— Час? — прикинул я. — Ну, это нормально.
— Слушай внимательно, управление у корабля очень простое, почти как в мехвагене. — Валер нажал на выступ на блестящем боку ближайшей капсулы, и верхняя ее часть слегка отъехала в сторону, позволяя залезть внутрь. Там было тесно и из предметов имелось лишь горизонтально расположенное кресло-лежанка с привязными ремнями и несколько рычагов вокруг. — В ближний радиус орбиты корабля ты попадешь легко. Я сам настрою механизм, корабль совершит мгновенный прыжок и окажется в нужном месте. Но дальше действовать придется уже тебе самому. Тут откроешь обзорные окна. Эти рычаги отвечают за горизонтальный полет, эти — за вертикальное смещение вокруг оси, эти — за ускорение-торможение. И главное — вот эта кнопка. Ее необходимо нажать в последнюю секунду, в момент тарана. Тогда сила удара совместится с силой взрыва, и корабль доминаторов будет уничтожен. Только так ты сможешь остановить бомбардировку, иных вариантов не существует.
— Тогда и говорить не о чем. Поехали!
Я полез в капсулу, которая оказалась еще более тесной, чем виделась снаружи, но я все же сумел втиснуться в кресло, явно рассчитанное на габариты фогеля. А фогели хоть и выше, но тоньше в кости, легче среднего человека. Было жутко неудобно, но терпимо.
— Корабль доминаторов напрямую связан с метеоритами. Уничтожишь корабль, и все кончится. Самое важное — это корабль! Вся наша надежда на внезапность атаки. Сейчас доминаторы заняты управлением снарядами, им не до обзора ближнего пространства, да и не ждут они нападения. Этим ты и воспользуешься. Постарайся действовать быстро и четко. Для старта нажми вот сюда, я все настроил, ты попадешь в нужное место. Жаль все же, что ты не выполнил мое поручение. Прощай!
Тут я запоздало вспомнил о реликвии фогелей. Яйцо так и валялось у меня в кармане. Но Валер уже задвинул крышку люка, а стучаться изнутри я не стал. Да и вряд ли меня услышали бы снаружи.
Я неудобно изогнулся в кресле и все же вытащил яйцо из кармана. Матово-черное, оно было лишь красивым камнем, не больше. Яйцо совершенно не походило на ценный предмет.
Пристроив яйцо на панели управления кораблем, я на пару секунд закрыл глаза, а потом резко нажал на стартовую кнопку. Корабль содрогнулся на мгновение, но больше ничего интересного не произошло. Прыжковый механизм не сработал? Старый драндулет подвел?
Меня внезапно замутило и чуть не стошнило, я едва сдержался.
В воздухе рядом с моей головой висело черное яйцо — реликвия фогелей. Я протянул руку и поймал его. Яйцо оказалось невесомым, да и я тоже.
Ремни надежно удерживали мое тело в кресле, иначе я и сам бы воспарил в пространстве, лишившись собственного веса.
Может, снаряды уже достигли цели, я погиб и теперь обретаюсь в виде бесплотного духа, застряв в корабле фогелей на веки вечные. Нет, я жив! И доказательство этому — кончающийся воздух. Дышать становилось все труднее. Запасов кислорода капсула не имела. Да и зачем? Смысл существования этого устройства в быстрой смерти, приносящей максимальный урон врагу. А пилоту подобного механизма излишний комфорт не требуется. Каждый знает, на что идет.
Во время войны у ниппонцев существовали целые подразделения токкотай — так назывались ударные отряды для специальных атак, или, другими словами, воины-смертники. Они совершали самоубийственные атаки на превосходящие силы врага, жертвуя собственными жизнями, но стараясь нанести как можно больший урон сопернику. Особенно много вреда токкотай причиняли нашему флоту. Люди-торпеды, как их называли, разгоняли мощные мины под покровом ночи, управляя ими вручную, и врезались в наши крейсеры и мониторы[25]. Особо страдали военные пароходы, у которых имелись существенные конструкционные недоработки. Они тонули почти мгновенно, забирая с собой жизни сотен моряков.
Сила человеческого духа против машин.
Это были смелые люди — ниппонские диверсанты, и мы хотя и ненавидели их всей душой, при этом уважали.
Наши офицеры позже переняли ниппонский опыт, и, в свою очередь, уже ниппонские суда начали подвергаться смертоносным одиночным атакам, но все же руссо-прусские риттеры старались обойтись иными средствами, используя тараны только в крайних случаях, когда другого выбора не существовало.
Получается, ничто не ново под луной и иномиряне применяли те же самые приемы в своих войнах, какие мы применяли в своих.
Сегодня я оказался тем самым токкотай-камикадзе, готовым пойти в последнюю атаку на врага.
Но для этого я должен хотя бы видеть цель! Валер что-то говорил об обзорных окнах.
Я нашел нужную кнопку, и прямо передо мной на уровне глаз появились звезды, а чуть левее нависало массивное и бесконечное нечто — Луна. А повернув голову вправо, я увидел Землю.
Это было красиво. Нет, не просто красиво — невероятно прекрасно. Словами подобное не описать, а значит, и пытаться не стоит. Лучшее зрелище в моей жизни — изумительное и в то же время ужасающее, подавляющее масштабами. Наверное, я все же заслужил своим существованием столь редкое видение перед смертью.
