Владан нажал на дверную ручку, но дверь оказалась заперта. Марич громко постучал, за дверью все стихло, хотя до этого какие-то звуки доносились. Я была уверена: Борцов находится там и сейчас напряженно прислушивается. Владан постучал еще раз. Тишина после этого стала гробовой. Кивнув мне, он пошел по коридору, а я, догнав его, зашептала:
– Он там, я уверена.
Владан кивнул, продолжая идти дальше. Коридор делал поворот, здесь, возле окна, мы и притормозили. Марич встал так, чтобы коридор просматривался, но нас от интересующей двери увидеть было невозможно. Несколько минут ничего не происходило, коридор был пуст, здание, казалось, погружено в дремоту. Потом дверь с едва слышным скрипом приоткрылась, а вскоре после этого появилась девица в очочках, тревожно огляделась и припустилась к выходу, да так торопливо, точно за ней погоню снарядили.
– Любовь, – скроив забавную физиономию, сказал Владан и поспешил к вожделенной двери. На этот раз она оказалась не заперта.
Мы вошли в просторную комнату с множеством стульев и подобием кафедры у окна. Слева – распахнутая дверь в кабинет, где за столом сидел Борцов и расчесывался, глядя в небольшое дамское зеркало.
Увидев нас, нахмурился и поспешно убрал зеркало с расческой в ящик стола.
– Здравствуйте, – произнес нараспев.
Владан кивнул и устроился в кресле, я предпочла стул, Борцов взирал на это со все возрастающим беспокойством.
– Вы ко мне?
– К вам, – ответил Владан, что беспокойство Борцова лишь увеличило.
– Не ожидал. Можно узнать, чем обязан?
– Вы помните, мы с вами беседовали о Юле Моргуновой?
– Разумеется, помню.
– Так вот. Вы далеко не все нам рассказали.
– Что за чушь! – возмутился Борцов, но в этом возгласе было гораздо больше страха, чем возмущения. – И что значит – «не все рассказал»? Что я вообще могу знать об этой девочке, с которой едва знаком?
– Что-то точно знаете, – дружелюбно ответил Владан. – Но почему-то скрываете. Вот на этот вопрос мы бы и хотели получить ответ.
– Послушайте, – Борцов даже слегка приподнялся, так его разбирало. Владан, махнув рукой, мол, не ерзай, достал мобильный и протянул Борцову, нажав кнопку «пуск» на видео.
– Это чтобы сократить время и избавить вас от лишней болтовни.
Борцов взглянул на экран – сначала раздраженно, потом на смену раздражению пришел страх, который он безуспешно пытался скрыть. Страх быстро перетек в откровенную панику.
– Откуда у вас это? – сглотнув комок в горле, хрипло произнес он.
– Какая вам разница?
– Что значит какая?! – сорвался он на визг. – За мной следили? Вы? Вас жена наняла?
– Мы не занимаемся супружескими изменами, так что ваша жена потратила бы время впустую, обращаясь к нам. Кстати, это вы ее убили?
– Кого? – ахнул Борцов.
– Юлю, разумеется.
– Вы с ума сошли… Господи, как вы можете…
– Давайте пропустим лирические отступления и перейдем к главному, – отмахнулся Владан. – Итак, что вас связывало с Юлей?
Борцов вскочил, достал из холодильника, стоявшего у противоположной стены, бутылку воды и принялся жадно пить.
– Мы ограничены во времени, – заметил Владан. – Если не хотите продолжать беседу при ваших учениках или как у вас это называется, лучше поторопиться.
– Послушайте, – торопливо заговорил Борцов, – у меня есть алиби. Я знаю, когда ее… когда она погибла. Ее отец рассказал. В тот вечер у моей жены разболелась голова, мы раньше других уехали из ресторана. Остаток вечера и ночь я был дома.
– Не сомневаюсь, что ваша жена это подтвердит. Но лично я таким свидетелям не особенно доверяю.
– Нет-нет, – затряс головой Борцов. – Вы не поняли… То есть я не все сказал. Жена выпила таблетку, но ей лучше не стало. Тогда она позвонила своей подруге. Подруга – врач, живет этажом выше. Алла пришла, померила давление, сделала укол и больше часа находилась у нас, ждала, когда жене станет легче. А еще машина. Охрана паркинга подтвердит, что я никуда не уезжал.
– Все это требует проверки, – кивнул Владан, – но, в любом случае, не объясняет главного: вашу встречу в баре. Одной встречи за глаза, чтобы вызвать подозрение, а вы еще, судя по записи, отношения выясняете.
– Это совсем не то, что вы подумали, – заныл Борцов, казалось, он вот-вот расплачется.
– Самое время все рассказать, – с намеком на усталость заметил Владан.
Несколько минут Борцов раздумывал или собирался с силами.
– Вы даже не представляете, что это за девица, – произнес он с неожиданной злостью. – Исчадье ада! Вы наверняка решите: я преувеличиваю. Но нет. Она меня шантажировала. Самым гнусным образом.
– Серьезный повод от нее избавиться, – глазом не моргнув, ответил Владан, Борцов при этом замечании едва не подпрыгнул.
