– Твоя тетя…
– Десница королевы Нерины. Ее ближайший советник.
– Когда они проходили, она пела.
– Да. Заклинание защиты.
Вот почему стражники ничего не предприняли, вот почему ни один разгневанный солдат не бросился вперед. С помощью заколдованной песни Селена создала невидимый барьер вокруг себя и королевы.
Эвадна бросила взгляд в сторону рыночной площади, где снова начал суетиться народ, словно ничего не случилось.
– Твоя тетя, выходит, очень могущественна.
– Да.
Он направился обратно к вилле своего отца, так и не посетив магазин, чтобы приобрести чернила. Эвадна вышагивала рядом с ним.
– Когда мы с Ксандером были детьми, отец каждую ночь делился с нами размышлениями о силе и гордости. «Если вы считаете себя сильными, применяйте силу не только для себя, но и во благо тех, кто вас окружает. А если вы считаете себя умными, пользуйтесь своими знаниями, чтобы делать жизнь других лучше».
Эвадна и представить не могла, чтобы человек, подобный Стратону, говорил такие вещи.
– Твой отец говорил мудрые вещи.
– Он беспокоился за нас, – сообщил Деймон. – В те времена воинский талант Ксандера и мои магические способности только начали проявляться. Моя сестра тогда была совсем юной, но уже освоила мастерство целительницы. Казалось, мы трое были обречены на величие. В глазах общества мы считались чуть ли ни божествами. Отец часто говорил нам, что, как бы мы ни стремились возвыситься, нельзя идти по головам других. Мы должны добиваться всего честными методами и сможем достичь высот только благодаря труду и достойному отношению к ближним. Мы с Ксандером устали от постоянных нотаций отца. Тогда я этого не понимал, а сейчас, увидев, какой путь избрала моя тетя, до меня начало доходить. Они с моим отцом оба усердно трудились и добились власти, но, в отличие от моего отца, тетя не ограничивала себя в средствах ее достижения. Она стала профессором в Дестри только потому, что другой преподаватель таинственным образом заболел. Затем, вскоре после этого, стала членом ближайшего круга королевы, а когда десница внезапно умерла, на ее место была выбрана Селена, хотя голосование было скоропалительным и прошло без участия моего отца. – Взглянув на Эвадну, Деймон сделал паузу. – Прости. Я не должен беспокоить тебя подобными вещами.
– Нет, все в порядке.
Ей хотелось услышать больше, но Деймон молчал.
Всю оставшуюся часть пути они помалкивали, и Эвадна не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Следят. Но каждый раз, когда она оглядывалась через плечо, улицы были тихими и непримечательными. Она подумала, а не наложила ли Селена на нее какие-то чары, но это казалось маловероятным. Эвадна вновь вспомнила королеву и десницу: у одной была рассеянная улыбка, а у другой – сердитый оскал. Как будто королева была марионеткой. И внезапно она поняла, почему Деймон так стремился выбрать писца самостоятельно. Входя на виллу рука об руку с ним… она забеспокоилась, достаточно ли сильна, чтобы выдержать назревающую между Деймоном и его тетей бурю.
– Лорд Деймон, – поприветствовала, кланяясь, Тула, которая встретила их во дворе. А потом посмотрела на Эвадну и вздрогнула, будто не признала ее. – Эвадна?
– Тула, Эвадна согласилась стать моим писцом, – сообщил Деймон. – Не могла бы ты, будь добра, сообщить остальным, чтобы они начали обращаться к ней соответствующим образом?
Он продолжал путь, и Эвадна последовала за ним, стараясь не обращать внимания на молчаливый ужас Тулы.
Оказавшись, наконец, в безопасности покоев Деймона, Эва почувствовала облегчение. Они будто бы пережили битву и чудесным образом отделались лишь пылью на одежде.
В комнате находился Аркалос. Пес, казалось, большую часть своей жизни спал, свернувшись калачиком на солнечных лучах. Он поднял голову, чтобы с обожанием взглянуть на Деймона, а затем на Эвадну.
Что ж, пес внезапно перестал казаться ей страшным.
– Этот стол теперь твой, – сказал Деймон, положив на него руку. – Ты можешь обустроить его так, как тебе нравится. Чистые свитки найдешь на той полке. Папирус и воск для печатей лежат здесь. Мне бы хотелось, чтобы мои заклинания ты записывала темными чернилами – так делают почти все известные мне маги. И нам придется записать каждое из них, весь перечень. Сегодня, к примеру, мы начнем записывать заклинания, которые зовутся сора. Эти заклинания нужно проговаривать, а не петь, они крайне просты и не требуют значительных усилий. Затем мы перейдем к более сложным заклинаниям: заклинаниям чарена, которые нужно напевать. Я… я ошарашил тебя, Эвадна?
На самом деле так оно и было.
– Нет, я просто… подхожу к делу со всей серьезностью.
Она пересекла комнату и направилась к своему столу. Голова шла кругом. Эва не могла дождаться того момента, когда переложит реликвию Киркоса, которая ощущалась теперь занозой в ее ноге. Но она вынуждена была достать новый свиток с полки, на которую ранее указал Деймон, сесть за стол и подготовить горшочки с чернилами.
