Сыщик-убийца — страница 115 из 132

— Ждите меня у заставы!

Сам же вошел в «Черную бомбу».

В ресторане царило сильное оживление. Залы и отдельные кабинеты, ярко освещенные, были полны посетителями.

Жан Жеди и его гости занимали одну из зал второго этажа. В другой, очень большой зале играла музыка, и пол трещал под ногами усердных танцоров. Трудно представить себе более шумное и веселое общество. Молодые артисты, рабочие, приказчики составляли мужскую публику, тогда как женскую представляли натурщицы, швеи и барышни без определенных занятий.

Вся эта толпа смеялась, кричала и танцевала с легкостью, которой позавидовали бы клоуны цирка.

Тефер поднялся на второй этаж и прошел в танцевальную залу, но Жана Жеди и его гостей там не было, тогда он вышел в коридор, проходящий мимо других зал и отдельных кабинетов.

Громкие взрывы смеха и крики привлекли его внимание, а дверь, открытая на минуту лакеем, вносившим бутылки, позволила ему увидеть того, кого он искал.

«Он тут, — подумал Тефер, — но обед еще не закончен, надо подождать».

Он сел в танцевальной зале, около двери в коридор, и приказал подать стакан пунша.

Еще не было полуночи, а танцы обычно продолжались до часа; толпа танцующих все увеличивалась, а в зале Жана Жеди обед подходил к концу. Десерт уже прикончили, и гости начинали выливать на стол содержимое своих бутылок, воображая, что наливают в стаканы. Жан Жеди был почти пьян и продолжал пить.

В комнате было удушливо жарко. Все лица покрывал пот.

— Где стеснение, там нет удовольствия, — сказал Жан Жеди, — поэтому не будем стесняться.

Он снял сюртук и повесил его на стену.

Миньоле, который пил очень мало и нисколько не был пьян, а только разыгрывал пьяного, вздрогнул от радости, следя глазами за сюртуком, в кармане которого лежал знаменитый бумажник, предмет его мечтаний.

В эту минуту в уме старого вора мелькнула идея, которую он сейчас же выразил.

— Я предлагаю пойти немного повеселиться с прекрасным полом, — пробормотал он.

Это предложение встретило всеобщее одобрение.

— Отличная идея! — закричали гости.

— В зале надо выглядеть прилично, — сказал один из гостей, также снявший свое верхнее платье. — Наденем наши тряпки.

— К чему? — возразил Жан Жеди. — Мы здесь у себя, нам жарко, и мы сняли сюртуки.

— Совершенно верно! — подтвердил Миньоле. — К черту сюртуки, идем танцевать!

Обедающие взялись под руки и, шатаясь и раскачиваясь, ворвались в танцевальную залу, толкая всех и крича:

— Место для кадрили! Эй, товарищи, приглашайте дам! Музыка, играй!

Неожиданное появление пьяной толпы поразило всех; оркестр умолк, танцоры хотели броситься к Жану Жеди, но в эту самую минуту к нему подошли два переодетых полицейских.

— В рубашках нельзя танцевать, уходите или оденьтесь прилично.

— К черту приличие! — крикнул Жан Жеди. — Я достаточно заплатил и буду танцевать, как хочу!

— Вы не будете танцевать! — закричали обычные посетители бала.

— Нет, будем!

— Мы вас выгоним!

— Попробуйте, мы посмотрим!

Дело готово было дойти до драки, когда в залу вбежал хозяин, предупрежденный о произошедшем.

— Прошу вас, господа, — сказал он, обращаясь к полицейским, — это мои клиенты, они сняли сюртуки, потому что хорошо пообедали и здесь очень жарко, но они не устроят скандал.

— Однако на этот счет есть правила, — возразил полицейский, — и эти правила все общество уважает.

Начался спор. Тефер все видел, слышал и с досадой кусал ногти.

«Его арестуют, — с беспокойством думал он, видя, что Жан Жеди спорит с полицейским. — Его станут допрашивать, он пьян, одно его слово может все погубить, и он скажет это слово, если я не вмешаюсь».

Тефер встал и, пробравшись через толпу, взял за руку одного из полицейских, показал ему свою карточку полицейского и прошептал:

— Не устраивайте скандала, я слежу за этой шайкой. Оставьте их и не трогайте никого — приказ префектуры.

Агенту оставалось только повиноваться. Он сделал знак, который был понят, и другой полицейский закончил спор, сказав отеческим тоном:

— Если вы здешние обычные посетители, то танцуйте, как хотите, только будьте благоразумны.

— Эй, музыка! — крикнул Жан Жеди.

Оркестр снова заиграл, и прерванная кадриль продолжалась

Убедившись в успехе своего вмешательства, Тефер оставил танцевальную залу и вышел из ресторана.

У подъезда, на тротуаре, стояли три или четыре уличных мальчишки. Полицейский ударил по плечу одного из них, который показался ему умнее.

— Что прикажете, буржуа? — спросил мальчишка.

— Хочешь заработать сто су?

— Не шутите?

— Нет.

— Конечно! Что же для этого надо сделать?

Тефер вынул из бумажника записку и подал ее мальчишке.

— Отнеси вот это в «Черную бомбу». Ты знаешь хозяина?

— Конечно, знаю.

— Ты передашь эту записку и попросишь сейчас же отдать ее господину, который сегодня дает обед своим друзьям. Его имя написано на конверте.

— Хорошо. Дальше!

— Хозяин, может быть, спросит, кто дал тебе письмо.

