Седой, честно говоря, и не пытался. Очень похоже, дух драного орла был сломлен еще до того, как его скрутили. Достаточно посмотреть на разбитые и напоминающие оладьи губы, похожий на пельмень нос и огромный фингал под глазом. Когда он приблизился, Виталий разглядел еще и струйку крови, стекающую из уха: очень похоже, ему для полноты ощущений барабанную перепонку выбило. Хорошо же его… Воистину, женщина – слабое, беспомощное существо, от которого нет спасения.
– Я смотрю, ты не скучал тут, – заметила Татьяна, идущая налегке, только покачивая в руке собачьим поводком.
Виталий присмотрелся, сравнил фингал на лице Седого с массивным железным карабином, что пристегивается к ошейнику, и пришел к выводу, что незадачливому охотнику на женщин еще повезло. Придись удар этой штукой чуть выше – лишился бы глаза.
– Не дали, гады. Хотя шашлыки готовы, сейчас буду ставить вторую партию.
Девушка удивленно подняла левую бровь, ухитрившись заломить ее так, что одним этим движением передала массу чувств. Знать бы еще, каких. Но получилось здорово, в сочетании с прилипшими к щеке рыжими сосновыми чешуйками коры, вообще бесподобно. Зато Катерина отнеслась к происходящему как к должному и спросила:
– А с этим что делать?
– Паковать. Хотя… Знаешь, давай-ка этого ветерана моржевания в речку. Он любит водные процедуры. И, говорят, они для здоровья полезны. Только привязать надо, чтоб течением не унесло… раньше времени.
– Я-и-и-и!
Что хотел сказать Седой, как прокомментировать решение самозваного доктора, так и осталось загадкой. А все потому, что Катерина чуть шевельнула рукой, и всякое желание спорить у мужичка пропало напрочь. Действительно, грубая сила разрешила больше конфликтных ситуаций, чем ум, логика и примкнувшая к ним совесть, вместе взятые.
Поглядев на результат, Виталий одобрительно кивнул и поинтересовался:
– Где так научилась?
– Карате. Коричневый пояс.
– Неплохо, неплохо… – Маленький кусочек действительности щелкнул и встал на свое место. – Руки ему смотайте. Стоп, не так шустро. Вытряхните из пуховика, смотайте руки – и вон туда, в водичку макните. Авось со второго раза дойдет, что людей стоит уважать.
Когда Седого тащили макать в удобную ямку как раз там, где ручей, соединяясь с рекой, выбил себе удобное русло, он матерился как сумасшедший. Особенно прошелся по Татьяне, которую в лесу, не сообразив в первый момент, кто охотник, а кто дичь, попытался малость полапать. Ну, она его железякой в глаз и приложила, а теперь он выражал, так сказать, недовольство, персонифицируя его на девушке. Пришлось угостить его прикладом в солнечное сплетение и, когда он задохнулся от боли, предупредить:
– Слушай, ты, выкидыш. Еще раз откроешь на нее свою пасть, до суда не доживешь.
Подействовало. А то, что глазами злобно блестел, так это никого не волнует. Здесь дела поважнее есть. К примеру, шашлыки стынут…
– Он там не сдохнет? – поинтересовалась Катерина, вгрызаясь в свою порцию.
– Сдохнет так сдохнет, – безразлично пожал плечами Виталий. – Тебе его так жалко?
– Да вроде бы нет.
– Ну так ешь давай. Кстати, эти козлы тебе никого не напоминают?
– Да нет… Хотя голоса похожи.
– На кого?
– Ну, на тех, кто меня тогда похищал.
– Замечательно. Эй, вы! – Виталий, переворачивая шашлыки, между делом прицельно пнул ближайшего пленного по лодыжке. – Похищали даму? Не слышу мычания.
– Нет, – зло отозвался предводитель.
Челюсть у него после удара еще болела, что несколько снижало качество голоса, но Катерина бодро закивала:
– Он, он…
– Замечательно. Один вопрос можно считать решенным. А ты, – Виталий снова пнул жертву в то же место, заставив ее болезненно скривиться, – прекращай ерундой заниматься. Мое время слишком дорого стоит, и компенсацию за него я стрясу с вас запросто. Седой вон сидит себе в водичке, и даже если у него сердце там не прихватит, как минимум застудит все, что можно. Так что до конца его короткой и несчастливой жизни на лекарства работать будет. Хочешь к нему присоединиться?
– Не посмеешь.
– Уже посмел, – чуть заметно улыбнулся Виталий. – Итак, говорить будешь?
Пленный скрипнул зубами, но смолчал. Что же, молчание – знак согласия.
– Что за бумаги вас интересуют?
– Закурить дай…
– Курить – здоровью вредить. Хотя, – Виталий повернулся к девушкам, – был в моей жизни один случай. Стояли мы как-то лет десять назад на побережье Карского моря. Красивейшие места… Вот только зимой ветра были жуткие. И зашел ко мне однажды наш электрик. Весь белый-белый. Я его спрашиваю, что случилось. Оказывается, шел мимо котельной, остановился в закутке, где ветер дул не так сильно, чтоб закурить, и тут на дорожку падает сорванная с этой самой котельной труба. Вот не остановись он закурить – пришибло бы, а так живой. И не рассказывайте мне теперь, как курение жизнь сокращает. Но мы отвлеклись. Итак, что там с бумагами?
