложенное в первом пункте закона, было расширено – в дополнение к этому от правящего воинского сословия потребовали соблюдать принципы конфуцианской морали и управлять населением так, чтобы не доставлять ему страданий и не вызывать недовольства. Этот пункт содержал явный намёк на указы Цунаёси о защите животных. Второе изменение также касалось морали и было адресовано высшим чиновникам. В седьмой статье кодекса появился новый пункт – о недопустимости мошенничества, воровства и коррупции на государственной службе, направленный в первую очередь против начальника Административно-финансового магистрата Огивара и его подчинённых, занимавшихся денежной реформой. Как вскоре выяснилось, реформа сопровождалась масштабными злоупотреблениями и незаконным обогащением чиновников. Включение этого пункта в текст кодекса стало победой Араи Хакусэки в его многолетней борьбе против Огивара Сигэхидэ и одним из главных событий трёхлетнего правления шестого сёгуна.
Араи Хакусэки
По форме воинский кодекс тоже претерпел некоторые изменения: по числу статей (семнадцать) он сравнялся с уложением для императорского дома и был переложен на древнекитайский язык (камбун, кит. вэньянь), которым владели очень немногие. В целом редакция 1710 года отражала взгляды и философию Араи Хакусэки, которые разделял и шестой сёгун Иэнобу.
В годы его правления началось сближение двух главных сословий, воинского и аристократического. Оно было обусловлено двумя причинами: во-первых, личным почтением Иэнобу к императорскому дому и, во-вторых, его тёплыми родственными отношениями с семейством Коноэ. Жена шестого сёгуна приходилась дочерью Коноэ Мотохиро, в тот момент Великого министра двора (дайдзё дайдзин), третьего человека во дворце после императора и его Регента. Через год после вступления в должность Иэнобу пригласил тестя в Эдо и поселил его в усадьбе, ранее принадлежавшей сёгуну Цунаёси. Это был экстраординарный поступок: аристократов вообще не принято было надолго приглашать в воинскую столицу, тем более селить в резиденции предыдущего сёгуна. Получив от Иэнобу увеличение годового дохода на тысячу коку риса, Великий министр два года прожил в Эдо и регулярно бывал в замке, где неизменно встречал тёплый приём.
По распоряжению Иэнобу из казны были выделены средства на содержание ещё одной, четвёртой по счёту боковой ветви императорского дома (Канъинномия), что было истолковано как жест доброй воли со стороны сёгуната. В ноябре 1710 года на престол взошёл император-младенец Накамикадо (1709–1735); по этому случаю ведущие аристократические семьи получили от бакуфу по сто семьдесят рё золотом. А через месяц произошло и вовсе уникальное событие – аристократ Кога Хиромасу был принят на службу в правительство, получил воинский ранг хатамото и соответствующий годовой доход. Первые два года правления Иэнобу стали самыми тёплыми в отношениях между Эдо и Киото за последние сто лет.
То же самое можно сказать об отношениях с вассальными государствами Рюкю и Кореей. По случаю смены поколений в правящей династии они всегда присылали в Эдо свои посольства, хотя и с большим опозданием. Так было и на этот раз. Посольство Рюкю прибыло в Эдо в ноябре 1710 года и было принято шестым сёгуном. В большом зале, где проходила аудиенция, все места были расписаны и распределены по уровням, в зависимости от ранга присутствующих. Примечательно, что служба церемониймейстера разместила послов Рюкю уровнем выше, чем главу дома Симадзу, вассалами которого они формально считались. Это означало, что хозяева замка видели в них не столько вассалов провинциального клана, сколько представителей зарубежного правителя.
В декабре 1711 года в Эдо прибыло посольство Кореи. Это был уже восьмой визит после подписания мирного договора в 1607 году. По решению бакуфу оба посольства добирались от Киото до Эдо сухопутным маршрутом, хотя он был длиннее и утомительнее, чем морской. Жителям провинций, расположенных вдоль главного тракта Токай, дали возможность своими глазами увидеть иностранные посольства и ещё раз проникнуться величием своего правителя.
