– Ни за что! – хихикнула дочь и унеслась со своими собаками, шумно захлопнув за собой дверь.
В комнате воцарилась наконец тишина.
Ночью Люсе снились руки. Те самые, которые они с Василисой похоронили. Мелькали знакомые и незнакомые лица, и все хватали и примеряли руки, точно перчатки. Потом вдруг возникла Маша и забрала коробочку себе: «Это я своему Петеньке куплю. Они ему подойдут». Василиса и Люся отбирали коробку, тащили из последних сил, но Маша не уступала: «Ну что вам, жалко? У Пети даже рукавиц нет!» Проснулась Люся с головной болью и без единой мысли в мозгах. Видимо, сегодня у нее получится творческий простой. Зато Василиса должна притащить новые сведения.
К Грушину Николаю Степановичу Василиса заявилась ровно в шесть часов. Мужчина, видимо, был предупрежден о ее визите – двери открыл сразу и провел гостью к столу, где уже дымились крохотные чашечки с кофе.
– Мама сказала, вы об Ульяне со мной хотели поговорить, – приветливо начал хозяин.
– Да, если можно, расскажите об ее друзьях, подругах, знакомых, мне все интересно.
– Вряд ли я сейчас смогу припомнить подробности, столько лет прошло… Познакомились мы в школе. Я к матери зашел, там ее и увидел. Увидел и пропал. Стоял, как первоклассник, и на нее пялился. До того времени я думал, что таких красавиц в жизни не бывает. Хм, да. Она сама подошла и совсем просто спросила: «Вы не сможете мне в классе доску прибить?» Ну и… мы с ней четыре месяца встречались. Я уже собирался из дома уходить, не мог без нее, хоть ты что делай! Только Ульяна сама меня выгнала. Сказала, что теперь не будет ни встреч, ни отношений… Я ее спрашивал, уговаривал, угрожал даже, но ее как заклинило: «У тебя дети». Будто бы раньше этого не знала.
Николай Степанович взял в руки чашечку и о чем-то задумался.
– Вы больше не встречались? – спросила Василиса.
– Мы? Нет, наедине не встречались. А так бывало, сталкивались в школе. Я же из-за нее и в школу физруком пошел подрабатывать. Но она только холодно здоровалась, и все.
– А вы не знаете, у нее были мужчины, кроме вас?
– Знаю, конечно, были. У нее всегда было много мужчин.
– И вас это не раздражало?
– Раздражало? Да я зверел от этого! Но стоило ее увидеть…
– А у вас нет ее фотографии?
– А у вас? Вы же родственница, мне мать говорила. Или кто? – насторожился Грушин.
– Да, я ее тетя, ну и что? Я просто такой ее никогда не знала, вот и хочется посмотреть, – печально объяснила Василиса.
Николай Степанович вышел в другую комнату и принес фотографии.
– Вот, смотрите, это Ульяна, узнаете? – показал он на яркую тоненькую блондинку.
Василиса скорбно поднесла снимок к глазам. «Черт! Надо было очки захватить».
– Что ж вы фотографию бывшей любовницы дома храните? А если жена увидит?
– Так это мы коллективом праздник отмечали. Новый год, кажется. А Ульяна здесь уже с новым воздыхателем, видите, какой напыщенный!
Василиса пригляделась и от удивления даже неприлично икнула.
– Ой, простите, ради бога! – застыдилась женщина. – Как, вы говорите, поклонника Ульяны звали?
– Хм… вы так спрашиваете, будто допрашиваете, – поежился Грушин.
– Экий вы нежный. Вовсе это не допрос. У меня была одна племянница. Вот и хочется побольше о ней разузнать, да расспросить о ней всех, кого можно. Так вы не помните, как звали этого молодого человека?
– Какой же он молодой? Ему и тогда под сороковник было, а сейчас уже, наверное, все пятьдесят с хвостом будет.
Василиса облила Грушина высокомерным презрением. Мальчишка! В сорок лет еще самая молодость и начинается. Только мудрая.
– Хм… Извините… Я не имел в виду… А мужика того Ульяна по фамилии называла – Осипов. А вот имени не припомню, то ли Кеша, то ли Яша.
Конечно, Яша. С фотографии на Василису глядел Осипов Яков Иванович, благочестивый батюшка легкомысленной вдовы.
– Подарите мне это фото, – попросила Василиса.
– Это одна из последних ее фотографий. Вскоре после этого она погибла. Но… Но вы можете взять, – печально произнес Николай Степанович и закурил. Пальцы его дрожали.
Больше терзать его Василисе не хотелось. Она тепло попрощалась с хозяином квартиры и выскочила на улицу, прижимая сумочку, где лежала драгоценная фотография.
Люся в кои-то веки навела порядок и теперь с нетерпением ожидала подругу. А уж Вася нашла чем удивить. Новость была, как ушат холодной воды на голову, – сначала ошеломила, потом вызвала дикую работоспособность.
– Вот это номер! – словно канарейка, прыгала по кухне Люся. – Правильно! Теперь все встает на свои места. Это Осипов от ревности убил красавицу-учительницу и все свалил на Романа. А Логинов потом вспомнил, что Ульяна Осипова привечала, сделал выводы и стал тестя шантажировать. Тому уже терять было нечего, он и зятя – того… Вот, Васенька, дела раскрываются примерно так!
