– Тороплюсь, – кивнул он. – Знаешь почему? Борьба с искушением становится с каждым днем все труднее.
– Ты сейчас что имеешь в виду?
– То самое… – он распахнул передо мной дверцу машины. – Садись.
Я едва дождалась, когда он окажется рядом.
– Марич, ты в самом деле…
– В самом, – перебил он. – Пребываю в постоянном напряжении и уже всерьез беспокоюсь о своем здоровье. В основном душевном. Но и физическому, безусловно, наношу невосполнимый урон. Полегчало?
– Конечно.
– Отлично. Вообще-то ты мне портишь жизнь.
– Вообще-то жизнь себе портишь ты, а заодно и мне.
Он вдруг протянул руку, и в первый момент я решила: сейчас он даст мне затрещину. Все-таки испытывать его терпение не следовало. Я испуганно отпрянула, а он притянул меня и поцеловал. По-настоящему. Жаль, поцелуй длился недолго. Пока я хлопала глазами, приходя в себя, он завел машину, и мы тронулись с места.
– Ты меня поцеловал? – пискнула я.
– Правда? Совсем спятил.
– Марич, прекрати! Ты меня поцеловал? – Теперь я в этом уже сомневалась.
– Да быть того не может!
– Хватит меня дразнить. Кстати, мы могли бы повторить, я не все прочувствовала…
– И после этого ты еще спрашиваешь, почему я в бега срываюсь? – покачал головой он вроде бы в досаде.
– То есть тебе не понравилось? – насторожилась я.
– Наоборот. Даже слишком понравилось. А теперь, если не возражаешь, вернемся к работе.
– Давай ты меня еще поцелуешь, а я обещаю не лезть с глупыми вопросами.
– Все, пора в запой срываться. Нет больше сил терпеть.
Я была уверена, запой нам вряд ли грозит, но на всякий случай присмирела.
– Ладно, давай о работе. Хотя это нечестно. Хорошо, хорошо! – завопила я, видя, как его физиономию слегка перекосило. – О работе так о работе. Думаешь, Борцов мог убить Юлю?
– Черт его знает, – пожал плечами Владан. – С одной стороны, Клара права, вряд ли бы он на такое решился. С другой – жену боится, и терять ему есть что.
– Никогда не могла понять, как можно жить с человеком из-за денег или какой-то выгоды.
– Тебе и не надо.
– В каком смысле? – нахмурилась я.
– Зачем тебе это понимать? Ты выйдешь замуж по любви и будешь жить долго и счастливо.
– Сомнительно, что я вообще выйду замуж, – хмыкнула я. – Потому что тот, за которого я хотела бы выйти…
– Я тебя сейчас высажу, – вздохнул он, я тоже вздохнула.
– Значит, в вине Борцова ты сомневаешься? – В тот момент Борцов интересовал меня мало, но ума хватило понять: вряд ли меня высадят, но в том, что видеть Владана буду нечасто, я не сомневалась. А для меня это страшная кара. – Но с Юлей они встречались и совершенно точно ссорились.
Владан затормозил и достал мобильный. Мы еще раз посмотрели запись.
– Да, – протянул Марич, – беседой добрых соседей это не назовешь. Тон явно задает девчонка. Он злится, но пытается ее в чем-то убедить. По крайней мере, это так выглядит.
– А если они действительно были любовниками? Она рассказала о нем Косте, Борцов ждал ее в машине… Может, в самом деле «Лолиты» начитался? Потом испугался, решил с ней расстаться, а Юля восприняла это в штыки. Или, напротив, она решила: этот старый пень ей без надобности… Он пытался откупиться, или она денег потребовала. Все указывает на Борцова. Кстати, он был в ресторане в тот вечер?
– Да, но уехал рано. Супруга чувствовала себя неважно.
– Он вполне мог встретиться с Юлей не до, а после ресторана. Жена чувствовала себя плохо, заботливый муж опоил ее снотворным, дождался, когда уснет, и отчалил.
– Вопрос, что Юля делала в Костерином переулке, – кивнул Владан.
– Да просто время выжидала, когда Борцов освободится. В баре они выясняли отношения. Кто из них кого бросил, пока не важно. Скорее всего, из-за Борцова она и не пошла в ресторан, не желала с ним видеться при свидетелях. Сбежав от жены, он встретился с Юлей, они поссорились. Либо она требовала еще денег, либо хотела, чтобы он оставил ее в покое. Борцов вышел из себя и… Ну, а потом ему ничего не оставалось, кроме как вывезти труп за город. Почему бы его самого не спросить об этом? У нас есть видео, весьма серьезный аргумент.
– Не особенно, – пожал Владан плечами. – Напугать мы его, конечно, напугаем. Но видео ничего не доказывает. Да, странная встреча, да, они, похоже, ссорились, но всему можно найти объяснение.
– Что ты предлагаешь? – спросила я.
– Немного за ним понаблюдать. Возможно, обнаружим что-то интересное.
– Владан, – окликнула я.
– Да?
– Ты не веришь, что он убил?
– Не верю.
– Борцов не похож на убийцу, но ты сам всегда говоришь…
– Надо бы его стихи почитать, – серьезно сказал он.
– Зачем?
– Поэт не может быть убийцей. По крайней мере, хороший поэт.
– Значит, если стихи никуда не годятся…
Владан рассмеялся, а я, не договорив, махнула рукой.