— Что же ответить?

— Что оно прислано с Королевской площади от Рене Мулена.

— Королевская площадь, Рене Мулен, не забуду. Это все?

— Все.

— Давайте деньги, я иду.

Полицейский дал мальчишке пять франков, тот подпрыгнул от радости, сунул монету в карман и в одно мгновение исчез за дверью «Черной бомбы».

Тефер перешел через дорогу и ждал на другой стороне бульвара, не спуская глаз с дверей.

Мальчишка добросовестно исполнил поручение.

В это время кадриль закончилась, и Жан Жеди вернулся со своими гостями в свою залу, чтобы пить кофе.

Хозяин подошел к старому вору.

— Вот письмо, которое вам принесли, — сказал он.

— Письмо мне? Откуда?

— С Королевской площади.

— Держу пари, от Рене.

— Да, от Рене Мулена.

— А, он не мог прийти и теперь извиняется. Посмотрим, что такое.

Жан Жеди разорвал конверт и прочел:


«Дорогой товарищ! Я не могу прийти в «Черную бомбу» по причинам, которые скажу тебе потом. Но мне необходимо видеть тебя сегодня же ночью по известному тебе делу. Не теряй ни минуты, я буду у тебя в Бельвиле в час ночи. Я должен застать тебя или все пропало.

Рене Мулен».


«Все пропало, — прошептал про себя Жан Жеди. — Рене будет меня ждать, надо идти».

— Который час? — прибавил он вслух.

— Десять минут первого, — ответил хозяин.

— Пошлите за фиакром. Где мой сюртук?

Миньоле бросился в угол, где висел сюртук.

— Дети мои, — продолжал Жан Жеди, — мне надо уйти по делу. Одна дама назначает мне свидание. Я ухожу, но скоро вернусь. Танцуйте, пейте, веселитесь: за все заплачено. Через два часа я вернусь. Где же мой сюртук?

— Вот он, — ответил Миньоле, подавая ему сюртук.

— Будьте терпеливы! — сказав это, старый вор бросился из залы. Его походка была нетверда: он чуть не упал на лестнице.

Миньоле, на которого никто не обращал внимания, исчез вслед за ним.

— А, — сказал один из гостей по прозвищу Альбинос, потому что у него были красные глаза и белые ресницы, — он забыл письмо, я верну ему, когда он придет. — И положил письмо в карман.

Оргия возобновилась.

Подавая Жану Жеди его сюртук, Миньоле украл бумажник и ушел из залы для того, чтобы поместить в безопасное место свое богатство.

Выйдя из ресторана, он нанял фиакр и, усевшись в него, с волнением вынул бумажник и раскрыл его. Радость была отравлена сильным разочарованием: бумажник был почти пуст.

— Черт возьми! Куда этот негодяй истратил свои деньги? Мне кажется, что у него всего три билета. Посмотрим.

Он зажег спичку и убедился, что там всего две тысячи пятьсот франков.

— Черт возьми! — прошептал Миньоле. — В Гавре, я убежден, у него было более пятнадцати тысяч. Что он мог сделать со своими деньгами? У него, должно быть, были расходы, о которых я не знал. Вот и полагайся после этого на друзей! А я рассчитывал приобрести сокровище. Но все-таки это лучше, чем ничего, и я постараюсь поместить их в безопасное место. Что же касается бумажника, то он пуст и только может выдать меня. К черту его!

Миньоле опустил стекло и бросил бумажник. Фиакр ехал в это время по Амстердамской улице. Бумажник описал дугу и упал под ворота дома на углу улиц Амстердам и Берлин.

Миньоле, выйдя из фиакра, вошел в одну из узких улиц, окружавших в то время площадь Лаборд и исчезнувших в наше время.

Подойдя к дому печальной наружности, он вынул из кармана ключ, открыл калитку и исчез в воротах. Через пять минут он снова вышел и приказал ехать обратно на бульвар Рошшуар.

«Денежки в верном месте, — думал он, — и хитер будет тот, кто их найдет. Что же касается бумажника, то старый дурак подумает, что потерял его по дороге».

Между тем на балу в «Черной бомбе» оркестр играл последнюю кадриль. Гости Жана Жеди, выпив кофе, снова принялись за шампанское и пели во все горло все вместе, но различные арии.

— Откуда ты пришел? — спросил кто-то, увидев Миньоле.

— Я танцевал на балу, мне понравилась одна хорошенькая блондинка. У нас назначено свидание на завтра. Мне везет!


ГЛАВА 16

Пробило десять часов вечера, Этьен Лорио и Рене сидели у изголовья Берты.

Ей было гораздо лучше. Она крепла с каждым днем, почти с каждым часом. Голос возвратился, легкий румянец покрывал щеки, глаза блестели.

— Как вы добры, друзья мои, — сказала Берта, протягивая руки доктору и Рене. — Дорогой доктор, не правда ли, мне теперь совсем хорошо?

— Да, совсем, и я не смел надеяться на такое скорое выздоровление.

— Я скоро поправлюсь?

— Да, еще несколько дней, и вы сможете вставать с постели.

— О, если бы вы знали, как я жду возможности встать и начать действовать!

Рене и доктор поняли ее и обменялись взглядами.

— Дорогое дитя! — сказал Рене. — Прогоните неосуществимые мечты. Мы будем действовать одни. Ваша жизнь для нас слишком дорога, чтобы мы рисковали ею. Вы не выйдете отсюда, пока мы не достигнем цели, и, надеюсь, этот день скоро настанет.