Виталий же получил тогда выход на советника мэра по экономическим вопросам. Для того же, чтобы Натаныч не подумал, что оказанная услуга – уже не услуга, сохранил кое-что. Видео там, бумаги… Не шантаж ни в коем случае, но взаимопониманию очень способствует.
Татьяну он передал, что называется, с рук на руки, после чего имел сомнительное удовольствие наблюдать, как свежеиспеченная парочка отправляется погулять в парк. Для чего? Ну, тут все просто. Кругом слишком много чужих ушей, а в парке их тяжелее подслушать. Виталий, конечно, точно знал, что это сказки, но кто он такой, чтобы разрушать веру людей в собственные умственные способности? Пусть их. Тем более что Натаныч и впрямь не такая уж и крупная величина, чтобы ради него задействовали серьезную аппаратуру. Так что проводил он взглядом Татьяну и сияющего лысиной толстячка рядом с ней, да и поехал себе на работу. У него намечался тяжелый день.
Университет встретил его проблемами. Впрочем, это было нормально. Чтобы в учебном заведении, да без проблем? Хорошо еще, наученный горьким опытом, Виталий приехал буквально за пять минут до начала лекции. В этом случае часть страждущих, желающих увидеть его немедленно, автоматически отсеивалась. Нет времени – и все, занятия должны начинаться по расписанию. Как показывала практика, часть жаждущих пообщаться, особенно со стороны, не выдерживала и уходила. Да и многие вопросы рассасывались. Но, увы, не все.
Правда, большая часть оставшихся проблем была мелочью – подписать бумаги, которых, как всегда, пришла куча. Поразительно, зачем их столько? Виталий, ставя размашистую подпись на очередном листе, подтверждающем, что он ознакомился с очередной невероятно ценной указивкой (на самом деле он их не читал, ибо не идиот на ерунду время тратить), в который раз пришел к печальному выводу: образование постепенно вырождается, вместо подготовки специалистов плодят отписки и отмазки, а показателем работы становится не продукция, сиречь качественно подготовленные специалисты, а количество никому не нужных бумаг.
Зато у всех задницы прикрыты, думал он с раздражением. Когда он учился, все было чуть иначе. В основном потому, что их действительно учили, причем специалисты не чета нынешним. И как-то ведь успевали все – и учиться, и с девушками гулять, и спортом заниматься, и, кто хотел, подрабатывать. А сейчас все боятся, что у детей мозги будут перегружены. Уй-уй! И не понимают, идиоты, что если мозги не нагружать, они атрофируются.
К тому же в очередной раз позвонила Зоя из деканата. Хорошо еще, девчонки, дружно подхихикивая, деликатно сообщили, что предмет ее интереса как раз вышел. Куда? А живот у него схватило, так что не стоит человека беспокоить. Виталий скрипел зубами, но молчал. А куда деваться? Происходящее было меньшим из зол. Эта дура почему-то вбила себе в голову, что Виталий ее клеит. Ага, клеит он. Да чтоб Зою клеить, ее надо вначале обезжирить! Так что лучше он помолчит и вытерпит смешки в свой адрес (потом вспомнит при случае), чем будет отбрыкиваться от воспылавшей страстью делопроизводительницы самостоятельно. Дешевле обойдется.
А следующая пара – зачет. Ох уж этот зачет… Скоро уезжать, когда у ребят начнется сессия, его, Виталия, в этом городе не будет, и потому экзамены и зачеты приказом выносились на более ранний срок. И вот здесь-то начиналось веселье.
Экзамен – ерунда. Студенты написали, он проверил, расставил тройки… А что, хочешь выразить неудовольствие – ставь трояк, ибо тот, кто получит два, будет потом таскаться, ныть, брать направления на пересдачу. А тройка – оценка вроде бы положительная, ее не пересдают. При этом стипендии нет, красного диплома тоже нет, да и многие работодатели смотрят, что у человека проблемы с профильной дисциплиной, и как минимум снижают начальную планку зарплаты. В общем, подлянка мелкая, душе приятная, сделал гадость – на сердце радость, и еще куча эпитетов. И попробуй оспорь – экзамены сейчас письменные, все задокументировано.
С зачетами сложнее: единой формы приема нет, вот и крутится каждый в меру своей фантазии. Кто-то смотрел на посещаемость, кто-то составлял тесты… Впрочем, у Виталия наработок хватало. На то, как люди ходят на занятия, ему было плевать. В конце концов, оцениваются-то знания. Тесты… Ну, они здорово облегчают жизнь преподавателя, но по факту объективной картины не дают. Так что опрос, живое общение. И чтоб все вопросы были не на тупое вызубривание, а на понимание. Может статься (Виталий это допускал), он не вполне прав, но в целом система работала неплохо, и нареканий пока не поступало.
