Вкратце поведав безутешному отцу-государю о странных происшествиях последних дней и моих соображениях по этому поводу, я резонно попросил дать нам возможность ознакомиться с местом происшествия и немедленно получил соответствующее разрешение. А в придачу к нему камергера с ключом [6] для оказания следственной группе всемерной помощи и поддержки именем короля.
Камергер в шитом золотом колпаке был прям спиной, длиннонос и, судя по круглым, ничего не выражающим глазам, глупым смешкам и шуткам невпопад, – чурбан чурбаном. На груди его красовалась золотая цепь, способная удерживать якорь небольшой шхуны, увешанная массивными блестящими ключами. Сделав нам знак следовать за ним, камергер направился вдаль по коридору, чеканя шаги.
– Пино, сын Карлов – большой любитель искусств. Когда-то был директором театра, а несколько лет назад запросил у его величества убежища. Потом выяснилось, что он иностранный граф де Бур. Поговаривают, что граф – внебрачный сын тарабарского короля, уж не помню какого именно, – таинственно прошептала Делли.
Я слушал фею вполуха. Признаться, характеристика здешних царедворцев, если только они не имели прямого отношения к нашему делу, интересовала меня не более чем, скажем, бушменов судьба героев мексиканского сериала. Дойдя наконец до нужной нам залы, камергер остановился и, дав фее возможность снять волшебную печать, церемонно вставил нужный ключ в замочную скважину.
– Крэкс, пэкс, фэкс, – гордо провозгласил он, отворяя дверь. – Добро пожаловать, господа.
Оставив сопровождающее нас официальное лицо стоять в дверях, мы осторожно вошли внутрь, стараясь не нарушить порядок вещей в зале. Впрочем, то, что царило в зале, назвать порядком можно было очень условно. Это был полный бедлам, и, судя по разбросанным рукавам, головным уборам и дамским туфелькам, картина безудержной паники вырисовывалась весьма отчетливо.
– Та-ак-с. – Я кинул взгляд на одно из высоких дворцовых окон, в ясную погоду впускавших в помещение целые снопы яркого солнечного света.
Не широкие, но длинные, от пола почти до потолка, стрельчатые окна красовались по обе стороны церемониальной залы, освещая ее как утром, так и вечером. Позолота и зеркала в промежутках между ними довершали картину величия места. Однако так же уродливо, как выглядит дырка в ряду белоснежных зубов, мрачно смотрелся среди оконных проемов один, закрытый снаружи досками вместо валявшейся на полу зарешеченной рамы.
– Угу. – Я направился к выбитому окну. Чтобы вырвать из креплений витую решетку толщиной в два пальца, несомненно, сила требуется драконья или же хороший заряд взрывчатки. Однако следов взрыва не видно. Значит, все-таки дракон. – Угу, – еще раз повторил я, разглядывая погнутую решетку с выкорчеванными из каменной толщи штырями креплений. – Занятно. Делли, покажите, пожалуйста, где находилась ваша воспитанница, когда погасли свечи?
– Здесь. – Фея прошла от двери к все еще стоящему на своем месте свадебному алтарю.
– Раз, два, три. – Я, отмеряя расстояние, направился туда, где сейчас располагалась наша спутница. – Примерно семь – семь с половиной метров. Скажите, пожалуйста, какой длины достигает драконья шея? – поинтересовался я, прикидывая в уме траекторию движения зубастой пасти в затемненной зале, забитой людьми.
– Смотря какой дракон, – пожала плечами сотрудница Волшебной Службы Охраны.
– А здесь какой куролесил? – вновь поинтересовался я.
– Толком его никто разглядеть не успел, – смущенно созналась Делли. – Летел в Тюрбанию, стало быть, предположили, что тюрбанский. А сейчас вот в Гуралию повернул.
– Обалдеть! А если он еще куда вираж заложит?
– Видишь ли, – потупилась фея, – дело в том, что Элизей прав. Не в привычках драконов летать зигзагами.
– Но этот же летает! – перебил ее я. – Заметь, у нас вообще очень странный дракон. Мало того, что он носится над вашим миром очертя голову, сам не зная куда, на него еще и не действуют ваши чары. Хотел бы я понять, как это ему удалось в потемках опознать принцессу среди остальных приглашенных и схватить ее, не задавив никого из присутствующих на церемонии? Судя по вмятине на решетке, удар был очень сильным. Стало быть, голова влетела в помещение как таран и неминуемо должна была покалечить тех, кто очутился у нее на пути. Кроме принцессы еще какие-нибудь жертвы были?
– Н-нет, – задумчиво покачала головой кудесница. – Так, по мелочи в давке кое-кто пострадал, но больше жертв не было.
– Очень странно. Так. Это безнадега! Без экспертов не обойтись. У вас есть спецы по драконам, не знаю уж, как их величают?
– Есть, конечно, – согласно кивнула магическая сотрудница следственной группы. – Граф, пригласите сюда, будьте добры, королевских драконологов.
– В залу, кроме вас, никому входить не ведено, – напомнил Пино.
– Не суетись, браток! Подождут в коридоре. – Вадим положил ладонь ему на плечо. – Иди-иди, шевели поршнями!
Камергер, недобро поглядев на неучтивого витязя, удалился, гордо неся на прямой шее свою носатую голову.
– Ладно, с драконами пока повременим, – вынужденно констатировал я. – Что у нас еще на повестке дня?
– Клин, слышь, – отозвался на мой риторический вопрос Вадюня, – у меня чисто мысль образовалась. А может, тут ниндзя работали?
