– И что?
– Публичная библиотека как раз напротив Гостиного Двора. Анатолий Чванов счел, что подсказкой была церковь иконы Смоленской Божией Матери, нарисованная на портрете. Поэтому и собирался рыть могилы на Смоленском кладбище. А на картину с Гостиным Двором он не обратил внимания.
– Вы что, оба сошли с ума? – спросил Женя, сняв шинель.
– Неужели ты историю с медальонами не помнишь?
– Помню, конечно. Но причем тут библиотека?
– Бриллианты спрятаны в книгах. Вот их шифр.
– В книгах? – спросил Евгений, тряся сапогом, который не без труда стащил с ноги. – А ну пойдём ко мне в комнату.
Там он сунул каждому по увесистому тому:
– Ну а теперь скажите, где и как тут можно спрятать бриллианты?
Федя с Володей начали фантазировать:
– Их можно запихнуть в узкую трубочку из стекла…
– Нет, стекло нельзя, оно может разбиться.
– Тогда из железа и приклеить изнутри к корешку.
– А можно обложки сделать пухлыми, как подушки, и бриллианты спрятать там.
– А ещё можно склеить намертво все страницы, потом прорубить отверстие и заполнить его бриллиантами.
– Что за чушь вы несете? – снисходительно сказал Евгений, терпеливо выслушав их.
– Мы не знаем, как именно капитан Чванов спрятал в книги бриллианты, – был вынужден признать Володя.
– Но знаем шифр книг, в которых они спрятаны, – сказал Федя. – Надо пойти в библиотеку, взять их и осмотреть.
– Хорошо, я завтра так и сделаю, – пообещал Женя, лишь бы отвязаться от мальчишек.
– Нет! Мы пойдем с тобой.
Гимназистов младших классов в Публичку не записывали, но Евгений, которого там хорошо знали, упросил директора пропустить брата и его друга, которые якобы мечтали побывать в этих священных для каждого образованного человека стенах.
– Заодно я узнал от директора, что существующая система расстановки и шифрования книг была введена как раз в начале пятидесятых годов нашего века, – сообщил мальчикам Евгений.
– То есть капитан Чванов её застал, – сообразил Федя.
– Знаете, что означают эти числа, 18.28.5.4? – спросил Женя.
Ребята помотали головой.
– Восемнадцать – это зал, двадцать восемь – стеллаж, пять – номер полки, четыре – порядковый номер книги. Такая система называется «крепостной», потому что каждая книга, как некогда крестьяне, приписана к своему месту.
Они остановились у громадного, чуть ли не в полсотни шагов в длину шкафа, заполненного длинными узкими ящиками.
– Каталог, – пояснил мальчишкам Евгений и, довольно быстро найдя нужный ящик, вытащил оттуда две карточки. – Вот они, искомые нами книги. Одна называется «История града Константинополя с начала построения его до нынешних времен», вторая «Оценка лекарствам». Обе старинные, напечатаны в восемнадцатом веке.
Записав на маленьких листочках, которые назывались требования, эти названия и указав шифр, Евгений пошел к дежурному библиотекарю:
– Guten Tag, Herr Theodore[38], – поприветствовал он его по-немецки.
– Добрый ден, Евгений, – ответил тот по-русски и указал на Федю с Володей. – Эти мальчики с вами?
– Ja, ja. Das ist mein Bruder Vladimir und das ist sein Freund Fedor[39].
Библиотекарь Тыхлер потрепал Липова по плечу:
– Mein Namensvetter. Как это по-русски?
– Тезка, – подсказал Евгений.
Библиотекарь, надев очки с очень толстыми стеклами, заглянул в требования и почему-то нахмурился:
– Надо пойти искать.
Пришел он минут через десять с пустыми руками:
– Ничего нет.
– Как это? – удивился Евгений.
– Их оба украли. К нам ходить много воров. Очен много. Прошу простить, – раскланялся с Тарусовым герр Теодор и направился к вошедшему в читальный зал молодому человеку. – Вы опять опоздать.
– Конка с рельсов сошла, – попытался объясниться он.
– Я буду писать залоба.
И Тыхлер вышел из читального зала.
Молодой человек подошел к Евгению и протянул ему руку.
– Что, Петюня, опять проспал? – спросил тот.
– Потому что лег в восемь утра, перевод надо было доделать. Жалованье-то у меня грошовое, не то что у этой баварской сосиски.
– Так Тыхлер – доктор богословия, европейская величина, приглашен с высочайшего разрешения, – напомнил Петюне Женя Тарусов.
– Гад он, а не доктор богословия. Вот скажи, ну что ему лишних полчаса трудно здесь посидеть? Ни жены, ни детей, жалованье как у министра. А он на меня кляузы строчит.
– Но тебя ведь ещё ни разу не наказали.
– Это потому, что этаких дураков, как я, ещё надо поискать! За такие-то копейки пыль библиотечную глотать.
– Слушай, будь другом, сходи проверь. – Евгений сунул Петюне возвращенные Тыхлером требования. – Герр Теодор сказал, что их украли. Но, сам знаешь, он подслеповат.
– Если ему что-то надо, он в полной темноте видит, – сказал Петюня.
Вернулся он через пару минут:
– Этих книг на полках нет.
– Может, их в переплет сдали? – спросил Евгений.
– Нет, до восемнадцатого зала очередь на переплет пока не дошла. Переплетаем пока пятнадцатый.
