– Цыть! – шикнула на него фея. – Не шуми. Псеголовцев спугнешь.
Пятерка клыкастых зверолюдов, оставленная караулить ценную дверь опустевшей темницы, подобно своим более цивилизованным собратьям в любом уголке мира, стойко переносили тяготы и лишения воинской службы, видя статьи караульного устава не то чтобы во сне, но в полудреме. В застенке было тихо, начальство, слава тебе господи, проехало, заключенные, проявлявшие столько прыти днем, не тревожили, самое время отдохнуть от трудов праведных.
– Вот те двое, пожалуй, покрупнее остальных будут, – глядя на стражу, задумчиво поделилась впечатлениями кудесница.
– Да, пожалуй, что поболее, – подтвердил я.
– Вот и славно, – проговорила фея, улыбаясь невесть чему. – Стало быть, ногами пойдем. Мы ж не змеи какие, чтоб брюхом по земле елозить! А ну-ка! – Она вскинула руку, посмотрела, точно прицеливаясь, и щелкнула пальцами. – Вот так.
Я глянул на Делли, чтобы спросить, в чем состоит ее план, но тут…
– А-а-а!.. – Ладонь феи зажала мне рот, не давая выкрикнуть во весь голос: – Псеголовец!
Глава 30. Сказ о дарах, юридических тонкостях и триумфе воли
Псеголовец, лежавший в метре от меня, попытался было вскочить на ноги, но крепкая рука Делли, хлопнув страшилище по загривку, вернула зверолюда в лежачее положение.
– Тише! Тише, – глядя то в мою сторону, то на злобного монстра, умиротворяюще проговорила фея. – Выглядите вы оба сейчас неважно, но это всего лишь личина. По острогу ходить в самый раз. Лучше туда посмотрите.
Я еще раз опасливо покосился на Вадюню, спрятанного под черной клочковатой шерстью и украшенного зубастой пастью, и вынужденно смиряясь с очевидностью происходящего, устремил взгляд туда, куда указывала Делли. Псеголовцы по-прежнему дремали у входа в блиндаж, но теперь… Я потер глаза когтистой лапой, вздрогнув, покосился на то, что еще совсем недавно было моей рукой, и снова уставился на страхолюдную охрану. Увиденное нельзя было списать на утренний туман и хронический недосып. Между тремя мохнатыми ужастиками сидели мы с Вадюней! Сидели как ни в чем не бывало, словно каждое утро только тем и занимались.
– Дедка лесовичок, – тихо промолвила кудесница, – что-то они заспались. Плюнь-ка камешком кому-нибудь из них в лоб.
– Да хоть всем, – радостно отозвался леший, запихивая окатыш себе в рот. – Тьфу на вас!
Экстренное пробуждение явно не привело монстров в восторг. Да и кого вообще может привести в восторг такой способ побудки?
– Ар-р! Р-р! – Проснувшийся зверолюд открыл глаза, обвел взглядом местность и не медля ни секунды впился зубами в плечо лже-меня. Невинная жертва взвизгнула, будя остальных и сразу же переходя к ответным действиям.
– Пожалуй, пора уходить, – удовлетворенно оценив произведенный эффект, улыбнулась Делли. – Личины ваши победить нельзя, они с одного на другого переходить будут, пока последние друг другу глотки не перегрызут. Идемте, друзья мои! Глядеть на это побоище мерзко, да и времени нет.
– И то верно, – вставая и невольно оглядываясь, пробормотал я. – Пора уже драконьей мамаше пожелать доброго утра.
– Как же! – преображаясь в суковатую дубину, хмыкнул лешак. – Разбудишь ты ее, коли ей ни в ночи, ни в день угомону нет. Когда ни возьмись, когда ни кинься, сна ни в одном глазу.
– Что же ей в натуре-то не спится? – сочувственно покачал лохматой головой Вадюня.
– Здесь как раз все ясно, – пожал плечами я, на ходу анализируя услышанное. – Если мое предположение верно, и она действительно вбирает в себя невероятное количество чужой энергии, то попросту не может заснуть от ее переизбытка. Если хоть на минуту наша светоносная знакомая перестанет действовать, то, вероятно, взорвется, как лампочка, в которую вместо двухсот двадцати вольт дали триста восемьдесят.
– Да-а, – изображая на морде неподобающую псеголовцу жалость, вздохнул Ратников, – в натуре война войной, драконы драконами, а тетку жалко. Это ж так конкретно чекануться можно!
– Похоже, уже чеканулась.
– Нет, Виктор, ты не прав. Все не так просто. Скорее всего Повелительница драконов в силах уснуть, но желания у нее такого нет. Во всяком случае, с Корделией все было именно так. Ночью, пока светил маяк, она не могла сомкнуть глаз, днем же порой дремала, но неглубоко и недолго.
– В любом случае, – подытожил я, – если даже колдунья не спит, самое время пожелать доброго дня ее высочеству. Делли, послушай, кстати, что там происходит у Машеньки.
Фея под конвоем двух устрашающего вида псеголовцев понуро брела в сторону отдаленного чертога, держа в руках маленькую шкатулочку, из которой явственно доносился голос могущественной Повелительницы этих забытых богом мест.
– …Но я никогда не желала зла тебе. Я просто не могла такого желать.
– Именно поэтому вы погубили мою мать, сударыня?