– Кто?! – Я удивленно уставился на Злого Бодуна. – Какие ниндзя? Что ты выдумал?
– Ниндзя – это воины тени. Они подкрадываются незаметно, как сам знаешь кто, – глубокомысленно изрек младший Ратников. – Помнишь, погранцы, с которыми мы медовуху глушили, рассказывали, что когда сюда вломились, все с ног попадали?
– Было дело, – согласился я.
– Ну, так вот же разгадка в натуре у тебя под сапогами. – Вадим ткнул пальцем в жемчужную россыпь, покрывавшую пол почти в том самом месте, где стояли мы с Делли. – Прям тут они и навернулись! Видишь, как жемчуг разбросан. Я по видаку смотрел, ниндзя, когда хотели оторваться от погони, то под ноги самураям точно такие шарики кидали.
– Жемчужины? – изумился я, поднимая с пола коварное оружие воинов тени.
– Не, ну это вряд ли, – пожал плечами Ратников. – Наверное, костяшки. Но тут же типа принцесса на кону! Прикинь, какой расклад. Просачивается сюда такой вот ниндзюк, ну, чисто суперкрутой навороченный мен, и приносит в подарок ящик с жемчугом…
– Шкатулку, – автоматически поправил я, разглядывая перламутровую горошину.
– Ну, пусть шкатулку. А потом, когда свечи погасли, – хлопе! – жемчуг под ноги, принцессу под мышку и…
– Угу. Дракону на шею вскочил и прям на нем дал деру.
– А что, круто! – согласился витязь. – Почем ты знаешь, может, у местных ниндзей ручные драконы имеются.
– Ага, с ручными пулеметами и ножным приводом, – хмыкнул я. – Все хорошо, но не выходит.
– Почему? – разочарованно протянул начинающий Пинкертон.
– В жемчужине просверлено аккуратное отверстие. А в нем что-то вроде нитки, только очень тонкое.
– Да ну, это паутина! Вон ее сколько, – не унимался Ратников, желая до конца отстаивать свою версию.
– Это верно, – кивнул я, еще раз внимательно осматривая помещение. – Паутины много. Одно напрягает. Она либо висит под потолком и по углам, но это понятно – зала стояла закрытая, и в ней не убирали, либо разбросана клочьями по полу. Причем, заметь, только на этом участке пола и нигде больше. Твои ниндзя что, пытались ее высочество поймать сетью из паутины?
– Это вряд ли, – почесал голову Злой Бодун. – Что они, чокнутые, что ли? Такой сетью хрен кого поймаешь.
– То-то и оно, что вряд ли. Делли, ты не могла бы объяснить, откуда это непотребство?
– Ума не приложу, – печально вздохнула фея.
– А жаль, – честно признался я. – Уж лучше бы ты знала. Ладно, тогда другой вопрос. Как ты думаешь, отчего вдруг разом погасли все свечи?
– Они потухли не сразу, но почти одновременно, – уточнила свидетельница.
– Тогда тем более неясно. Если бы погасли единовременно, можно было бы предположить, что задействована магия…
– Никакой магии здесь быть не могло! – возмутилась Делли. – Я сама отвечала за волшебную безопасность церемонии.
– Извини, не подумал. Но свечи все-таки потухли, и поскольку вразнобой, это уж точно не магия.
– Может, их чисто дракон задул?
– Сомневаюсь, – покачал головой я. – Есть три «но». Такое дуновение почувствовали бы все и уж, конечно, не преминули нам об этом сообщить. Ведь так, Делли?
– Так, – согласилась фея.
– Второе «но». Всунув голову в оконный проем, удобно задувать свечи на противоположной стороне. Свечи, находящиеся слева и справа на стенах, таким образом не потушишь. И третье. Тут, правда, надо посоветоваться с драконоведами. Насколько я помню, основной подозреваемый выдыхает либо пламя, либо смрадное дыхание, предполагающее высокую концентрацию в этом, с позволения сказать, выхлопе сероводорода. И если бы наш монстр, не дай бог, дыхнул этим химическим реактивом на открытое пламя, сегодня мы бы разговаривали на пепелище.
– Но свечи-то погасли! – моим вопросом ответил мне же самозваный мздоимец Головного Призорного Уряда.
– Свечи погасли, – согласился я. – И мне бы очень хотелось знать, с чего бы вдруг.
Наша троица стояла, глядя друг на друга, не зная, что и предположить. Я подошел к золоченому бронзовому кусту, выполняющему роль одного из канделябров, и снял с острого граненого стержня оплывшую свечу. Огарок как огарок. Ничего особенного. Обугленный кончик фитиля, понуро склонившийся набок, и причудливые восковые наплывы. Все как обычно.
– Их зажигали после исчезновения королевишны?
– Да. Один раз, следующим вечером.
– Зачем? – сам не зная для чего, уточнил я.
– Видишь ли, – фея поморщилась, – его величеству показалось, что пропала большая королевская печать…
– Что?! – расширив глаза от удивления, переспросил я.
– Ему показалось! Даже с королями такое случается. Хранитель должен был внести на специальном золотом подносе печать для скрепления брачного договора, но не успел. Королю же почудилось, что печать была на месте, то есть на во-он том перевернутом столике у алтаря. Он решил, что в суматохе она упала и куда-то закатилась. И поскольку целый день ее не могли найти, повелел осмотреть и залу. Но ни я, ни хранитель печати ничего не трогали!