— Благодарю. Думаю, это все, что я хотел спросить. А вы примите к сведению, — продолжил Хьюитт, обращаясь к Неттингсу, — что все чернила в этих комнатах сиреневые и ароматные, а вся бумага — крашеная и так же с ароматом, да ещё и с монограммой — сразу видно, что здесь живет негр при деньгах. А записка, прикреплённая к груди Рамо, написана красными чернилами на каком-то засаленном обрывке бумаги, следовательно, ее сделали где-то в другом месте и принесли сюда. Вывод: все это было спланировано заранее.
— Да, да. Но вы хоть на дюйм приблизились к правде с этими своими спекуляциями? Неужели вам известно обо всем больше, чем мне?
— Возможно, нет, — ответил Хьюитт. — Я не заявляю во всеуслышание о том, что знаю, кто приступник. Это делаете вы. В настоящий момент в этом я вам уступаю. Но вы не предложили ни одной теории о том, кто вынес тело Рамо, — а вот это уже мне, пожалуй, известно.
— Ну и кто же?
— Ну же, попробуйте догадаться сами. Это не Гужон — вот вам подсказка. Но это был человек, хорошо известный вам в рамках этого дела. Сегодня вы не единожды упоминали его имя.
Неттингс смотрел на детектива пустым взглядом.
— Совершенно вас не понимаю, — сказал он. — Но, конечно же, вы имеете в виду, что человек-загадка, который убрал тело, совершил убийство?
— Нет. Никто не может быть невиннее его в этом вопросе.
— Ну, — отступаясь, заключил Неттингс, — боюсь, кто-то из нас сегодня плохо соображает. Что будете делать?
— Поговорю с человеком, который убрал тело, — ответил Хьюитт с улыбкой.
— Но, ради Бога, зачем? Зачем возиться с человеком, если он не преступник?
— Не думайте об этом. Просто есть вероятность, что именно этот человек окажется самым ценным свидетелем.
— Вы хотите сказать, что он видел преступление?
— Весьма вероятно.
— Ладно, не буду больше приставать. Нужно задержать Гужона — вот это дело по мне, все просто и понятно. Я предпочитаю работать с самым «сердцем» дела — с самим убийством, — когда на руках имеются такие очевидные доказательства.
— Возможно, я тоже эти займусь, — сказал Хьюитт, — и, если хотите, могу сказать, что я собираюсь делать в первую очередь.
— Что же?
— Хорошенько изучу карту Вест-Индии, и советую вам тоже этим заняться. Доброго дня.
Неттингс проводил Хьюитта взглядом и после ухода детектива ещё несколько минут пялился в пустой коридор. Затем он сказал клерку:
— О чем он говорит?
— Не знаю, — ответил тот. — Не смог уловить мысль.
— Не думаю, что она вообще есть, — заявил Неттингс. Он просто нас разыгрывает.
Неттингс действовал лучше чем соображал, и уже через два часа после их с Хьюиттом беседы Гужона поймали и отвезли на Боу-стрит. Француза остановили утром в Ньюхэвене, когда он собирался ехать в Дьеп, и отправили обратно в Лондон. Но Неттингс встал в тупик.
Ближе к вечеру он наведался к Хьюитту, чтобы все рассказать.
— Мы взяли Гужона, — печально сказал он, — но есть проблема. Нашлись двое друзей, готовых поклясться, что у него есть алиби. В субботу в половине второго Рамо видели живым, а девушка обнаружила его тело около трёх часов дня. Друзья Гужона утверждают, что с часу до четырёх он постоянно был с ними, и один раз отлучился на пять минут — как раз, когда его встретила горничная, — чтобы отдать ключнице ключ или что-то такое, ведь он собирался уезжать навсегда. Они ждали Гужона на лестничной клетке этажом ниже и слышали, как он с ней разговаривал, а затем проводили его взглядом до комнаты ключницы, и вся лестница была в поле их зрения. Эти ребята работают где-то рядом и хорошо себя зарекомендовали. Но, возможно, нам удастся узнать о них что-то неблагородное. Кажется, они выпивали с Гужоном под предлогом «проводов».
— Так, — сказал Хьюитт, — не думаю, что вам стоит утруждать себя поиском компромата на этих людей. Скорее всего, они говорят правду. Давайте начистоту. Вы пришли сюда за подсказкой, не так ли?
— Ну, только если можете мне по-дружески намекнуть, хотя, в конце концов, я могу быть прав. И все же, я хочу, чтобы мне объяснили, что вы имели в виду этим своим изучением карты и прочими загадками. Ох, учусь собственному делу после стольких лет работы! Но, возможно, я этого заслуживаю.
— Послушайте, — сказал Хьюитт, — вы помните, на какую карту я обратил ваше внимание?
— На карту Вест-Индии.
