В каждой девушке есть что-то особенное. Что-то такое, за что ее хочется придушить. У Катерины это было упрямство. Вот не хочет она никуда идти – и хоть ты тресни. Пришлось даже пригрозить, что вовсе выгонит, и пусть с ее проблемами полицейские разбираются, им за это деньги платят. В конце концов, надутая Катерина и отлично понявшая, что их выпроваживают, дабы заняться чем-то в гордом одиночестве, Татьяна покинули квартиру. Что же, замечательно! Виталий дождался, когда они выйдут из подъезда, благо из окна это было видно, и вернулся в свою комнату. Приступим!
Модели кораблей по-прежнему стояли на своих местах. Их, конечно, двигали, когда вытирали пыль, но и только. А так – все тот же гордый фрегат под парусами и неизвестно из какого фильма слизанный дредноут рядом. Совершенно непохожие и в то же время сливающиеся в единении произведения одного мастера. Виталий аккуратно снял вторую, дунул на винты, а потом, вздохнув, принялся вращать тот, что по-прежнему не желал двигаться так же, как и остальные.
Первые десять оборотов дались с трудом, остальные пошли легче. Вал медленно выдвигался – он, как оказалось, сидел не на подшипниках, а на очень-очень мелкой, с явно нестандартным шагом, резьбе. Поскрипывала не потерявшая еще золотистого блеска хорошо смазанная латунь… А потом раздалось негромкое «Крак!», и Виталий почувствовал, как модель в его руках потеряла целостность.
Корпус неведомого корабля распался поперек, но не переломился. Нос и корма мягко разъехались на аккуратных полозьях, открыв для обозрения пустой трюм. Виталий заглянул внутрь, удивленно поднял брови, потом достал фонарик и подсветил. Ну надо же! Ну Петрович, ну ретроград-затейник! А с другой стороны, почему бы и нет? Кораблик-то могли и открыть. Может статься, и открывали уже. Только вот оставленное Петровичем сомнительное наследство никуда не делось.
Полчаса спустя он аккуратно собрал модель, вкрутил вал на место и поставил корабль обратно на полку. С документами он ознакомился на скорую руку, но и то, что узнал, многое расставило по местам, соединив кусочки головоломки в более-менее целостную картинку. Два момента пока из нее выпадали, но это уже не было принципиальным. И появилась мысль о том, что он, Виталий, категорически переоценивает собственные возможности. Если он ошибается, и в дело будут приведены силы, которым принадлежат документы, его сотрут в порошок. Может, в переносном смысле слова, а может, и в прямом. Физически. Впрочем, если тут крутятся те, кто просто хочет наложить лапу на столь ценную информацию, то еще можно побрыкаться. Главное – не ошибиться с оценкой ситуации.
Подумав немного, Виталий открыл дверцу высокого стеклянного шкафа, достал с верхней полки один из своих камней. Пришлось ему для этого поднапрячься – и высоко, табуретка потребовалась, и довольно тяжело. Камень, правильной формы кристалл горного хрусталя с россыпью очень мелких по сравнению с ним кристалликов у основания, весил килограммов пять, не меньше. Да еще полированная деревянная подставка под такую красоту имела соответствующую массу, чтобы не давать камню перевернуться. Знакомые удивлялись, зачем такое украшение, место которому не в квартире, а, скорее, в каком-нибудь провинциальном музее (для серьезных заведений подобных размеров образцы далеко не редкость), запихивать столь высоко. Оно и внизу неплохо бы смотрелось…
Откинуть в сторону бронзовую табличку с надписью, гласящей, что это и где найдено. Вдавить деревянную планку под ней. Щелчок! Все, можно откидывать верхнюю часть подставки вместе с камнем, открывая небольшой бархатный ящичек-тайник.
В нем, сурово поблескивая в свете ламп, уютно расположился пистолет. Тяжелый, брутальный… Виталий достал его, привычно ощутил в ладони успокаивающий холод оружия. Взять? А смысл? Пистолет – это, конечно, неплохо, однако ходить с ним по городу… Не так поймут еще. Конечно, имеющиеся документы позволяют в том числе и такую наглость, вот только полиция всегда излишне трепетно относится к собственным полномочиям добром мирных граждан отоваривать. В открытую не наедут, конечно, однако гадостей могут прописать изрядно. А с другой стороны, возьмутся всерьез – что с пистолетом завалят, что без него.
Немного подумав, он все же положил оружие на место, сотворив над ним предварительно одну маленькую процедуру. Так, на всякий случай. С негромким щелчком поставил крышку на место и быстренько убрал получившееся великолепие обратно в шкаф. И вовремя – домофон уже издавал противные трели, а значит, девчонки спешили оказаться дома.
На работу он поехал на такси. «Субару», конечно, была на ходу, однако лишний раз светить резервную машину не хотелось. Можно было прогуляться на своих двоих, но вначале провозился с документами, затем дамы пришли. Пока пообедали… Катерина дулась… В результате времени практически не осталось. Так что поехал… И убедился, что народ прав: как только первая обезьяна взяла в руки палку, она тут же тормознула другую обезьяну за превышение скорости. И хотя обычно доблестное ГАИ таксистов останавливает редко, на этот раз не повезло. В общем, еле успел.