Где-то внизу мелькнула черная тень. Корабль подселенцев. Ничем иным эта странная чужеродная конструкция быть не могла. В ней не было ни капли природной красоты, не было и изящества линий, присутствующего в том, что сотворено волей разумного существа, лишь грубые, изломанные изгибы, неестественные и несуразные для моего разумения, но вполне приемлемые и понятные чужакам.
Однажды я уже побывал в их мире и посмотрел на гигантские, до неба, муравейники-небоскребы. Там была схожая архитектура — совершенно нечеловеческая, иная, неправильная и ненормальная, но в то же время конструкционно целесообразная.
От корабля к планете вели десятки тонких светлых лучей, видимых невооруженным глазом. Они-то и связывали корабль с метеоритами. Не будет корабля, связь исчезнет и управление снарядами прекратится. В теории все просто. Поглядим, как будет на практике.
С управляющими рычагами я разобрался в два счета. Как говорил наш старик-инструктор: «Все, что нужно знать для управления любой летательной дурой, это где находятся палки для тяги, крена, тангажа и рысканья. А остальное не знает и сам Господь Бог, куда уж вам, остолопам».
Помогла моя подготовка десант-риттера, я совершенно не терялся, переворачиваясь с ног на голову и тут же обратно — с координацией движений у меня все было в порядке.
Судя по всему, меня еще не обнаружили. Надо было воспользоваться этим преимуществом и совершить свою последнюю в жизни атаку. Время пришло.
Боялся ли я? Да, несомненно. Хотел ли таранить корабль чужаков? Нет. Я хотел в теплый уютный кабак, да чтобы на столе дымилась тарелка с горячим мясом и только что отваренной картошкой, а рядом стояла кружка с холодным пивом. И чтобы напротив сидел Грэг, целый и невредимый, и, покуривая сигару, размышлял о сущности бытия.
Вместо этого я нацеливал свою абордажную шлюпку (все же по зрелом размышлении звания корабля это устройство не заслуживало, а вот шлюпка — в самый раз) на подселенцев. Здесь, в космическом эфире, каждое движение давало немедленный результат, крутить рычаги надо было очень осторожно, но я справился достаточно быстро.
Когда корабль подселенцев оказался прямо по курсу, я надавил на рычаг тяги. Шлюпка чуть завибрировала, включились двигатели, начался разгон.
Мне оставалось лишь корректировать время от времени траекторию полета, дабы не сбиться с курса. Корабль все увеличивался в размерах по мере моего приближения. Он оказался необозримо громадным, словно целый городок уместили в одном доме и подняли в воздух. Сколько же там подселенцев внутри? Армия? Ерунда, в таком корабле могли уместиться миллионы тварей. Это не простая атака, не захватнический рейд, это самая настоящая экспансия.
Я засомневался, сможет ли взрыв, который устроит моя шлюпка, произвести достаточные разрушения для гибели корабля. Слишком разные масштабы. Несопоставимые. Шлюпка — словно мелкий листок рядом с раскидистым столетним дубом корабля подселенцев. И все же я верил фогелю.
Я в последний раз взглянул на Землю. Прощай, мой дом. Надеюсь, моя жертва не напрасна и ты уцелеешь.
Скорость шлюпки все нарастала, я максимально отжал рычаг, стараясь покончить с этим делом поскорее. На корабле подселенцев заметили меня, в мою сторону начали поворачиваться разные механизмы-надстройки, но было уже поздно.
Я увидел, как махина корабля дрогнула и постаралась отодвинуться, уйти с линии поражения, уплыть в сторону от моей бойкой шлюпки, но я был слишком близко и промахнуться уже не мог.
Для удара я выбрал одну из кормовых надстроек. Не знаю, важна ли она была или не несла совершенно никаких особых функций, но Валер не дал мне инструкций по этому поводу. Просто сказал: тарань, мол, и дело с концом.
Я шел на таран.
Кирилл Бенедиктович Бреннер, бывший десант-риттер, бывший полицейский, бывший частный сыщик, бывший муж, бывший человек прощается с вами.
Счастливо оставаться!
В тот момент, когда нос шлюпки врезался в корабль, я нажал нужную кнопку.
XXXIVПтенец
Опять я не умер. Не везло мне со смертью. Ну или ей со мной.
Взрыв был, и корабль доминаторов, окутавшийся сверкающей пеленой, рванул так, что разлетелся во все стороны, не оставив после себя осколка крупнее кулака. Чем же таким начинена была шлюпка фогелей? Думаю, рецепт подобной взрывчатки купили бы за любые деньги в любой стране мира… да что там говорить, в любом из миров! Но рецептом я не обладал, впрочем, как и шлюпкой, которой больше не существовало.
Я все это видел — и таран, и взрыв, и исчезновение связующих лучей. Но видел как бы со стороны.
В последнее перед взрывом мгновение произошло нечто странное. Яйцо, до этого спокойно лежавшее на приборной панели, куда я его пристроил, внезапно взлетело в воздух и лопнуло, а из него в фиолетовом облаке родился малютка-фогель.