Тем не менее и нервы зачет выматывает, и сил забирает немало. К концу процесса Виталий покинул аудиторию, чувствуя себя выжатым, словно лимон. Устал не столько физически, сколько морально. Правда, и зачетов поставил немало – почти три четверти группы просочилось. Остальные… Ну, остальным придется ждать его возвращения, как-то так. Однако обвинить Виталия в предвзятости еще ни у кого не получалось. Сволочью, бывало, за глаза называли, но в том, что он кого-то специально топит, уличить не могли. Хотя было. Себе уж чего врать-то? Было…
Увы, перед дверями его кабинета сейчас находились аж трое. Точнее, четверо, но двое явно были вместе – девица-блондинка в облегающей черной водолазке и таких же джинсах. Судя по всему, точеная фигура и смутно знакомое миловидное личико были ее единственными реальными достоинствами. Признаков интеллекта не наблюдалось, хотя не стоит судить о человеке по одной лишь физиономии. Рядом женщина, мордально настолько похожая, что явно мать. На старшую сестру возрастом не вышла, далеко за сорок, но для матери или, на крайний случай, тетки весьма подходит. Пожалуй, мимоходом отметил Виталий, именно так девушка и будет выглядеть лет через двадцать, когда хорошенько отъестся и отрастит целлюлит.
Вторая… О, старая знакомая! Опять мадемуазель (Или мадам? Спросить как-то не удосужился…) Саблина. Вчера же только виделись. И чего, интересно, она здесь забыла? Ну, и последний. Среднего роста мужчина лет… Неопределенный какой-то возраст, можно дать тридцать, а можно и сорок. В очках, как моментально определил Виталий, не по нужде, а для солидности, потому как без диоптрий. Появилась в последнее время такая дурацкая мода. В дорогом на вид костюме. Хотя… Виталий присмотрелся, усмехнулся мысленно. Можно не сомневаться, что где-нибудь на нем запросто удастся найти три самых известных в мире слова: «Made in China». И он был уверен, что конкретно этого человека видит впервые в жизни.
– Здравствуйте… Виталий Семенович… Я могу с вами поговорить?..
Сказано это было одновременно, причем так быстро, что слова, казалось, слились. И, что интересно, Виталий не смог вычленить, какие именно сказал мужчина – то ли устал до полной потери чувствительности, то ли голос у него был в стиле унисекс. По-простому говоря, невыразительный и бесполый.
Поморщившись, Виталий спросил:
– Мне надо с вами разговаривать сегодня и сейчас, или вопросы могут подождать, скажем, до пятницы?
Гомон, последовавший за этим, наглядно показал, что ждать никто не хочет. Все как всегда. Он вздохнул:
– Ну и пес с вами. Через десять минут заходите, и желательно по одному. В порядке очереди.
Не слушая новых порций возмущения, зашел в кабинет, с негромким деревянным гулом захлопнув дверь перед носом страждущих.
За эти десять минут он успел разогреть чайник и влить в себя чашку кофе, чтобы хоть немного смягчить перенапряженное за время занятий горло. Что поделать, ларингит – профессиональная болезнь преподавателей. А еще успел наслушаться из-за двери воплей – там, похоже, выясняли, кто за кем стоял. Закончилось все нездоровым бульканьем, похоже, кто-то словил леща. Как дети малые, право слово.
Однако же срок выдержали четко – видимо, наслышаны были о том, что господин Третьяков и послать может запросто. Саблина, наверное, и просветила. Но, как ни странно, не она вошла первой. Хотя стоило бы ее, как коллегу, не мариновать в коридоре. Впрочем, умная мысля приходит опосля. А пока что Виталий имел сомнительную радость лицезреть девицу и ее мамашу.
– Заходите, присаживайтесь, – махнул он рукой в сторону стульев.
Плюс внезапно, из-за ушедшего на больничный Яши-аспиранта (воспаление хитрости, как шутили на кафедре), ставшего вдруг на какое-то время индивидуальным кабинета. Куча столов, куча стульев, и ты весь из себя одинокий-одинокий.
– С чем пожаловали? Только короче.
Мамаша шумно выдохнула. В отличие от дочери, она не сняла шубу (идиотка, в такую погоду в ней не то что в помещении – на улице спаришься), и сейчас ее лицо напоминало переваренную свеклу. Плюхнувшись на стул, она злобно посмотрела на хозяина кабинета, но смолчала. Зато ее дочь повела себя, несмотря на внешность круглой дуры, несколько умнее.
– Здравствуйте, Виталий Семенович.
– И вам не хворать. Что у вас?
– Экзамен…
Ситуация прояснилась за какую-то пару минут. Девица оказалась с одной из смежных специальностей, из группы, которая у Виталия училась полгода назад. Все выучились, сдали экзамен, а она – нет. Классический жирный неуд. Потому как не ходила и материал не усвоила, да вдобавок внезапно оказалось, что смартфонами и, соответственно, Интернетом на экзамене пользоваться нельзя. И теперь она хотела пересдать. Ага, и какое отношение Виталий имеет к ее хотелкам? Даже учитывая, что она типа болела? Правда, больничного листа почему-то не наблюдается.
Так Виталий и сказал, максимально честно и откровенно. В ответ раздались шмыганье носом и возмущенный голос матери по поводу бессердечных преподавателей, которые довели ребенка. Все как всегда. Слезы, размазанная косметика. Губу теребит… Виталий присмотрелся:
– Простите, это у вас что на губе?
– Пирсинг…
– На мормышку клевали, что ли?
Ну а пока эти двое подыскивали достойный ответ, он махнул им рукой в сторону двери и сказал, что жаловаться на него они могут кому и когда угодно. К слову, дамы поступили неожиданно умно, не став раздувать скандал и отправившись прочь, судя по звуку шагов, в сторону кабинета заведующего. Не они первые, не они последние. А в дверь уже ввинтилась Саблина.