До палатки Стратона они добрались слишком быстро.
– Подожди здесь, – пробормотала Нарцисса.
Хальцион кивнула и с бешено колотящимся сердцем осталась снаружи. Она наблюдала, как Нарцисса нырнула за полог палатки. Услышала слова капитана:
– Господин командующий, прошу прощения, что прерываю вас.
– Да, в чем дело, Нарцисса?
– К вам гость, которого вы захотите увидеть.
– Он не может подождать до утра?
– Нет.
Усталый вздох.
– Очень хорошо. Пусть войдет.
Хальцион выступила назад. Боги, что она делает? Зачем явилась сюда? Но затем Нарцисса вернулась и, остановившись у входа в палатку, жестом пригласила ее выйти на свет.
«Это твой момент», – сказала себе Хальцион.
Она проскользнула мимо Нарциссы в палатку. Командор сидел за столом, уставившись на развернутую перед ним карту. Он казался отстраненным, глубоко погруженным в свои мысли. А затем он услышал шаги, почуял ее присутствие и поднял глаза.
Он нахмурился, пытаясь выяснить, кто она такая.
Хальцион медленно отпустила мантию и открыла лицо.
Стратон смотрел на нее, как будто ничего другого он делать не мог. А затем поднялся на ноги так резко, что смахнул со стола несколько вещей.
И Хальцион знала, что должна заговорить первой.
Она вытянула облаченную в перчатку руку и произнесла:
– Лорд-командующий, я пришла сюда не потому, что ожидаю, что меня примут обратно в легион или простят. Я знаю, что мой приговор еще не исполнен. Единственное, о чем я прошу, – это позволить мне сражаться на вашей стороне, вместе с моим бывшим отрядом, с вашим легионом, в предстоящей битве. Чтобы вы позволили мне биться в память о вашем сыне, Ксандере из Митры, которого я любила как родного брата. И когда битва закончится, я охотно вернусь на каменоломню, чтобы продолжить свое покаяние.
Хальцион встретилась с ним взглядом, пытаясь прочесть что-то по морщинам на его лбу.
– Я думал, ты мертва, Хальцион, – сказал он.
Она увидела вспышку боли и раскаяния на его лице. Но это было так же стремительно, как и падение с неба звезды.
– Я жива, командор. Благодаря вашей милости, – тихо отозвалась она.
Он, потрясенный, отвел взгляд.
– Разве можно назвать милостью то, Зимородок, что я сотворил с тобой?
Хальцион промолчала. Но сердце бешено колотилось в груди. Сожалеет ли он об этом? О том, что оставил ее в живых?
– Ты должна простить меня, Хальцион. – Стратон перевел взгляд на нее. Его сверкающие глаза оттенка летнего неба были такими яркими и проницательными. – Со злости я ранил тебя. Со злости поразил твой дух, когда ты была сломлена. Поступил с тобой несправедливо. Я не заслуживаю того, чтобы ты находилась в моем легионе. И должен просить у тебя прощения.
Хальцион выдержала его взгляд. Она знала о его душевных ранах – увидела их, словно он наконец-то опустил свой щит. Видела их точно так же, как он видел ее. Раны, которые они нанесли друг другу в страхе и гневе, в жажде мести и гордыни. Как будто они носили эти отметины на своих телах. Этот момент был суровым, болезненным и восхитительным. Раскаленным огнем, которым они прижгли оставшиеся раны.
Она не забыла о том, что он с ней сделал. Но и лгать тоже не могла.
– Каждое утро, просыпаясь, я непременно вспоминаю о том, через что мне пришлось пройти, что пришлось пережить, – прошептала Хальцион. – Это еще свежо в моей памяти. И я желаю забыть все, обрести силу, вновь возрадоваться и достичь тех же вершин, что и прежде. – Она сделала паузу, потому что ее голос задрожал. Командор ненавидел слезы и нервозность, напомнила она себе. И все же, пока он слушал девушку, в его глазах застыли слезы. – Но вы научили меня быть сильнее, лорд Стратон. Я больше не та прежняя Хальцион, и никогда больше не буду ею. Я – нечто новое, и мне потребуется время, чтобы полностью излечиться. Мне потребуется время, чтобы окончательно простить вас.
Мужчина казался спокойным, ее слова были смиренно приняты. И она поняла, что он тоже не останется прежним командором.
Он кивнул, и впервые в жизни она увидела его растерянным. Стратон всегда знал, что сказать, какой приказ отдать.
– Тогда я буду ждать, Хальцион, – наконец ответил он.
О, как эти слова успокоили и утешили ее. Ей важно было узнать, что он не потребует от нее всего и сразу, что не будет давить. Он отступал и терпеливо ждал ее прощения, отчего она вдруг снова смогла дышать.
Хальцион кивнула и, опустив взгляд на землю, сморгнула слезы.
– Твоя сестра сказала, что ты поправляешься, – сказал Стратон через мгновение. – Но я и подумать не мог, что увижу тебя здоровой так скоро.
– Я здорова и готова сражаться, командор, – сообщила она. Не стала раскрывать, что носит кольцо Магды, хотя командор, очевидно, почувствовал, что дело заключалось в магии. – Если мой капитан и отряд примут меня.
– Тогда давай узнаем у Нарциссы, – сказал Стратон, направляясь к Нарциссе, что ждала у выхода из палатки.