– О нет! – Голос Светоносной Девы звучал проникновенно-убедительно. – Я не губила королеву, все это досужие сплетни твоих безмозглых нянек и тупоумных сторожей. Да, я просила твою, увы, покойную, матушку сохранить тайну нашего соглашения. Но это было просто необходимо! И в первую очередь для твоей же пользы. Ведь став новой Девой Железной Воли, ты должна стоять над толпой, над ее мелкими и суетными болями и нуждами. Тот, кому суждено озарять своим неугасимым светом все человечество, не волен печься о каждом в отдельности. Представь себе, сколько бы прошений и челобитных скопилось у твоей колыбели, когда бы всякий смертный знал, что именно тебе суждено принять сияющий венец.
Увы, чистота моих намерений вызвала недоверие у твоей матери, и не я, а ее собственные терзания укоротили дни ее величества. Пойми же, девочка моя, я не несу зла миру! Всякий живущий славит меня и будет славить тебя, когда придет час новой Девы. Моя жизнь, вся, от первого до последнего дня, была и будет посвящена служению самому чудесному творению этого мира – человеку! Обведи взглядом белый свет, можешь ты отрицать очевидное? С тех пор как первая Светоносная Дева сердцем своим зажгла великий маяк надежды, все пошло иначе. Побеждены болезни, голод, укрощены стихии, мерзкие чудища не смеют перечить человеческой воле!
– Для этого ты запираешь в лампады крошек-эльфов и лишаешь разума драконов, древнейших хозяев этого мира?
– Разум драконов – выдумка тех, у кого и обычный-то ум не слишком силен, – отрезала Повелительница болотных краев. – Но я повторяю, все они, все без исключения, служат человеку. И я не могу понять, где ты видишь несправедливость. Я открыла этим существам высокий путь служения, и он куда выше, чем жизнь диких тварей в прежние времена. Но вместе с тем, Маша, твоя судьба дарует тебе полную возможность сделать мир таким, каким хочешь его видеть ты. Мы вновь пришли к тому, с чего начали. Я не враг тебе, как и не враг твоим друзьям.
После твоего рождения я пыталась взять в свои руки воспитание и защиту наследницы. На нашу беду, неразумие королевы лишило нас возможности знать друг друга с дней твоего младенчества, лишило возможности с каплями материнского молока впитать всю важность миссии, возложенной на каждую новую Деву. Но я благодарна твоей взбалмошной воспитательнице, как бы то ни было, она дала тебе Знание, охранила от невзгод, и что весьма важно, она соблюла твою девственность в неприкосновенности. Однако теперь ты вошла в самый цвет юности и точно так, как, вырастая, расстаешься с любимыми игрушками, пришло время проститься и с Делли… Я уж не говорю о тех чужаках, которые ее сопровождают. Хотя один из них, кажется, тебе небезразличен?
Ответом на лобовой вопрос Повелительницы драконов было стойкое молчание, послужившее невольным подтверждением завидной проницательности волшебницы и подстегнувшее ту к новым откровениям.
– Одно лишь твое согласие, и все, буквально все, в твоих руках! Яви свою доброту, награди за преданность верных слуг. В конце концов, если при помощи Делли тебе покорится и этот народ, люди во всех пределах воздадут тебе почести как величайшему миротворцу. Что ж ты молчишь, девочка моя?
– Я хочу видеть своего жениха!
Прозвучи слова эти гордо и безапелляционно, как умела, да что греха таить, и любила высказывать просьбы наследница престола, я бы, пожалуй, воспрял духом и ускорил шаг, рискуя привлечь подозрения встречной нечисти. Но речь Маши звучала тихо и неуверенно, словно от руки спящего без задних ног королевича могло прийти избавление.
– Ты хочешь проститься с ним? – с ноткой недоверия, но словно невзначай, поинтересовалась Светоносная Дева. – Быть может, и след сказать ему последние слова, но стоит ли? Я сама позабочусь о его судьбе. Он станет величайшим королем, если желаешь, даже императором, и он будет всегда беззаветно предан тебе. А память о помолвке, обо всей этой истории… К чему Элизею лишняя боль? Он весьма подающий надежды королевич и будет счастлив с другой, я тебе это обещаю. И можешь мне поверить, он никогда не вспомнит об этих днях.
– Я не хочу этого. – В голосе принцессы слышалась уже хорошо знакомая упрямая нотка.
– Быть может, ты и права, – тут же парировала скользкая, точно олимпийский каток, Дева. – Если вдуматься, увлекшись фантомом, он изменил тебе. Измена должна быть примерно наказана. В твоей воле покарать злодея за непостоянство.
– Я хочу поцеловать Элизея!
– Целовать?! Ты понимаешь, о чем просишь? Он никогда не проснется, если в твоем поцелуе недостаточно любви. А памятуя, какими глазами ты смотрела на витязя, сопровождавшего вас… Впрочем, если ты намерена казнить изменника таким способом. Что ж, одно слово, и он в твоей власти.
В этот момент общение высокопоставленных дам было внезапно прервано появлением третьего лица, вернее, третьего голоса. Судя по тому, что неизвестный ворвался в апартаменты после краткого стука без доклада, положение он занимал явно не маленькое.
– Повелительница! – бухаясь, по всей видимости, вернее, слышимости, на колени, залепетал неведомый магнат. – Произошло ужасное!
– Ну что еще? – резко оборвала его Дева Железной Воли.