Мы заняли позицию возле здания, где работал Борцов. Его стихи я нашла в Интернете и принялась декламировать. Владан слушал, ухмыляясь. Стихи оказались, в основном, про любовь, то есть были всякие, но выбирала я о любви, и вскоре стало ясно: у Борцова все меньше шансов убедить Владана в своей невиновности. Стихи Марича не впечатлили.
– О природе читать? – заметив, что любовная лирика вызывает у него скуку, спросила я. – Или гимн родному городу?
– Давай гимн.
Он тоже впечатления не произвел. В некотором мастерстве Борцову не откажешь. Рифмы встречались удачные, и смысл был, и строчки ложились гладко. Но стихи в целом забывались еще до того, как ты успевал их прочесть. А через несколько минут и вовсе вспомнить было затруднительно, о чем в стихотворении шла речь.
– Бездушно все как-то, – с раздражением заметила я, и тут Владан сказал:
– А вот и наш стихотворец.
Повернув голову, я увидела выходящего из здания Борцова. Все в том же профессорском пиджаке, белой рубашке и ярко-красном галстуке. Он долго раскланивался с тучной дамой в темном платье и мужчиной в нелепом ярко-желтом пиджаке. Наконец, они расстались.
Мужчина с дамой направились к троллейбусной остановке, а Борцов сел в машину, припаркованную в переулке. Он тронулся с места, и мы, само собой, поехали за ним. Путешествие вышло коротким, всего несколько кварталов, Борцов затормозил возле двухэтажного особняка с полудюжиной табличек по обеим сторонам двустворчатой двери и вскоре скрылся в здании.
Шел бодрой уверенной походкой человека, который ожидает от жизни что-то приятное и уж совершенно точно не обременен раскаянием или страхом от содеянного.
– Может, он и скверный поэт, – заметила я, – но на убийцу не похож. Ему сейчас положено нервничать, вздрагивать от каждого шороха и бояться оказаться в тюрьме. А этот козликом скачет, точно на свидание бежит.
– Может, так и есть, – усмехнулся Владан.
– Если и свидание, то с поэзией. Судя по одной из табличек, здесь местное отделение Союза писателей, где Борцов ведет то ли кружок, то ли семинар…
– Но собираются они на полтора часа позднее, – заметил Владан.
– Наверное, ему надо подготовиться. Мало ли какие у него дела?
На это замечание мой босс пожал плечами. До двери, за которой скрылся от нас Борцов, не больше полусотни метров, все входящие и выходящие из здания на глазах, однако я сомневалась, что мы увидим что-то интересное. Пока не появилась девица в очках. Сначала я заметила ее в зеркале, она шла, вскинув голову, вся устремившись вперед, точно бегун на финише. Шла очень быстро, оттого, наверное, сравнение с бегуном мне и явилось.
Девушка остановилась рядом с нашей машиной. При желании я могла бы коснуться ее рукой. На нас она внимания не обратила, подозреваю, она вообще мало что замечала вокруг. Долго что-то искала в сумке, поправила прическу и шумно выдохнула, видно, стараясь справиться с волнением. На ней был льняной сарафан до пят, подол украшен красной лентой. Точно такая же лента была в ее волосах странноватого ярко-каштанового цвета, настолько неестественного, что поначалу я приняла их за парик. Волосы она небрежно заплела в косу, распустив концы красной ленты. На шее – бусы из рябины, вряд ли из настоящей. Через плечо – холщовая сумка. Я бы не удивилась, будь она в лаптях, но на девушке оказались шлепанцы без каблука, ногти на ногах почему-то черного цвета.
– Странная девушка, – заметила я, когда она устремилась дальше.
– Наверное, стихи пишет, – кивнул Владан и, вполне возможно, оказался прав.
Девушка с заметной неуверенностью вошла в здание.
– Думаешь, это ради нее Борцов пришел пораньше? – Владан пожал плечами, а я добавила: – Здесь не только союз писателей.
– Точно. Но девица для стихов подходящая. Согласись?
– Поэты бывают разные. Глупо судить о человеке по внешности.
– Точно. У тебя, к примеру, внешность принцессы из сказки, а ты зануда и вредина.
– Все принцессы вредины, нам так положено, чтоб принцы не расслаблялись.
– Расслабляться, в самом деле, ни к чему.
Владан посмотрел на часы и принялся насвистывать. Если честно, никакого смысла в сидении здесь я не видела. Если даже Борцов решил встретиться с девушкой до начала занятий, нам-то что с этого, если мы торчим в машине и ничегошеньки видеть не можем?
Однако сказать такое Владану мне и в голову не пришло. Во-первых, если он продолжает находиться здесь, значит, смысл все-таки видит, а во-вторых и в главных, вместе с ним я готова сидеть где угодно и сколько угодно. Лишь бы домой не отправил.
Прошло минут двадцать, Владан распахнул дверь и сказал:
– Пошли.
И я бросилась за ним, не очень понимая, что он собирается делать. Марич направился в здание, и замысел я худо-бедно уловила, но засомневалась, удастся ли его осуществить. В таких местах на редкость бдительные вахтеры, эдакие старички или старушки, мимо которых и мышь не прошмыгнет.
Вахтер, в самом деле, был, но с бдительностью я не угадала. Седой усатый старикан читал газету, сонно взглянув на нас, кивнул в ответ на приветствие и вновь углубился в чтение. На стене напротив входа оказался перечень кабинетов с указанием, где и что находится. Нужный нам пятнадцатый кабинет – слева по коридору. Судя по всему, писатели жили небогато. На старенькой двери – табличка, чуть ниже – еще одна, с фамилией Борцова и часами приема.