– Почему так важно, что я правша? – поинтересовалась она, вспомнив, что он отметил сей факт, как нечто очень значимое. – Потому что ты левша, и таким образом мы достигаем гармонии?
– Что? Ох. Это не так важно. Скорее удобно, поскольку все имеющиеся у меня принадлежности изготовлены для правой руки.
Она взглянула на его банку с перьями. Людям, которые писали левой рукой, требовались перья, собранные с правого крыла птицы. Правшам же наоборот – с левого. Им с Деймоном нужно было перо из левого крыла.
Деймон не мог писать левой рукой из-за своей магии. Но тот факт, что у него имелось столько перьев для правой руки, заставил Эвадну задуматься, как часто он пытался использовать непривычную для письма руку.
– Ладно, – отозвалась она, раскатывая свиток. Папирус под ее пальцами был гладким, словно шелк. Чистый лист, полный возможностей. Это снова пробудило в ней благоговейный трепет, и прежде, чем взять в руки лебединое перо, она скользнула пальцами по его безупречной поверхности. – Это будет твой свиток сора.
Сора. Что с Языка Бога переводится как произнесенный.
Эвадна записала его на свитке – слово, выведенное изящными линиями и точками.
И тогда она подумала о другом слове, которое он упомянул. Чарена, что переводится как спетый.
Подметив наступившую тишину, она подняла глаза и увидела Деймона, стоящего по другую сторону стола и смотрящего вниз, на ее почерк. Единственное древнее слово, написанное блестящими, еще не высохшими чернилами, совершенно околдовало его.
– Я многое бы отдал, чтобы иметь возможность писать, видеть, как моя правая рука выводит идеальные буквы. Знать, что, где бы я ни находился, они так и останутся на папирусе, – прошептал он, а затем, словно забыл о присутствии Эвадны, смутился и покраснел.
Эвадна тоже решила признаться:
– Я тоже многое бы отдала, чтобы иметь возможность творить магию, видеть, как слова, которые я произношу или пою, становятся чем-то осязаемым.
Деймон печально улыбнулся.
– Что ж, полагаю, такова наша судьба? Маг завидует возможностям писца, а писец – силе мага.
Эва никогда не думала об этом в подобном ключе. И в ту минуту она заметила заложенный в ней дар: способность записывать слова красивыми росчерками, писать столько слов, сколько ей хотелось. В ней таилась сила, совсем крохотное зернышко. Но она могла позволить ему разрастись до невиданных размеров.
И она вспомнила, что, благодаря реликвии Киркоса, на самом деле обладала частичкой магии. А Деймон, за редким исключением, мог писать правой рукой.
– Сора, – выдохнул Деймон, как будто вспомнил цель их нахождения здесь, и начал расхаживать по комнате.
Держа перо наготове, Эвадна ждала.
Вскоре он начал по памяти зачитывать свои заклинания.
Заклинание смещения тени. Заклинание, чтобы погасить пламя. Заклинание для починки одежды. Заклинание, способное отвлечь другого человека. Заклинание для извлечения света. Заклинание для призыва животного. Заклинание, заставляющее объект перемещаться. Заклинание для отпирания дверей.
Все разговорные заклинания.
Эвадна записала каждое из них слово в слово. Большая часть сор имели всего нескольких слов, легко произносимых на одном дыхании. В некоторых доходило до пары строк, и пусть Деймон считал их «простыми», сформулированы они были очень витиевато. Эвадна поймала себя на мысли, что хочет вернуться и перечитать их, произнести вслух, только чтобы услышать, как они сорвутся с ее языка.
Когда внезапно к ней пришло осознание, девушка, откинувшись на спинку стула, рассмеялась. Рука болела от продолжительной работы.
Деймон, казалось, вздрогнул от этого звука. Нахмурился.
– В чем дело, Эвадна?
Смех прекратился, но она с наслаждением отметила на его лице улыбку.
– Теперь я понимаю, что никогда не стала бы магом. Из меня вышла бы плохая поэтесса.
Деймон фыркнул, и напряжение окончательно покинуло его лицо.
– Вовсе нет, ты справилась бы. У каждого мага собственный стиль в словах и ритме. Ты бы нашла свой собственный.
Внезапно дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
Эвадна вздрогнула, отчего размазала пером чернила по свитку. Даже Аркалос подпрыгнул, подняв голову на незваного гостя, и Эвадна с потрясением отметила, что уже наступил вечер. Дневной свет померк, но они с Деймоном словно очутились в ином мире. Масляные лампы были единственным источником света в комнате.
Стратон стоял на пороге и свирепо глядел на них обоих.
– Отец, – спокойно произнес Деймон.
– Я хочу поговорить со своим сыном наедине, – рявкнул командор Эвадне. На его лице промелькнула настороженность, но глаза яростно прожигали Деймона насквозь.
Девушка поднялась и быстро выскользнула из кабинета, заперев за собой дверь.
В окутанном тенями коридоре стояла тишина. Свежий ночной воздух врывался в дом из приоткрытого в конце коридора окна. И Эвадна глубоко вдохнула, размышляя, стоит ли ей спуститься на первый этаж и приготовить семье вино. Хотя Деймон и упоминал о том, что она больше не виночерпий. Однако она все равно предпочла остаться у двери, прижав ухо к дереву…