Сегодня работы был самый минимум – принять зачеты у должников, которых и набралось-то всего пятеро. В общем-то, никаких проблем, вся процедура давно отработана. Пять человек – значит, пять вопросов. Вопрос задается, и кто успел первым – тот и ответил, получил роспись в зачетке – и свободен, как ветер. Пять человек – пять вопросов. Кто не ответил ни на один – что же, такова жизнь, надо было готовиться…
Четверо ответили легко – да, в принципе, и Виталий подбирал вопросы так, чтобы на них можно было ответить. Пятый… Э-эх, настроение было пошутить.
– Итак, молодой человек, вы у меня последний на сегодня. Вам поставить зачет или нет?
– Нет, вы вопрос задайте…
– Вообще-то это и был вопрос. Но если вы говорите «нет»…
И тут аудитория грохнула хохотом. Даже удивительно, народу немного, но каждый смеялся за троих. И сам Виталий – тоже. В общем, зачет он все-таки поставил. Не самые худшие люди сидели перед ним, таких стоит погонять, чтобы лучше знали, но не валить специально. Не зря и вопросы подбирались соответствующие. Так что расстались все весьма довольные друг другом, и, в кои-то веки ощущая себя в приподнятом настроении, Виталий бодро двинул к себе в кабинет.
У дверей его ждали. Кто? Ну, разумеется, Саблина, кому же он еще может потребоваться в последний день на работе. Виталий совершенно не удивился, только рукой махнул:
– Привет, Вик! Какими судьбами?
– Да вот, поблагодарить пришла… – Девушка продемонстрировала бутылку шампанского. Недорогое, но качественное, мигом оценил Виталий. – За вчерашнее.
– Да? Ну, тогда заходи, я не за рулем.
В кабинете он быстро организовал бокалы и закуску в лице целой груды разнотипных конфет. Копятся, копятся – и вот пригодились. Правда, некоторым уже по несколько лет. Виталия последнее обстоятельство не смущало, а собутыльнице он о нем говорить не стал.
– Ну, что, поехали?
Пробка хлопнула, прозрачная золотистая жидкость запузырилась в тонком хрустале. Остальные кафедральные деятели считали такие бокалы в рабочем кабинете излишеством. Виталию на их мнение было плевать. Никакое стекло не сравнится с тонким звоном, который они издают, а от бумажных и пластиковых стаканчиков, которые в последние годы вошли в моду, его попросту коробило. Так издеваться над благородным напитком!
– Прозит!
– Твое здоровье.
Пошло хорошо, даже очень, и, похрустывая вафельной конфетой, Виталий тут же обновил уровень в бокалах. Повторили.
– Ну, чем закончился ваш вчерашний разговор?
– А с чего ты взял, что он вообще был? – прищурилась Саблина.
– Во-первых, я немного успел изучить твой характер. А во-вторых, мальчику очень хотелось восстановить порушенное реноме.
– Откуда знаешь?
– Мы – это мы и наше окружение. Уже к вечеру о том, что ишак туркестанский решил кинуть сокурсницу, знали бы все, кто с вами учился, разве не так? И без последствий это не осталось бы. А даже просто утрата пусть не друзей, но круга хороших знакомых – это весьма болезненный удар. И одно дело – получить с этого достойную компенсацию, хотя бы финансовую, совсем другое – бездарно пролюбить. И потом, сильно подозреваю, тебе бы он потери компенсировал, набрав позже денег у других, поведшихся на акции. Пирамида, банально…
– Ты прав, – Виктория тяжело вздохнула. – Он меня ждал.
– И?
– И поговорили. А потом я сказала ему, чтобы убирался.
– Подозреваю, сделал он это не сразу.
– Ну разумеется, – хмыкнула Виктория. – И выглядел чертовски убедительно. Вот уж не ожидала такого от афериста.
– Аферисты – люди умные, – наставительно поднял палец Виталий. Правда, жест вышел смазанным – в последний момент зачесался глаз, и его пришлось совместить с потиранием века. – Ты знаешь, сколько раз продавали Эйфелеву башню?
– Нет. А ты?
– И я не помню, – не смутился Виталий. – Но не один раз точно. Или вот был случай, когда американец сделал состояние на лысинах и чернилах.
– Парики красил? – хихикнула чуть порозовевшая от выпитого Саблина.
– Если бы! Продавал средство для роста волос. Первая порция – бесплатно. Если есть эффект – за вторую платите.
– И что?
– Эффект был, да еще какой. Волосы, правда, росли реденькие и тоненькие, но ведь это только начало. Его завалили деньгами, с которыми он благополучно смылся.
– Но зачем? Если он и впрямь изобрел какой-то сильный стимулятор…
– Ничего он не изобрел – рассмеялся Виталий. – Просто на каждой лысине есть пушок. Он разослал краску, бесцветную на воздухе, но меняющую цвет от человеческого пота. В результате пух темнел, и все принимали это за положительный эффект. Я читал, он работал брокером на бирже и случайно увидел, как пух красится, если человек хватается за голову вымазанными в чернилах пальцами. Впрочем, насколько это соответствует истине, я не знаю. И это еще относительно безобидная афера.
– Бывает и хуже…