На сей раз парнишка решил не искушать судьбу. Все же он был явно не из тех прожженных искателей удачи, что готовы всерьез рисковать не только чужими, но и своими жизнями. Одно дело – тряхнуть лоха, у которого в руках оказался чересчур жирный для него кусок. Ну и забрать его в свои, разумеется, намного более достойные грабки. И совсем другое – нарваться на человека, которому горячо наплевать на их собственные, неповторимые и невероятно ценные, жизни. Который может искалечить просто так, походя. А может и убить – то, что происходило сейчас с купающимся в речке Седым, именно к такой категории и относилось. В общем, при осознании масштабов проблемы очко начинало болезненно сжиматься, штаны тяжелеть, а язык, напротив, развязываться. Слава физиологии!
Итак, бумаги… Что за бумаги, он толком не знал. Известно ему было лишь то, что у Петровича имелись какие-то документы охренительной ценности. Ну а когда он умер, то документы передал наследнику, сиречь Виталию. При чем здесь Третьяков, внятного объяснения получено так и не было. А откуда информация? С этого начиналось самое интересное.
На попытку изъять документы их еще до смерти хозяина подписал некий Габриэлян. Тот самый, что недавно сам помер от свинцового отравления. И на предназначенной для которого машине ездил сейчас Виталий. А уже после того, как Габриэлян исчез с горизонта, на расслабившуюся было четверку вышли от его имени и предупредили, что работу никто не отменял. Аванс получили?
Извольте отрабатывать. Кто вышел? Да черт его знает. Интернет – штука анонимная, во всяком случае для людей малообразованных. Ну что же, им же лучше. Как минимум заработают еще. Вот только работать они начали бездарнейше.
Для начала решено было Виталия банально запугать, для чего и командировали Седого. Вот только закончилось это не совсем так, как планировалось. Жертва, вместо того чтобы дрожать от страха, когда над готовой летают пули, сама учинила визитеру горячую встречу, на пару дней выключив Седого из активной жизни. В общем, дело оказалось не столь простым, как представлялось вначале.
Вторая попытка – это похищение Катерины. Сработали вроде бы чисто. Стоит девушка, смотрит на полыхающий дом… Кстати, не они его подожгли, когда приехали, все уже случилось. Впрочем, неважно, главное, девица лихо смылась, оставив их с носом, а наниматель долго ругался. А еще, когда ему намекнули о том, что неплохо бы дать премию за вредность, предупредил, что еще один подобный намек или провал – и он вообще урежет плату. А заодно пообещал, что если с ним попробуют играть, то посадит всех четверых надолго. Как? Да была у него информация по давно и прочно, казалось бы, забытым грешкам великолепной четверки. Каким именно, Виталий не стал выспрашивать.
Сегодня поступил звонок ехать с командой туда-то и туда-то. Очень интересно, и откуда она взялась, эта информация? А здесь все оказалось просто до безобразия: маячок, прямо как в шпионских фильмах, спрятанный в кузове пикапа. Виталий не поленился, сходил, нашел, выбросил в реку. Все, больше они ничего не знали.
С минуту Виталий раздумывал, потом махнул рукой:
– Все, сейчас я вас развяжу, берите своего дятла, он живой еще вроде бы, и валите отсюда. Данные ваши я переписал, надо будет – найду. И вот еще что. На бабло я вас ставить не буду, хотя вы и очень напрашиваетесь, но времени даю до Нового года. Чтоб духу вашего в этом городе не было. Увижу – закопаю…
– Но…
– Это – мой город, я в нем родился и вырос. И не хочу, чтобы в нем жило отребье вроде вас. Брысь!
Рев мотора еще не затих окончательно, когда подоспела вторая порция шашлыков. Снимая их, Виталий едва удержался от смеха, вспомнив перекошенные лица отправившихся за Седым придурков. Нет, они что, и впрямь решили, что он его будет топить и на себя статью вешать? Сидел мужчинка под горкой, там место удобное было, сверху невидное, примотанный скотчем к елочке, на сухом бревнышке, да еще и в накинутом сверху пуховике. Нормально, в общем. Так что развел их Виталий, как кроликов. Да еще и ружье утопил. Словом, отработал спектакль на четверку минимум.
– Ну, дамы, что скажете? – поинтересовался он, вгрызаясь в мясо.
– Готовишь вкусно, – ответила ему в тон Катерина.
– Я знаю, я мастер…
– А скажите, уважаемый мастер, вам руки сидеть не мешают?
– Тань, а тебе говорили, что ты язва?
– Говорили. А еще мне с таким питанием скоро придется на диету садиться.
– И что вы, женщины, находите в диетах? Ну, похудеете… Так на досках мы и в гробу полежим. А еще помни: едите-то вы вдвоем.
– И что?
– Значит, и толстеете вместе. Чем толще жопа у подруги, тем веселее на душе.
С минуту окружающее пространство сотрясал громкий, хотя и нервный смех, а потом Виталий махнул рукой:
– Дело ясное, что дело темное, ничего толком не прояснилось. Ладно, доедаем и возвращаемся домой. Следующий ход за нашими оппонентами.
Ход оппонентов последовал уже вечером, но какой-то невнятный. Звонок от адвоката, проще говоря. Виталий как раз в тот момент сидел, запершись в своей комнате, и возился со вчерашним агатом. Распилить как надо он его успел еще с вечера, шлифануть тоже успел, теперь оставалось лишь придать необходимую форму заготовке. Он, конечно, не Петрович, но тоже кое-что мог, и результат получался вполне приемлемый. Вот только телефон, положенный не слишком удачно, заве