– Что значит жил?
– Его убили два дня тому назад. Но мамка тут ни при чем. Она только заклады украла.
– Понятно… Так, приходи сюда завтра к половине девятого утра, проводишь меня в гимназию, а я расскажу, что узнал.
– Хорошо. До завтра.
Переодетый «чиновником» агент сыскной весь день рыскал по Литейной части. Уже к полудню он выяснил, что Кешка вчера обошел все дворы по Кирочной улице, а сегодня с утра прочесал Фурштатскую. Подкрепившись в чайной, «чиновник» решил продолжить поиски на параллельной им улице – Сергеевской. И не ошибся. В половине третьего он увидел на углу с Воскресенским проспектом паренька лет десяти-двенадцати в красной рубахе, синих штанах и с длинной палкой в руке, спешившего по направлению к Фонтанке. Сам «чиновник» находился на противоположной стороне улице. Будь он на двадцать лет помоложе, пересек бы спокойно улицу и двинулся следом за Кешкой, а когда бы тот поравнялся с городовым – а они стоят здесь почти на каждом углу, – мальчишку бы и задержал. Но лишний вес и одышка – плохие союзники при погоне, а Кешка явно куда-то спешил и двигался почти бегом. «Чиновник» побоялся, что упустит сорванца, достал свисток и дунул в него посильней.
– Сыскная полиция, – закричал он встрепенувшимся дворникам и обернувшемуся к нему городовому, стоявшему на пересечении Сергеевской и Вознесенского. – Задержать мальчишку с крюком.
Кешка сразу понял, что ловят именно его и, недолго думая, вскочил на подножку проезжавшего мимо экипажа. Извозчик хотел было его окоротить кнутом, но неожиданно вступилась пассажирка, юная барышня с необычно короткой прической:
– Не смей! И давай, гони! Гони быстрее! Плачу рубль сверху.
Кешка, наблюдавший за вереницей дворников, тщетно пытавшихся догнать экипаж, буркнул:
– Спасибо, барыня.
– И вовсе я и не барыня. Такой же простой человек, как и ты. Кстати, меня Соней зовут. А тебя?
– Кешкой. Почему ты мне помогла?
– Потому что ненавижу полицию. Её враги – мои друзья…
Экипаж тем временем свернул на Фонтанку, оставив преследователей далеко позади.
– Я, пожалуй, сойду, – решил Кешка.
Отсюда до Пустого рынка было всего несколько шагов.
– Прямо у Третьего отделения? Да ты смельчак! Эй, любезный, придержи лошадь, – крикнула Соня извозчику. – Если тебе понадобится помощь или убежище, приходи на 5-ю линию, дом десять. Просто спроси Соню, дворник тебя проводит.
Дерзкий проспал до десяти утра. Крикнув коридорного, заказал завтрак из трактира «Боровичи» в номер. Подкрепившись, опять пошел на Большую Морскую и поднялся на третий этаж в сыскную. На сей раз занял длинную очередь на прием к начальнику. Ровно в три пополудни из кабинета вышел Крутилин и сообщил просителям, что сегодня крестит сына и поэтому больше никого не примет. Очередь зашумела, завозмущалась.
– Тихо, – успокоил её рыком Иван Дмитриевич. – Тех, у кого дело срочное, примут Яблочков и Назарьев. А те, кто хочет лично со мной поговорить, запишитесь у дежурного надзирателя, завтра вас приму в первую очередь.
И вышел из приемной. Следом за ним вышел и Чванов, заметив, что Крутилин направился не к парадной лестнице, а в противоположном направлении. Решил, что ли, заглянуть в стол находок или в фотоателье? Нет. Начальник сыскной подошел к какой-то двери, отпер ее ключом и удалился внутрь. Подождав немного, Чванов подошел к загадочной двери и постучал, потом подергал – дверь была заперта.
– Что вам там надобно? – гаркнул на него проходивший мимо писарь.
– Я думал, тут отхожее…
– Отхожее у нас во дворе. А это черная лестница.
Чванов учтиво извинился, вышел на Большую Морскую через парадный вход и тут же завернул в подворотню. Пройдя через неё, увидел флигель, а на нем полицейскую каланчу.
– Адмиралтейская часть, – понял он.
Обернувшись, он заметил под козырьком главного здания неприметную дверь – тот самый черный ход. Осмотрев на нем замок, понял, что обнаружил самый простой и безопасный способ проникнуть в сыскную.
За обедом Володя попросил камердинера Тертия принести ему вчерашние и сегодняшние газеты.
– Зачем они тебе? – изумилась Александра Ильинична.
– Папа с Женей читают их за завтраком. А мне утром некогда. Я буду их читать за обедом, – заявил Володя.
Супруги Тарусовы улыбнулись – их младшенький хочет стать взрослым и потому копирует привычки старших. Тертий вернулся из кабинета Дмитрия Даниловича с кипой газет. Володя, отложив вилку с ножом, стал их быстро листать.
– Ищешь что-то конкретное? – догадалась Александра Ильинична.
– Нет, – соврал Володя, – что-то интересное.
Интересными оказались две заметки. Одна во вчерашнем номере «Ведомостей градоначальства», о том, что убит и ограблен ростовщик Чванов, вторая – в сегодняшней, что сие преступление было раскрыто по свежим следам чиновником сыскной полиции Яблочковым, которому за то был пожалован орден Святой Анны третьей степени, и агентом сыскной Ефимовым, которого наградили двадцатью пятью рублями серебром.