Капитан, следуя прямо за командором, вернулась в палатку. Она перевела взгляд с Хальцион на Стратона.
– Хальцион из Изауры хотела бы присоединиться к вашему отряду, – сообщил командор. – Есть ли у нее место среди вас?
Нарцисса изучила Хальцион взглядом. Изучила худобу и впалые щеки, от которых не могла избавить никакая еда. Золотой, голодный блеск в глазах Хальцион.
– Что насчет ее приговора, командор? – поинтересовалась капитан.
– Ее приговор был отменен, – ответил он, и Хальцион пришлось проглотить охватившее ее удивление. – Она сполна заплатила за свои ошибки и получила от меня прощение. Она – свободная женщина, как и ее сестра.
Нарцисса обошла вокруг Хальцион, пристально осматривая своего бывшего воина.
– Значит, она полностью исцелена, командор?
– Она говорит, что да.
Нарцисса снова остановилась перед Хальцион.
– Ей придется заслужить свое место среди нас.
Хальцион выдержала взгляд капитана. Ничего меньшего она от Нарциссы не ждала; именно так все делалось в легионе. Честь всегда должна быть заслужена.
– Бросьте мне вызов, капитан, – сказала Хальцион. – Я докажу, что достойна.
– Что ж, хорошо. – Уголок губ Нарциссы дернулся в улыбке. – Если сможешь разоружить меня в поединке, я с радостью приму тебя обратно в свой отряд.
– Я согласна, – уверенно ответила Хальцион. Она и раньше не единожды обезоруживала Нарциссу. Но когда она следом за капитаном вышла из палатки, чтобы облачиться в доспехи и взять оружие, у нее перехватило дыхание.
Прошло немногим больше луны, но как сильно она изменилась с тех пор.
Потому что последний раз Хальцион держала в руках меч, когда тренировалась сражаться с Ксандером. В тот день, когда убила его.
– Деймон… Клянусь, если ты заставишь меня вычеркнуть хоть слово… я убью тебя.
Деймон облокотился на импровизированный стол, за которым писала Эвадна. Они находились в одной из палаток лагеря. Над ними, наполняя палатку светом, висели масляные лампы, а на траве был расстелен ковер. Эвадна сидела на куче мешков с зерном, перед ней был разложен новый свиток чарены, заполненный множеством строк. Они с Деймоном планировали работать допоздна, но такими темпами они далеко не продвинутся. Из трех проговоренных слов два приходилось вычеркивать.
Хитрая усмешка расползлась по его лицу.
– Вычеркни это, Эвадна.
– Но… почему? Эти слова…
– Что?
Эвадна отложила перо и, встретив его взгляд, выдохнула:
– Они прекрасны.
– Возможно. Но не идеальны. А в этом заклинании не должно быть недостатков.
– Ты даже не сказал мне, что из себя представляет это заклинание, – сказала она.
– У него еще нет названия.
Он не отрывал глаз от нее, будто запоминая черты ее лица, волосы. Как она смотрела на него с размазанными по подбородку чернилами.
– Почему ты так на меня смотришь? – поинтересовалась девушка. – Как будто боишься забыть, как я выгляжу.
К ее немалому удивлению, он отошел. Он не ответил ей, но задал вопрос в ответ:
– Что это заклинание вызывает в твоем сознании, Эвадна?
Она взглянула на те немногочисленные слова, которые остались невычеркнутыми.
– Слова вызывают образ земли: древние оливковые деревья, воздух сразу после бури, цвет неба на закате. – Эвадна сделала паузу, а затем продолжила: – Я чувствую красоту, гармонию.
Деймон повернулся, чтобы взглянуть на нее.
– Красоту и гармонию?
Эвадна не отрывала взгляда от свитка. Его чары действительно навевали мысли о доме. О Изауре.
– Да. Я ошибаюсь?
Деймон принялся расхаживать по палатке. В ней было тесно. Несколько раз он едва не ударился головой об одну из свисающих масляных ламп.
Она уже не удивлялась его привычкам. Ему нравилось ходить во время своих размышлений, подходить после к окну и диктовать пришедшие в голову слова, которые она должна была записать. Но в палатке окон не было, и Деймон, в конце концов, остановился напротив нее и уставился на ее почерк.
Он уже собирался что-то сказать, как вдруг они услышали шум за пределами палатки. Звуки криков и звон мечей.
– Что это? – спросила Эвадна, поднимаясь на ноги.
Она закрыла свиток чарены и взяла его в руки, словно ребенка, – он никогда не покидал их с Деймоном поля зрения, – и последовала за юношей в ночь. Они пробирались сквозь толпу воинов и ряды костров, приближаясь к звукам раздающегося боя. Сначала Эвадна предположила, что в лагерь пробрался один из призраков Ивины, посеяв хаос. Но когда Эвадна и Деймон выступили вперед, она увидела, что виной всему не призрак.
Это была Хальцион.
Эвадна, затаив дыхание, наблюдала за сестрой, что сражалась с капитаном.
На Хальцион были кираса, поножи и шлем с плюмажем из черного конского волоса. На левой руке висел круглый щит, а в правой она держала меч. Она дергалась и двигалась так скованно, как будто ее мышцы сковало льдом и усталостью.
Капитан с легкостью отражала удары Хальцион, выжидая, пока Хальцион не опомнится, не оживет.