Маринка демонстративно закрыла окно, а я вошла в подъезд и поднялась на второй этаж, уверенная, что воспитательная часть на этом не закончится. Но Маринка, как ни странно, не появилась.
Прислушиваясь, я открыла дверь квартиры, где жил Владан, и вошла. Не так часто я здесь бывала и каждый раз удивлялась виду его жилища. Ремонт здесь не делали лет тридцать, а мебель наверняка нашли на помойке. Маринка не раз пыталась навести в квартире порядок, но Владан, точно нарочно, сводил на нет все ее усилия. Надо сказать, грязь он не жаловал и за собой всегда убирал, но выглядела квартира так, словно недавно тут побывали вандалы-грабители. В углу гостиной радовал глаз новый сейф, в котором Владан хранил ружье, точнее, два ружья. Уверена, в доме было еще оружие, но прятал он его в каком-то другом месте.
Я огляделась, обнаружила ворох выстиранных рубашек и с энтузиазмом принялась их гладить. Это занятие успокоило. Рубашки я повесила на плечики и пристроила в шкаф, дверцы которого не желали закрываться.
Следующие два часа я придавала квартире жилой вид, после чего поняла отчаяние Маринки: сделать это практически невозможно. То есть лучше выглядеть она не стала, даже напротив. Кусок обоев свисал особенно нахально, столешница казалась еще более облезлой, а диван, после того как я прошлась по нему щеткой, словно молил: «Да выкиньте вы меня, наконец, на свалку!» Бад утверждал, что Владан не желает привязываться к дому, оттого квартира и похожа на зал ожидания заброшенного полустанка.
Найдя плед и подушку, я устроилась на диване, уверенная, что не усну в эту ночь. Но уснула довольно быстро.
Открыв глаза где-то около девяти, я почувствовала: в квартире кто-то есть. Приподняла голову и смогла убедиться: Владан стоит в кухне у плиты. Оттуда пахло кофе и жареным хлебом.
Натянув джинсы, я пошла в ванную, а уж потом в кухню.
– Привет, – сказал Владан и весело мне подмигнул. – Как спалось?
– Нормально.
– Садись завтракать.
Он поставил передо мной яичницу с тостами. Заметив, что тарелка одна, я спросила:
– А ты?
– Меня Тамара накормила.
– Чего это ей вздумалось прийти в такую рань? – нахмурилась я, на самом деле ничуть не удивляясь. Вполне могла и вовсе не уходить. К Владану она испытывала самые нежные чувства и готова была на подвиги. Впрочем, я-то ее прекрасно понимала.
Я завтракала, Владан сидел напротив, и я думала, что на краткий миг мои мечты стали явью. Именно так я хотела бы встречать каждое утро.
– Что будем делать? – робко спросила я.
– Работать.
– Если ты о Забелине… Ему не нужно алиби, о чем мы прекрасно знаем. Короче, ну его к черту.
Владан взглянул исподлобья, а я торопливо поднялась, подошла к нему и обняла за плечи.
– Я тебя люблю, – сказала тихо. – Не сердись, что опять пристаю к тебе с этим… Просто мне важно, чтобы ты знал…
Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.
– Дело ведь не в Забелине, – сказал где-то через минуту. – Дело в Юле.
– Ты хочешь найти убийцу?
– Разумеется.
– А как же… киллер?
– И с ним разберусь. Заканчивай завтракать и поехали.
– Куда?
– К одной даме, которая сказала другой даме, что видела друга семьи Борцова в компании Юли в самом неподходящем месте.
– Ты без меня время не терял, – заметила я с обидой.
– Поболтал кое с кем из друзей семьи. Сейчас такое время, когда все дружно ударились в воспоминания. Грех этим не воспользоваться.
Минут через сорок мы тормозили возле многоквартирного дома на Садовой. Двор был огорожен забором. Мы подошли к калитке и собирались звонить, когда с той стороны появилась дама в шляпе с розанами и пекинесом на руках. Собака чем-то походила на свою хозяйку, невысокую, худую, с выражением величайшей настороженности на лице.
– Вам кого? – спросила женщина. Во взгляде ее, обращенном к Владану, читалось любопытство и одновременно беспокойство.
Владан улыбнулся пошире и ответил с доверительной интонацией, которой всегда пользовался, разговаривая с детьми и стариками:
– Мы к Мироновой Кларе Семеновне.
Тетка чуть нахмурилась, взгляд метнулся в сторону, а Марич перешел на шепот:
– От Эммы Станиславовны.
Калитку женщина открывала, бормоча под нос:
– Вы по поводу этой девчонки, дочери Моргуновых?
– А вы – Клара Семеновна? – спросил Владан, улыбка все еще украшала его физиономию.
Когда он хотел, мог улыбаться так, что способен был растопить любое сердце, особенно женское.
– Она самая.
– Эмма Станиславовна вам звонила? – входя во двор, продолжал Владан.
– Само собой. Так и знала, что эта старая дура все разболтает. У меня не будет неприятностей? Я не хочу, чтобы меня таскали в полицию.
– Мы не из полиции, – заверил Владан.
– Ну да. Она говорила. Вы частный детектив. Я думала, так только в кино бывает. Мне нравится сериал про Коломбо.
– Мне тоже. Но он как раз служил в полиции.
– Вы на него совсем не похожи, – разглядывая Марича, заявила тетка.
– Ему повезло, он жил в теплом климате.
