— Один момент. А что насчет двери?
— Они ее заперли. Моя дочь предложила сделать это, сославшись на то, что в доме двое новых слуг.
— А окно?
— Оно осталось открытым, я как раз уже собирался об этом вам рассказать. Итак, они ушли на прогулку и вернулись вместе с Ллойдом (он встретился им где-то по пути) и охапкой папоротниковых листьев. Уже вечерело, и подходило время ужина. Миссис Хит сразу же прошла в свою комнату; браслет к этому времени уже исчез.
— Были ли в комнате видны следы проникновения?
— Нисколько. Абсолютно все вещи были на своих местах, кроме браслета. Дверь никто не взламывал, но, как я вам уже сказал, окно в комнату было открыто.
— И вы, конечно же, вызвали полицию?
— Да, и следующим же утром у нас был человек из Скотленд-Ярда. Он показался мне сообразительным малым: первой вещью, которую он заметил при входе в комнату, был огарок спички, лежавший буквально в нескольких дюймах от места, где давеча оставили украденный браслет. Дело в том, что в тот день в этой комнате просто никому не могло понадобиться пользоваться спичками, а уж если и вдруг для чего-то это все-таки было нужно, никто не бросил бы огарок прямо на туалетный столик. Так что раз вору понадобилось использовать эту спичку, кража должна была иметь место уже когда наступили сумерки — то есть буквально перед возвращением миссис Хит. Очевидно, грабитель зажег спичку, быстро осветил ею столик с украшениями, углядел самое ценное и убежал, прихватив его с собой.
— Ничто другое даже не было сдвинуто с места?
— Совершенно ничего. Затем вор, должно быть, улизнул через окно, хотя до сих пор не очень понятно, как ему это удалось. Дамы с Ллойдом возвращались домой как раз со стороны, на которую смотрит это окно, но они ничего не заметили, хотя кража должна была произойти за считанные минуты до их прихода.
Из того окна не дотянуться до сточной трубы, но позже на краю лужайки мы нашли стремянку, которая обычно стоит в конюшне. Однако садовник нам рассказал, что сам перетащил лестницу туда, потому что днем она ему для чего-то понадобилась.
— И конечно же кто угодно с легкостью мог бы вернуть ее на то же самое место после завершения дела.
— Именно так и сказал человек из Скотленд-Ярда. Он был очень резок с садовником, но позже сменил гнев на милость, так как понял, что с этого товарища взять нечего. Никто не видел никаких незнакомцев ни в округе, ни уж тем более у наших ворот. К тому же, как сказал детектив, это совсем не похоже на проделку человека со стороны. Вряд ли кто-то чужой знал о расположении комнаты, где леди, прибывшая только предыдущим вечером, оставила драгоценное украшение, да ещё смог туда проникнуть и остаться незамеченным. Так что всех жителей дома начали по очереди подозревать. Слуги первыми предложили осмотреть их вещи, что и было сделано; мы перевернули все вверх дном осмотрели всех от дворецкого до кухарки. Не знаю, решился ли бы я на такое, если бы обокрали меня, но это случилось с моим гостем, и я оказался в прескверной ситуации. Ах, ну и в добавок еще кое-что. К сожалению, мы так и не смогли ничего найти, так что это дело для нас до сих пор остается тайной. Кажется, последним, кого подозревал детектив из Скотленд-Ярда, был я, но вскоре он окончательно сдался. Думаю, это все, что мне известно о первой краже. Я все понятно объяснил?
— О да. У меня будет к вам еще пара вопросов по приезду на место, но это может подождать. Что дальше?
— Ну, — продолжил сэр Джеймс, — второе дело такое пустяковое, что я, скорее всего, совсем бы о нем ничего и не вспомнил, если бы не одно обстоятельство. Даже сейчас я думаю, что эти две кражи были совершены одним и тем же человеком. Примерно через четыре месяца после происшествия с миссис Хит — в феврале этого года — у нас с неделю гостила молодая вдова миссис Армитедж — одноклассница моей дочери. Девушкам не интересны светские лондонские вечера, да и квартиры в городе у меня нет, поэтому они с удовольствием пригласили давнюю подругу провести время у нас. Миссис Армитедж — очень активная молодая леди; не прошло и получаса с ее приезда, как они с Евой — моей дочерью — организовали объезд нашей деревушки, чтобы гостья смогла повидаться со всеми стариками, которых знавала до того, как вышла замуж. Так они и провели весь день и вернулись только к концу ужина. У миссис Армитедж была небольшая золотая брошь, не представлявшая совершенно никакой ценности — не больше трех фунтов, думаю, — которую она любила прикалывать к плащам, шалям и так далее. Перед выходом на прогулку она оставила эту брошь на подушечке для иголок на туалетном столике и там же рядом положила свое кольцо — думается мне, очень ценное.
— А это, как я понимаю, была не та же самая комната, которую до этого занимала миссис Хит? — спросил Хьюитт.