Володя с важным видом, точь-в-точь как его отец, отложил газеты и снова принялся за жаркое. С Арсением Ивановичем Яблочковым он знаком и потому был уверен, что тот сегодня непременно похвастается орденом и расскажет за столом подробности раскрытого им дела.
Супруги Тарусовы опять переглянулись.
– И все-таки мне кажется, что Володя искал в газетах что-то конкретное, – шепнула Александра Ильинична мужу.
– Мне тоже, – признался Дмитрий Данилович.
– И что именно?
Князь Тарусов пожал плечами:
– У каждого из нас свои тайны. Даже у детей.
С Большой Морской Дерзкий отправился в трактир «Константинополь», чтобы подкрепиться, а заодно послушать разговоры агентов сыскной.
Те появились около пяти. Героем дня был награжденный Ефимыч, который щедро поил и кормил своих коллег.
– Ты чего такой смурной? – спросил он «чиновника».
– Да Кешку этого упустил… В двадцати шагах от меня был. Казалось, руку протяни. Ан нет, утёк…
– Ничего, не расстраивайся, завтра мы пацана поймаем, – хитро улыбнулся Ефимыч.
– Как, где?
– Я сегодня к его квартирохозяйке наведался, ещё раз её опросил, как Кешка её заманил в сарай и там закрыл. А потом нашел хозяйку того сарая, Анфиску. Тоже крючочница, как и Фроська, только побогаче, потому и сараюшка у неё в аренде. Сначала внаглую врала, мол, Кешка у неё ключ стащил, когда они вместе завтракали в чайной. А потом я у этой Анфиски паспорт стребовал. А он оказался просрочен. Пригрозил выслать из столицы. Тут-то она мне все и рассказала.
– Что именно? – уточнил «студент».
– Кешка теперь у её братца кости выкупает. А братец её служит в Третьей гимназии, что рядом с Пустым рынком. Встречаются они, братец этот с Кешкой, каждый день в три часа пополудни. Пойдем завтра все вместе и подлеца этого в синей рубахе и красных штанах…
– Все ты, Ефимыч, путаешь: красная у него рубаха, а штаны – они синие, – поправил «студент»
– Да все едино, все равно поймаем. Надо бы за это выпить! Эй, услужающий, ещё водки тащи.
Дерзкий сразу расплатился и ушел восвояси. Если сегодня в сыскной он не найдет медальон брата, придется завтра около трех пополудни искать этого паренька у Пустого рынка. И опередить агентов сыскной.
Вика уже поджидал Кешку.
– Чего опаздываешь? – накинулся он на него.
– Да меня тут чуть полиция не задержала, пришлось улепетывать.
– Понятно. Пошли к гимназии, покажешь своего школяра.
– Вика… Понимаешь… Он уже ушел. Ты был прав, они в час заканчивают. Я его по дороге встретил.
– Так что, переносим избиение младенца на завтра?
– Нет, избивать не надо. Мы с ним уже подружились.
– Ну как знаешь…
– Ты не думай, я тебе все равно заплачу. На вот, держи полтинник.
– Да ладно, не надо. Я пока тебя ждал, уже троих пятиклашек потряс. Место тут хлебное, школяры трусливые. Надо будет с парнями сюда наведаться. В шалаш сегодня придешь?
– Конечно.
– Тогда не забудь про водку. Ею и рассчитаешься.
Кешка пошел во двор гимназии искать Василия Павловича, а Вика стал кружить по Гагаринской и Соляному в поисках гимназистов. Но пойманный им вскоре школяр оказался смелее и смышленее своих товарищей и вместе с затребованным пятиалтынным вытащил свисток и изо всей силы в него дунул. Из подворотни тут же выскочил дворник и сгреб грабителя в охапку.
– Пусти, дяденька, пусти! – орал Вика, когда его, держа за шкирку, вели в участок.
Кешка, загрузив кости в мешки, как раз выходил из двора гимназии. Обернувшись на вопли, он увидел дворника и Викентия. Почесав в затылке, Кешка решил, что сегодня ночевать пойдет к Соне, раз уж она пригласила. Потому что если его ищет полиция, соваться в Вяземскую лавру опасно, а на Горячее поле в одиночку, без Вики, тем более.
Глава девятая
1848 год
Потекли месяцы томительного ожидания: Ахмет ждал денег, капитан Чванов – возможности сбежать из плена. Жители аула постепенно привыкли к пленникам – женщины перестали плеваться, а мальчишки – закидывать камушками. Все стали друг с другом здороваться и даже улыбаться.
С Васьки через пару недель сняли кандалы и начали привлекать к разным работам: то дров нарубить, то кукурузу на поле собрать. Чванова как более ценного пленника оставили на цепи. Ему удалось сдружиться с одним из местных стариков Зауром, который неплохо говорил по-русски. Он частенько заглядывал к капитану в саклю поиграть в нарды.
Где-то в начале октября отряд Ахмета снова уехал на равнину за добычей, но в этот раз удача от них отвернулась. Из двадцати человек вернулось одиннадцать, включая дезертира Афоньку. Он-то и рассказал пленникам, что отряд напоролся на казачий разъезд. Четырех горцев убили, четырех взяли в плен.
– А Ахмет где? Погиб или в плену? – спросил Чванов.