– Я не сумасшедший. И не преступник. Я ее пальцем не тронул. Это сделал кто-то другой. Неизвестно, кого еще шантажировала эта малолетняя дрянь. Она напросилась ко мне на занятия. Наплела про любовь к поэзии. Какая там любовь… Сомневаюсь, что она школьную программу смогла освоить, а стихи учила разве что в детском саду. Но я, конечно, по-дружески разрешил. Ей вроде бы понравилось. Во всяком случае, она стала приходить регулярно. Я-то, дурак, порадовался: смог найти дорогу к сердцам молодежи. Но ее интересовала вовсе не поэзия. А моя личная жизнь.
– Вы имеете в виду девушку, которая недавно вас посещала? Или есть еще кто-то?
– Какое это имеет значение? – поморщился Борцов. – Она узнала о моей связи с одной женщиной… девушкой. И стала нагло меня шантажировать. Небось наслушалась разговоров этой мерзкой Клары… Я даже слышал знакомые интонации, когда Юля интересовалась: «А что по этому поводу скажет ваша жена?»
– Она требовала денег?
– Да. И можете поверить, больших денег. Уж точно не на мороженое.
– Сколько вы ей заплатили?
– В общей сложности сто тысяч. И она требовала еще! Я объяснил, что мне их просто негде взять. Зарплата у меня невелика, и понадобится время… А она сказала – ее это не волнует. И знаете, что я понял в тот момент? Дело даже не в деньгах… хотя, конечно, в них тоже. Какая девчонка откажет себе в удовольствии болтаться по магазинам, скупая все подряд? Но главное было – чувство превосходства. Главное – власть. Она понимала: я ничего не могу сделать, я полностью от нее завишу. И ей это нравилось. В баре я сказал ей, что денег больше не дам. Она стала угрожать. Я понял, что больше не могу, не желаю пресмыкаться перед этой негодяйкой. И я сказал: пусть все расскажет моей жене. Возможно, я лишусь всего, что имею, что ж… Со мной останется мое достоинство, мой талант, наконец. А это не так уж мало. Взамен я пообещал все рассказать ее родителям. Это ее ужасно разозлило. И знаете, что она заявила? В этом случае она скажет им, что я ее изнасиловал. Вот здесь, в этом кабинете, после занятий. Я был уверен, она вполне способна на это. Представляете мое положение? Мы расстались, так ни о чем и не договорившись. Я каждое мгновение ждал какой-нибудь гнусной выходки с ее стороны, но ничего не происходило. Она как будто забыла обо мне. Мы ни разу больше не встречались, и когда она не явилась в ресторан, я решил – это из-за меня. Может, испугалась, что я действительно расскажу ее родителям. Все-таки она еще ребенок. Ну, а когда она не явилась домой… Я хотел идти в полицию. Действительно хотел, потому что понимал: если она это проделала со мной, могут быть и другие, и кто-то из этих других – ее убийца. Понимаете? Если они не будут знать, что она за человек… какая она дрянь на самом деле, следствие пойдет совсем другим путем.
– Что же помешало? – спросил Владан, когда Борцов замолчал.
– Струсил, – пожал плечами он. – Знаете, я люблю свою жену. Вы можете вдоволь потешаться над этим, но так оно и есть. Уверен, вам успели наболтать, что я женился из желания получить какие-то блага… На самом деле моя жена – умный, добрый, интеллигентный человек с прекрасным вкусом, тонко чувствующий поэзию. Она уникальный собеседник, можно сказать, энциклопедических знаний. Я безмерно ее уважаю и люблю. Вы спросите, почему тогда в моей жизни возникают другие женщины?
– Вот именно, – влезла я, а Владан сказал с серьезной миной:
– Мне можете не рассказывать.
Но Борцову требовалось выговориться, и он продолжил с театральным вздохом:
– Я поэт. Поэт нуждается в обновлении, в новых, неизведанных чувствах. В эмоциях, бурных и страстных.
– Ты поняла? – повернулся ко мне Владан. – Подозреваю, во всем этом нуждаются не только поэты.
– Ага, – кивнула я с ухмылкой. – Но и куча мужиков, которые просто любят шляться.
Борцов поперхнулся, как видно, мои слова ранили его чуткую душу, но мне на это было наплевать.
– Я только хочу, чтобы моя жена была счастлива, – закончил он.
– В таком случае вам бы лучше с девушками завязать, – не удержалась я.
– В полицию вы не пошли, – кивнул Владан, которого вопросы морали, похоже, в тот момент совсем не волновали.
– Не пошел. Я думал о своей жене, о том, как она это переживет. Вокруг нее столько завистников, которые будут рады все извратить, втоптать в грязь… Я был просто обязан избавить ее от этого.
– Подобные желания как раз и толкают людей на убийства, – не без яда заметила я.
Борцов взглянул на меня с возмущением, скорее всего, тут же включив в список отвратительных девиц.
– Кстати, да, – с серьезным видом кивнул Владан.
– Мы вряд ли поймем друг друга, – с достоинством произнес Борцов, но тут же сдулся. – Я не убивал ее, мне такое даже в голову не приходило. Преступление губит талант, если вы этого не знали, почитайте «Моцарта и Сальери».
– А там точно об этом? – с сонным видом уточнил Владан, чем окончательно лишил Борцова желания и дальше ораторствовать.
– Я непричастен к ее смерти и не знаю ничего, что помогло бы вам в расследовании, то есть рассказал все чистосердечно и просил бы вас хранить мой рассказ в тайне. Не ради меня, а ради ни в чем не повинного человека.
– Это кого? – вскинул голову Владан.