— Нет. Комната вдовы находилась в другой части дома. Так вот, брошь пропала — видимо, кто-то в спешке схватил ее, потому как когда миссис Армитедж вернулась в свою комнату, она обнаружила на подушечке для иголок небольшую рваную дырочку. Украшение просто вырвали с корнем оттуда. Но самое интересное, что то самое кольцо, которое на порядок дороже этой броши, так и осталось лежать на своем месте. Миссис Армитедж не смогла вспомнить, запирала ли она перед уходом дверь, но когда вернулась, комната была закрыта. А моя племянница, которая все это время была дома, проверяла двери на всякий случай, так как в той части дома работал газовщик. Она сказала, дверь была заперта. И наш газовщик, которого в то время мы ещё совсем плохо знали (а он оказался весьма порядочным малым), был готов поклясться, что у двери никто не появлялся, кроме моей племянницы, а работал он там весь день. А вот что касается окна, в тот день у него сломалась подпорка, и миссис Армитедж решила приоткрыть его с помощью расчески примерно на восемь-десять дюймов. И по ее возвращении окно было в том же состоянии, в котором она его оставила. Ну и конечно не мне вам рассказывать, как проблемно было бы осуществить проникновение в эту комнату через сломанное окно бесшумно; да ещё и поставить расческу на то же самое место, где она изначально была.
— Именно. Полагаю, брошь действительно пропала? И миссис Армитедж не могла ее сама куда-то положить и забыть об этом?
— О нет, точно нет! Был проведен очень тщательный обыск.
— А с окном все это дело было провернуть не так уж и сложно?
— Ну — да, — ответил сэр Джеймс, — да, думаю, весьма не сложно. Комната находится на первом этаже, прямо над застеклённой крышей бильярдной. Я сам ее строил — переделал бывшую когда-то курительную комнату. С этой крыши очень просто достать до того окна. Но в таком случае, — добавил он, — к окну пробрались точно не этим путём. Кто-то постоянно находится в бильярдной, и никому бы не удалось пройтись по ее крыше незамеченным (ведь она почти вся стеклянная). Я и сам был там пару часов в этот день — практиковался немного.
— Угу. Что-нибудь ещё?
— Со всей строгостью допросили слуг, но так ничего и не узнали. Это было такое пустяковое дело, что миссис Армитедж и слышать ничего не хотела о полиции или детективах. Я всё-таки остался при своём мнении, что это сделал кто-то из недобросовестных слуг. Понимаете, только слуга может взять обычную брошь вместо дорогого кольца, потому что знает, что никто не раздует из этого большого шума.
— Возможно да, но то же самое можно сказать и о неопытном воре, который скорее всего в спешке возьмёт что-нибудь неприметное, что плохо лежит. Но я весь в сомнениях. Что заставило вас связать эти два ограбления?
— Первые несколько месяцев — ничего. Уж очень разными они были. Но почти месяц назад мы с миссис Армитедж встретились в Брайтоне и поговорили помимо всего прочего о предыдущей краже браслета миссис Хит. Я достаточно подробно описал все события, а когда дело дошло до спички, она сказала: «Какое совпадение! Мой вор тоже оставил спичку на туалетном столике!»
Хьюитт кивнул.
— Да, — сказал он. — Конечно же, огарок?
— Да, да, огарок. Она заметила его прямо рядом с подушечкой для иголок, но тут же выбросила, не придав этому никакого значения. И все же мне кажется весьма странным для совпадения, чтобы дважды кто-то зажег спичку и обронил ее на туалетный столик в непосредственной близости от места, где лежала украденная вещь. По приезду я рассказал об этом Ллойду, и он согласился, что эта деталь может оказаться значимой.
— Едва ли, — сказал Хьюитт, качая головой. — Вряд ли это можно назвать значимым обстоятельством, но от него вполне можно оттолкнуться. Знаете, все пользуются спичками в темноте.
— Ну, в любом случае это совпадение показалось мне весьма значительным, так что я подумал, что лучше всё-таки описать полиции эту брошь на случай, если они смогут ее найти в каком-нибудь ломбарде. Они уже пытались таким образом отыскать браслет, но с этим ничего не вышло, хотя я все же решил не упускать шанса: возможно находка этой броши смогла бы вывести нас на более серьёзное ограбление.
— Возможно. Вы правильно поступили. И что дальше?
— Ну, они ее нашли. Какая-то женщина заложила ее в каком-то магазине в Челси. Но когда полиция вышла на брошь, прошло уже довольно много времени, и продавец успел забыть наружность той женщины. Имя и адрес, которые она оставила, оказались липовыми. Вот и вся история.
— Кто-нибудь из прислуги ушёл от вас в период между днём пропажи броши и датой, указанной в закладном чеке?
— Нет.
— В день, когда заложили брошь, все слуги находились в доме?
— О да! Я лично за этим проследил.
— Замечательно! Что дальше?
— Вчера произошло кое-что, что заставило меня послать за вами. Сестра моей покойной жены приехала ко мне в прошлый вторник, и мы поселили ее в комнату, где миссис Хит потеряла свой браслет. С собой она привезла очень старомодную брошь с выгравированным портретом ее отца, украшенным тремя роскошными брильянтами и ещё парой камней поменьше… Ну, вот мы и приехали — Крофт. Остальное я расскажу вам в доме.