— Верно! И у вас как раз сейчас есть шанс этим заняться. С этими словами Хьюитт снял с книжной полки атлас. — Итак, смотрите сюда: самый большой остров из здесь представленных — Гаити. Вам должно быть прекрасно известно, что западная часть этого острова населена чёрными, и что вся территория находится в очень запущенном состоянии с нелепыми намеками на цивилизацию. Там постоянно происходят революции. Республики Южной Америки по сравнению с Гаити — мирные и процветающие государства. Страна находится в ужасном состоянии — советую вам почитать об этом у сэра Спенсера Сент-Джона. Президент за президентом пробиваются к власти самыми жестокими путями, учиняя страшную разруху, сотнями убивая своих оппонентов и прибирая к рукам их собственность, и представители президентской свиты ничем не лучше самого главы государства. Под руководством этих негодяев гибнут целые семьи — мужчины, женщины, дети, — а, как следствие, страна наполняется самыми отпетыми людьми, не прекращающими крысиную борьбу за власть. Возможно, худшим из этих президентов был печально известный Доминге, свергнутый в результате восстания (рано или поздно каждого из них ожидает эта участь) и вынужденный покинуть страну. Доминге с племянниками, один из которых занимал пост премьер министра, пользуясь властью, учиняли неисчислимые кровавые расправы, поэтому многие участники оппозиции начали готовить месть на маленьком острове к северу от Гаити. Но их нашли и практически всех уничтожили. Сейчас, я покажу вам этот остров на карте. Как он называется?
— Тортуга.
— Правильно. Однако «Tortuga» — это испанское название. Гаитяне же говорят на французском — креольском французском. А вот это французский атлас: смотрите, как этот остров называется тут.
— «La Tortue!»
— «La Tortue» — это черепаха. То же самое значит и «Tortuga» в испанском. Но на Гаити этот остров все называют «La Tortue». Теперь вы видите отсылку в той записке, которая была прикреплена к груди Рамо?
— Наказан мстителем черепахи — de La Tortue — то есть с острова черепах, — о, теперь все понятно. Видимо, убитый был как-то связан с той резней, и кто-то с острова решил его покарать. Это просто невероятно.
— А теперь слушайте. Имя племянника Доминге — того самого премьер министра — Септимус Рамо.
— А это был Сезар Рамо — вероятно, брат. Понимаю. Ну, это уже совсем другое дело.
— Родственные связи не исключены. Теперь вы понимаете, почему я до последнего сомневался в виновности Гужона.
— Конечно, конечно! И теперь, полагаю, мне нужно найти этого негра — парня, написавшего записку. Было бы здорово, если бы он писал поразборчивее. Если бы только название острова было написано с заглавной буквы, я бы точно обратил на него внимание вместо того, чтобы рубить с плеча и думать, что это отсылка к несчастной черепахе с цокольного этажа. Ну, я повел себя глупо, но теперь-то я точно доберусь до этого негра.
— А я, как уже говорил, — сказал Хьюитт, — доберусь до человека, который унес тело Рамо. Я бы начал прямо сейчас, но у меня есть еще несколько планов на день.
— Вы сказали, что, вероятно, он видел преступление. Как вы это поняли?
Хьюитт улыбнулся.
— Пусть это пока побудет моим секретом, — сказал он. — Скоро вы все узнаете.
— Хорошо, — смиренно произнес Неттингс. — Думаю, не стоит вам докучать, если вы все равно не собираетесь мне всего рассказывать. И все же, в этом деле я чувствую себя полным дураком и не вижу ничего дальше, чем вы мне указываете.
С этими словами инспектор Неттингс отправился на поиски негра-убийцы. Оставшись один, Мартин Хьюитт от души рассмеялся и похлопал себя по бедру.
В конце улицы, на которой стоял дом мистера Стайлса, находились стоянка экипажей и загон, к которым неспешно подошел незнакомец и окликнул извозчиков. Кто угодно сразу принял бы прохожего за кэбмена в отпуске. Край шляпы, высоко повязанный шейный платок, огромные пуговицы на пальто и, самая главная отличительная особенность этих людей, — походка вразвалочку и мятые брюки.
— Кууу! — дружелюбно воскликнул он, сопроводив свое приветствие кивком, характерным исключительно для извозчиков. — Я ищу тут одного проходимца. Мне сказали, что кто-то из местных ребят видел его в прошлую субботу, и мне надо знать, куда он пошел. Пока не смог раздобыть его адрес. Сказали, взял кэб сразу после наступления темноты. Высоченный парень, укутанный в длинное черное пальто. Кто-нибудь из вас его видел?
Извозчики переглянулись и покачали головами. Оказалось, что никого из них не было на этой стоянке в то время. Но один из них вдруг сказал:
— Погодите, — бьюсь об заклад, его отвозил Билл Стеммерс. Йорки уже собирался, но этому парню нужна была пролетка, так что его повез Билл. Здоровенный парниша в черном пальто с поднятым воротничком и сильно укутан. Шляпу натянул прям на нос и сильно спешил. Запрыгнул еще в пролетку, как куница.
— А лица не разглядели?
— Нет, не смог — слишком уж закутался. Сложно сказать, было ли у него вообще лицо.
— А рука у него была перевязана?
— Ай, да вроде того. Одна рука была спрятана под пальто, как будто бы и перевязанная.
— Значит он. Кто-нибудь скажет, где мне найти Билла Стеммерса? Он-то мне и расскажет, куда девался мой дорогой мошенник.
Получив всю нужную информацию, Мартин Хьюитт, к случаю притворившийся отдыхающим кэбменом, отправился на поиски Билла Стеммерса. Уважаемый старик в деталях описал детективу то место в Ист-Энде, куда он отвез укутанного клиента в субботу, после чего Хьюитт пустился в поиски, продлившиеся практически двадцать часов.