нидзи но коэ (букв. «разноцветные голоса»), куда любой желающий может опустить своё послание руководству этого учреждения.
В том же 1721 году Ёсимунэ в рамках сельскохозяйственной реформы распорядился провести инвентаризацию всех посевных площадей и переписать трудоспособное население, которое их обрабатывало. Всего получилось 26 650 425 человек. На основе этих данных впоследствии удалось подсчитать примерную численность населения страны в начале XVIII века – около тридцати миллионов человек. Особое значение имела перепись жителей Эдо. За сто с лишним лет его население выросло с пяти тысяч человек до полумиллиона. Столица воинского сословия стала крупнейшим городом страны, обойдя по числу жителей Киото и Осака. Причём мужчин в ней было почти в два раза больше, чем женщин, – в процентном соотношении шестьдесят пять к тридцати пяти. Каждый год сюда из всех провинций прибывали для несения службы удельные князья со свитой, что увеличивало городское население на двадцать-тридцать тысяч человек. Свой вклад в этот дисбаланс вносили и регулярные трудовые мобилизации. Вероятнее всего, до переписи 1721 года диспропорция была ещё больше, поскольку весь XVII век город рос преимущественно за счёт притока мужского населения. Этот перекос отрицательно сказался на общественных нравах: в городе процветала проституция, постоянно росло число связанных с ней преступлений. Правительство никогда не ставило задачу полностью искоренить это зло, но старалось держать его под контролем. В Эдо существовало пять кварталов с чайными домиками и общественными банями, в которых на постоянной основе работали жрицы любви. Самый крупный из них – отстроенный ещё в 1617 году квартал Ёсивара – занимал площадь в 4,7 гектара. Эти заведения имели соответствующие разрешения и платили налоги, но процедура регистрации для их клиентов была довольно сложной, а сами услуги не дешёвыми, поэтому на фоне огромного спроса в городе расплодилось несметное количество нелегальных домов (окабасё), где те же услуги предлагались гораздо дешевле и без особых формальностей.
Пожарный отряд XVIII века
Противопожарная городская пустошь (гравюра)
Воспитанный на конфуцианстве Ёсимунэ и без переписи знал, что творится в городских кварталах Эдо, поэтому решил твёрдой рукой навести порядок. Полностью разделявший его взгляды легендарный начальник Городского магистрата Оока Тадасукэ (1677–1751) разработал комплекс мер: 1) помещение, в котором будет зафиксировано нарушение закона о сексуальных услугах, подлежит конфискации; 2) нарушители закона на трое суток выставляются к позорному столбу, после чего высылаются из города; 3) наказанию подвергаются все члены городской пятидворки, в которую входит нарушитель.
Подача данных переписи в бакуфу
В 1718 году Городской магистрат провёл серию облав в злачных кварталах, по результатам которых были приняты административные меры. В одном из районов выявили квартального старосту по имени Дохати. Сам он притонов не держал, но закрывал глаза на нарушения и властям о них не докладывал. Его крупно оштрафовали и обязали написать рапорт с перечислением своих провинностей, а затем лично обойти всех квартальных старост города (на тот момент двести шестьдесят – двести семьдесят человек) и под роспись ознакомить их с рапортом, после чего представить его в Городской магистрат.
Вступив в должность, Ёсимунэ сразу же столкнулся с проблемой нехватки средств для оплаты труда чиновников, число которых за последние десятилетия сильно возросло. В 1724 году их только в Эдо насчитывалось двадцать две тысячи человек. Проблему можно было решить двумя способами: раздавать чиновникам землю или платить жалованье рисом; ни того, ни другого не хватало, поэтому Ёсимунэ пришлось сократить объём служебных поручений. Он предложил удельным князьям выкупить половину срока службы в столице (шесть месяцев из двенадцати) за один процент годового дохода. Другими словами, отдав правительству по сто коку риса с каждых десяти тысяч, даймё получали возможность отслужить шесть месяцев, а потом полтора года жить дома. Плату можно было вносить дважды в год (весной и осенью) рисом или деньгами. Указ был опубликован в июле 1722 года и дал казне прибавку в сто восемьдесят семь тысяч коку риса – больше половины того, что уходило на содержание всех чиновников. Через девять лет казна пополнилась и указ был отменён – удельные князья снова стали нести службу по двенадцать месяцев.