– Вам бы как раз в кино сниматься, – сказала она, я с интересом взглянула на Марича и вынуждена была признать: тетка, хоть и зануда, безусловно, права. На экране он бы смотрелся отлично.
Мы продолжали топтаться возле калитки, и конца этому не предвиделось, но мой босс нетерпения не выказал. Он бывал удивительно терпеливым, если требовалось. Зато уж если нет… Тут я вспомнила вчерашнюю сцену с погоней и моим последующим сидением в туалете и невольно вздохнула.
– Мне предлагали, – ответил Марич на замечание о кино. – Но если ты не народный и даже не заслуженный, то платят мало. А у меня большая семья.
– А это кто? – ткнула в меня пальцем Клара.
– Помощница. Хотя, если честно, главная тут она. Аналитический ум и все такое.
– Шутите? – нахмурилась тетка.
– Нет. Сам иногда удивляюсь. Откуда такие способности? Ей бы парням головы морочить, а она преступления раскрывает. И как!
– Эмма-то сказала, вы один такой во всем городе. А Эмма зря не скажет. У нее муж – полковник ФСБ, хоть и в отставке. Поди, знает…
– Не имел чести быть знакомым, но вы, несомненно, правы.
– Я вас в квартиру не поведу, – совсем другим тоном заявила Клара. – Собаке гулять надо. На улице поговорим. Вон там скамейка.
– Скамейка меня вполне устроит, хоть я и не собака, но побыть на свежем воздухе и нам не помешает.
Клара взглянула с сомнением, заподозрив издевку, но ответный взор Марича был чист и светел, так что повода придраться к его словам у нее не нашлось. Под ее предводительством мы прошествовали в глубь двора, сопровождаемые пекинесом, который был отпущен на волю.
Скамейка в деревянной беседке пустовала, там мы и устроились. Пекинес нарезал круги вокруг нас, Владан сказал:
– Слушаю вас очень внимательно.
– Девчонка у них была оторва. Я Моргуновых имею в виду. Мне это очень хорошо известно, потому что у нас дачи рядом. Шляется по поселку в компании парней, собаку дразнит. Однажды родителям надо было срочно уехать, и они попросили меня за ней присмотреть. Я по доброте душевной согласилась. Не опишешь, что мне довелось пережить. Да я поседела за эти три часа, что они отсутствовали! Ужасный ребенок. Уже тогда было ясно: дальше будет еще хуже. А ей на тот момент только одиннадцать исполнилось. – Она поджала губы и нахмурилась, но тут же заявила: – О покойниках плохо не говорят, но если по справедливости… Вы ведь хотите от меня правду услышать?
– Конечно, Клара Семеновна, только правду, какой бы горькой она ни была.
– Я за ней, знаете ли, иногда наблюдала. На даче, по-соседски. Лживое, коварное существо, не любящее собак! Вот она кто. А ведь это показатель. По тому, как люди относятся к животным, очень многое становится ясно. И еще она… была очень до парней охоча. Просто до неприличия. Играют ребята в баскетбол – и она тут как тут. Мне племянника привезли, смотрю, а она уже у нас во дворе с ним болтает. Он мальчик серьезный и уж точно бы приглашать ее не стал. Понятно, что сама явилась. А потом выгнала его из песочницы.
– Сколько ей было лет? – спросила я, Владан взглянул укоризненно, но было поздно.
– Пять. Но что это меняет? – возразила Клара.
– Вы абсолютно правы. Воспитывать детей следует до пяти лет, потом уже перевоспитывают, – воодушевилась я, а Владан сказал:
– Давайте вернемся к недавним событиям. Итак, что вы рассказали Эмме Станиславовне?
– А она вам что рассказала? – нахмурилась Клара.
– По вашим словам, вы видели Юлю в совершенно неподходящей компании.
– Конечно. По-вашему, компания мужика, который ее на тридцать лет старше, для нее подходящая?
– То есть вы видели Юлю в компании взрослого мужчины. И этот мужчина – Геннадий Викторович Борцов?
– Кто ж ее за язык тянул? – прошипела Клара сквозь зубы. – Ничего у нее не держится, надо тут же все разболтать!
Мне хотелось заметить: уж если знаешь такой грех за своей знакомой, отчего бы самой не промолчать? Но делать этого я не стала.
– Вы знакомы с Геннадием Викторовичем? – спросил Владан.
– Еще бы, соседи по даче. Моргуновы, я напротив, потом Борцовы и Эмка, подруга моя. Она меня в этот поселок притащила и со всеми познакомила. «Такие приятные люди», – передразнила она неведомую мне Эмку. – Ничего приятного я в них не нахожу. Мужикам лишь бы от жен сбежать да напиться. Особенно Моргунову. Он с пятницы начинает. В воскресенье жена везет его домой еле живого. А сама дни напролет с книжкой в гамаке лежит. Все читает. Лучше бы за дочерью смотрела, читательница! Борцовы тоже та еще семейка. Генка из себя поэта корчит, стихи нам декламирует. Дай ему волю, уморит стихами-то. Женушка о нем говорит с придыханием: «Благороднейший человек», а то мы этого благороднейшего не знаем. Он чего на ней женился? Книжки свои дурацкие издавать хотел. А кому они нужны? Никому. А она его культурой заведовать пристроила. И вот тебе сразу книжки-коврижки: и должность, и зарплата небось не маленькая. То-то гоголем ходит. Что это вообще за работа такая – культурой руководить? Я понимаю, клубом или театром. А это что? Будь моя воля, всех этих поэтов да читателей отправила бы ямы копать.