Приём обоих посольств в замке Эдо обеспечивал Араи Хакусэки. Сразу после его вступления в должность Араи трижды представлял сёгуну докладные записки с предложением уволить многолетнего начальника Административно-финансового магистрата Огивара Сигэхидэ. Первые два доклада были сёгуном проигнорированы; более того, в декабре 1710 года Огивара, имевший небольшой доход в три тысячи двести коку риса, получил от него прибавку в пятьсот коку. Свой отказ уволить чиновника Иэнобу объяснил тем, что «способному человеку разбогатеть трудно, а среди богатых найти способного ещё труднее». В сентябре 1712 года Араи предпринял на Огивара генеральную атаку, представив Камбэ Акифуса объёмный доклад с разоблачениями махинаций начальника Финансового магистрата, в котором и самого Камбэ предупреждал об ответственности за покровительство недостойному человеку. Глава правительства передал доклад сёгуну, и через два дня пятидесятичетырёхлетний Огивара был уволен, а ещё через год заболел и умер. Араи распорядился провести расследование, по результатам которого впоследствии написал эссе Оритакусиба но ки, указав в нём общую сумму взяток и других незаконных доходов чиновника – двести шестьдесят тысяч рё золотом. По его данным, ближайший помощник главы магистрата Нагаи Ханроку за время службы присвоил себе шестьдесят семь тысяч рё (Мураи, 2007). За грехи отца расплатился сын Огивара, сменивший его на посту главы семьи, – его лишили восьмидесяти процентов дохода и выслали в другую провинцию. Работавшие вместе с Огивара чиновники Финансового магистрата также понесли различные наказания.
Корейское посольство в пути (гравюра)
Одолев давнего противника, Араи приступил к реформе финансового управления. Считая единоначалие главной причиной злоупотреблений, он настоял на восстановлении должности второго руководителя (кандзё гиммияку), без согласия которого первый не мог принимать решения. Такая должность существовала в финансовом магистрате до 1699 года, но Огивара её упразднил. В конце правления Цунаёси урожайность правительственных земель неуклонно снижалась; особенно неудачными были три последних года. По предложению Араи на места были отправлены двадцать инспекторов с заданием проверить работу наместников и переломить ситуацию. По результатам инспекции четыре наместника были уволены, а их общее число увеличено на десять человек.
В сентябре 1712 года в Эдо разразилась эпидемия гриппа. Пятидесятилетний Иэнобу тоже заболел и поначалу чувствовал лишь небольшое недомогание, но после 20 сентября его состояние ухудшилось, и сёгуна перевели на постельный режим. Почувствовав, что болезнь может плохо кончиться, он вызвал к себе Араи, чтобы посоветоваться и на всякий случай назначить преемника. Дети у шестого сёгуна рождались часто, но ему катастрофически не везло с их выживанием – пятеро, в том числе два сына, умерли на первом же году жизни. В живых оставался последний, трёхлетний сын Набэмацу (1709–1716). Его родила наложница Фудзита Тэруко (впоследствии Гэккоин, 1685–1752), дочь простого горожанина. Посоветовавшись с женой, Иэнобу решил остановиться на одном из двух вариантов. Первый: назначить преемником своего малолетнего сына, а опекуном к нему приставить кого-то из родственников. С учётом возраста и кровной близости Иэнобу назвал имя двадцатитрёхлетнего Токугава Ёсимити (1689–1713) из княжества Овари. Став опекуном, он должен был поклясться, что передаст власть Набэмацу, как только законный наследник достигнет совершеннолетия. Второй вариант состоял в том, чтобы сразу назначить князя Овари преемником, исключив родного сына из числа претендентов на власть. При любом варианте Токугава Ёсимити из княжества Овари, потомок девятого сына основателя династии, становился хозяином замка Эдо: в первом случае – временно, во втором – навсегда. Для приближённых Иэнобу – в первую очередь для всесильных Араи Хакусэки и Камбэ Акифуса – это означало утрату своего привилегированного положения и удаление от власти, поэтому Араи приложил все усилия, чтобы склонить Иэнобу к третьему варианту. Использовав весь свой опыт и знания, он убедил сёгуна в том, что назначение взрослого опекуна к малолетнему наследнику может угрожать не только процессу передачи власти, но и самой жизни мальчика; история