– Ну что, друзья, – Евгений повернулся к мальчишкам. – Мы сделали, что могли. Пойдем, я вам бюст Вольтера в зале барона Корфа покажу.
– Не надо, – сказал расстроенный Володя. – Мы домой пойдем, уроки надо учить.
– Сами доберетесь? Мне тут позаниматься надо.
– Конечно, доберемся, – заверил его Федя.
Мальчики спустились на первый этаж, надели в гардеробе шинели. На выходе их остановил библиотекарь:
– Юноши, откройте-ка ранцы, я должен убедиться, что вы все книги сдали обратно.
Пока свои вещи показывал Федя, Володю вдруг припёрло:
– Дяденька, а где тут отхожее?
Библиотекарь показал на нужную дверь. Володя, оставив шинель и ранец Феде, рванул туда. Уборная была разделена на части деревянными кабинками, в каждой стоял ватерклозет. Володя влетел в одну из них и, слава Богу, в последний миг успел стянуть с себя брюки.
– Вот бы позору было, – подумал он.
Перегородки в кабинках до пола не доходили, и Володе было видно, что его сосед повесил на крючок лисью шубу, настолько длинную, что свисала до пола. Спустив за собой воду, этот господин стал надевать шубу. И, видимо, выронил что-то тяжелое, потому что шлепок об пол был очень сильным.
– О, майн гот! – выругался господин.
Любопытный Володя нагнулся к щели и увидел, что на полу лежит книга, которую буквально через несколько секунд поднял владелец лисьей шубы. После чего открыл дверь своей кабинки и покинул отхожее. Володя, быстро доделав дела, надел брюки и ринулся за ним. Господина в лисьей шубе библиотекарь на выходе досматривать не стал, сказав ему:
– Всего хорошего, господин Тыхлер.
Быстро надев шинель и закинув на плечи ранец, Володя выскочил на улицу.
– Куда ты так бежишь? – спросил Федя, догнав его.
– Это Тыхлер ворует книги из библиотеки, – сказал Володя, указав на доктора богословия в рыжей шубе.
– Тыхлер? – удивился Федя.
– Да тише ты. Давай за ним проследим. Вдруг он к букинисту пойдет?
Но Тыхлер не спеша дошел до дома на Малой Садовой и, поздоровавшись с дворником, вошел в парадную дверь.
– Похоже, он тут живет, – сказал Федя.
– А вдруг тут живет букинист, которому он сбывает книги? Надо бы убедиться.
Мальчики подошел к дворнику, который только что раскланялся с доктором богословия.
– Простите, господин в лисьей шубе – это и есть доктор Тыхлер? – спросил вежливо Володя. – А то мы с другом поспорили, он или не он.
– Тыхлер-то Тыхлер. Только никакой он не дохтур, в Публичке служит. А дохтур аккурат над ним на третьем этаже живет, Досифей его фамилия, глаза людям лечит.
– Преогромное вам спасибо, – сказал Володя.
Когда мальчики дошли до Итальянской, Тарусов свернул влево.
– Ты куда? – удивился Федя. – Нам же направо.
– Надо Крутилину о Тыхлере рассказать. Пусть обыск у него проведет. Может, и наши книжки найдет. Помнишь, как Тыхлер нахмурился, когда Женька требования ему сунул?
– Нет! К Крутилину идти еще рано.
– Почему? Я же своими глазами видел…
– Что именно?
– Книгу.
– А вдруг она его собственная? Брал на службу почитать. Нет, надо сперва убедиться, что Тыхлер – вор. И только тогда идти в сыскную. Тыхлер – иностранный подданный, доктор богословия, приглашен в Россию по высочайшему разрешению. Представляешь, что будет, если Крутилин устроит обыск и ничего не найдет?
– Пожалуй, ты прав. Но как же нам доказать, что он вор? В библиотеке, даже если нас туда ещё раз пустят, за ним не проследишь…
– Кешку надо привлечь…
– Кешку?
– Он же крючочник. Ходит по квартирам, скупает тряпьё и бумагу.
– Эврика!
На следующий день Кешка Соловьев попытался проникнуть во двор дома на Малой Садовой, но местный дворник туда его не пустил.
– У нас своих крючочников хватает. Ишь какой прыткий.
Пришлось прибегнуть к хитрости.
На завтра около полудня он пришел к дому на Малой Садовой вместе с Фроськой. Та в подаренном Сониной мамой старом шерстяном пальто и пуховом платке выглядела теперь вполне авантажно. Глаза Фроська прикрывала мокрой тряпочкой и со всей мочи голосила:
– Ой, больно! Ой, помру!
Кешка, чтоб его не узнал дворник, одолжил у Викентия его картуз и потертую шинель.
– Глазной дохтур здеся принимает? – спросил он, старательно коверкая слова.
– Здесь. А что случилось?
– Мамке кипяток в глаза брызнул.
– Ой, горе-то какое. Но через парадный вход пустить вас не могу. Давайте-ка через двор по черной лестнице. – И дворник указал на нужную дверь.
На втором этаже дверь была приоткрыта, Фроська с Кешкой без стука в нее вошли и оказались в кухне, в которой кухарка чистила рыбу.
– Чего вам? – спросила она.
– Тряпки, кости, бутылки скупаем, – застрекотала Фроська. – Платим дорого.