Самый известный начальник Городского магистрата Оока Тадасукэ
Население трёх главных городов Японии в первой трети XVIII века
Денежная реформа
В 1716 году, когда Ёсимунэ стал сёгуном, денежная реформа не была ещё завершена, и по стране ходили три вида монет: выпущенные в конце XVI века, ещё при Хидэёси («деньги годов Кэйтё»), и новые, выплавленные в ходе реформы Огивара («деньги годов Гэнроку и Хоэй»). Восьмой сёгун воспринял и продолжил курс Араи Хакусэки на повышение денежного номинала, в результате чего за первые пять лет его правления «дешёвые деньги годов Гэнроку и Хоэй» были полностью выведены из обращения. Их переплавили, увеличив содержание золота и серебра до 86,7 и 80 процентов соответственно. Этот процесс продолжился и в дальнейшем, после смерти Араи в 1725 году. За период с 1716 по 1736 год переплавке подверглись монеты на сумму более восьми миллионов рё. Впоследствии их назвали «деньгами годов Кёхо» и использовали более ста лет, вплоть до реставрации Мэйдзи. Рост денежного номинала привёл к появлению новой, самой крупной платёжной единицы обан, монеты прямоугольной формы с закруглёнными краями. Всего таких монет было выпущено около восьми тысяч; сегодня они продаются на аукционах по цене от нескольких десятков до сотен тысяч долларов за штуку.
Деньги годов Кёхо
В результате реформы объём денежной массы уменьшился, и цены на все товары, включая рис, пошли вниз. Правительство как главный потребитель риса от этого выиграло, а его производители проиграли. Урожаи и поставки в казну упали настолько, что в 1736 году денежный номинал пришлось опять снизить, уменьшив содержание золота и серебра в монетах до шестидесяти пяти и сорока шести процентов соответственно. К 1743 году процесс ценообразования нормализовался. В отличие от своих предшественников Ёсимунэ принимал самое активное участие в регулировании цен на рис, поэтому остался в японской истории под именем «рисового сёгуна» (комэ сёгун).
В правление Ёсимунэ начались важные изменения в системе судебного регулирования. Денежная реформа активизировала хозяйственно-экономическую жизнь и привела к росту числа судебных разбирательств, в том числе исков со стороны обманутых кредиторов. Чаще всего это были купцы, дававшие деньги в долг правительственным чиновникам. В первые годы правления Ёсимунэ в суды подавалось около пятидесяти тысяч исков в год, а рассматривать успевали не более одной трети; остальные оставались без решения. Эта проблема существовала всегда, поэтому указы об ограничении приёма исковых заявлений издавались в 1661, 1685 и 1702 годах, но в то время они касались только оптовой торговли. При Ёсимунэ же резко возросло число дел, связанных с индивидуальными займами гокэнин и хатамото, двух категорий правящего сословия, тесно связанных с правительством. Первый указ восьмого сёгуна на этот счёт (аитай сумасирэй) вышел через три года после вступления в должность, в 1719 году, и был направлен на то, чтобы снизить число исков и расширить практику внесудебных соглашений.
Указ сыграл свою роль и снизил нагрузку на правительственный судебный орган, но через десять лет был отменён в связи со следующим этапом денежной реформы, когда возникла потребность в усилении контроля со стороны Финансового магистрата за исполнением долговых обязательств. Ещё через семь лет под давлением возросшего числа дел роль органов власти снова пришлось искусственно снизить – подачу исков в Городской магистрат ограничили двумя днями в месяц, по вторым и двадцать первым числам. Добиться судебного решения стало ещё труднее, но и эта нагрузка оказалась для магистрата непосильной, поэтому в 1742 году исковые заявления разрешили подавать всего два раза в год – 16 апреля и 16 ноября.
Таким образом, первоначальный курс Ёсимунэ на переход к внесудебным соглашениям удалось утвердить жёсткими административными мерами, но этот успех правительства негативно сказался на исполнении долговых обязательств и привёл к расширению силовых методов как в выбивании долгов, так и в уходе от их выплаты. Утвердившаяся при восьмом сёгуне практика снижения нагрузки на судебные органы отчасти сохранилась и в современном судопроизводстве – японские суды не принимают к рассмотрению гражданские иски, если ущерб не превышает шестисот тысяч иен (около шести тысяч долларов США). Считается, что такие споры должны решаться во внесудебном порядке, с привлечением разного рода посредников.
Тяжёлым испытанием для современников Ёсимунэ стал голод 1732–1733 годов (Кёхо дайкикин), один из трёх самых крупных за всю эпоху Токугава. В результате неблагоприятных погодных условий в конце 1731 – первой половине 1732 года наводнения и размножившаяся в аномальном количестве саранча уничтожили большую часть урожая в сорока шести княжествах, расположенных в районе Тюгоку к западу от Киото. В тот год удалось собрать лишь четверть от обычного урожая, и осенью в обширном регионе разразился жестокий голод. Чтобы избежать наказания, местные власти всеми способами занижали уровень бедствия и сообщили о гибели двенадцати тысяч человек, но в действительности число жертв было в десятки раз больше. Согласно хронике Токугава дзикки, голод охватил территорию с населением в два с половиной миллиона человек, из которых девятьсот семьдесят тысяч умерли. Правительство отправило в район бедствия запасы риса, а местным даймё и хатамото предоставило денежные займы. В следующем году ситуация с продовольствием более или менее нормализовалась, но последствия голодной зимы 1732–1733 годов сказывались ещё долго.