– Ду и ощень хреново, – прошамкала Василиса, поглощая борщ, потом отложила ложку и внятно произнесла: – Очень плохо, если они так раскрываются. Ты посмотри, сколько здесь нестыковок. Это получается, что Осипов так любил Носову, что от ревности ее жизни лишил, зато молодого ее любовника у себя под крылышком пригрел, даже на дочери женил. Так, что ли? И еще одна деталь – зачем поселять у себя Романа и каждый час бояться, что он что-нибудь вспомнит? А вдруг Ромочке взбредет в голову как следует в прошлом покопаться? Да элементарно – сболтнет невесте про прежние шашни ее отца, вреда может и не быть, а скандал обеспечен. Да тут еще как следует надо подумать. Почему Осипов на такой риск пошел? И что Роман у нас искал? Руки? И чем эти руки так его держали? Нет, еще не все раскрыто.
– Хорошо, тогда представим, что… – Люся не успела договорить, как в дверь позвонили.
Явление было удручающим. На пороге стоял Петя с одним из своих старших мальчиков, он был так печален, что хотелось подать ему пятак. Унылое выражение подчеркивали глубокие царапины через все лицо…
– У вас Машеньки нет? – с порога пролепетал он.
– Маши у нас нет, но вы проходите, чего ж в дверях? – засуетилась Люся и даже постаралась не заметить, как гости, не разуваясь, побрели по чистому ковру.
– У нас нет Маши. И мы не знаем, где она. И нам она не звонила и не передавала никаких приветов, – для кого-то четко произнесла Василиса. Потом опомнилась и добавила: – Петя, а вы разувайтесь. Сейчас чай пить будем.
Петя вдруг сообразил, что притащил на ногах в чистую комнату кучи талого снега, поспешно разулся и подавленно присел на кухне.
– Мальчик, иди с нами чайку…
– Да нет, я лучше телик посмотрю…
– Ну, рассказывай, куда это Мария делась? Может, вы поссорились? – приступила к допросу Петюни Василиса.
– Да нет, говорю же, – чуть не плакал Петр. – Мальчики у нас пропали, я уже говорил. Но я-то думаю, мало ли, к матери, может, удрали… Все же, как ни крути, мать, она и есть мать… А вот Машенька этого не поняла. И ушла.
– Да не переживай.
– Нет! Ну как вы так спокойно?! – вскочил Петя, перевернув кружку с кипятком на брюки. – Ччерт!! Еще чай этот!
– Успокойся, Петя, – заворковала Василиса. – Мне кажется, что Маша сама решила вернуть ваших детей, а потом и сама вернется. Она же написала тебе «приду сама».
– А нас что же? Бросила? – возмущался Петюня.
Люся хлопнула себя по коленям и укоризненно покачала головой:
– Что-то я не пойму, тебя что бесит, что Мария пропала, или то, что она покинула именно тебя?
– Я просто хочу знать, что с ней, – устало пробормотал Петя и побрел к выходу. Следом за ним подскочил и Денис.
Проводив гостей, Люся, пожав губы, прищурилась и вызывающе уперла руки в бока.
– Вася, почему ты ничего не сказала Петру про Машу? И мне не дала. Ты же видела, как он переживал!
– Переживал? Нам с тобой двух детей на три дня оставили – мы чуть с ума не сошли, а у него пятеро осталось! Запереживаешь. Я, Люсенька, другое увидела – царапины на его лице. Они тебе ни о чем не говорят?
Люся почмокала губами, помолчала и высказала оригинальную мысль:
– Поцарапался.
– Да нет. Я вот думаю, это не почерк ли лапок нашего Финички? Царапины несвежие, если подсчитать, сколько обычно держатся царапины от нашего котика, то примерно все совпадает. Со временем погрома у нас.
Люся недоверчиво покачала головой. Хотелось верить, что преступник молод, красив и умен, а то, что их водил за нос Петюня…
– Ты что, хочешь сказать, что они на пару с Романом? Но ведь Дима говорил, что там были молодые…
– Не знаю. Ничего не знаю. Но что-то здесь не так. У Пети вся морда в шрамах, дети куда-то запропастились, теперь вот Маша исчезла.
– И в самом деле, позвонила Пашке, чтобы нам привет передал, а нам не могла позвонить? Надо, Васенька, над этим серьезно подумать, Петины царапины мне тоже не слишком нравятся.
Глава 4НИЖЕ ПЛИНТУСА
Думала Василиса всю ночь, а может, даже во сне, потому что с самого утра бодрым голосом возвестила:
– Значит, так, за домом Марии необходимо установить наблюдение…
– Круглосуточное? – испугалась Люся.
– Думаю, это лишнее. Достаточно с одиннадцати до восьми вечера. Дежурить будем по очереди, а то нас надолго не хватит, да и внимания поодиночке будем привлекать меньше. Если почуем опасность – все бросаем и бежим, чтобы не увеличивать количество трупов.
Люся судорожно облизала губы, она не думала, что все настолько серьезно.
– Я иду первая, толкаюсь там до четырех, а ровно в четыре ты приходишь меня менять, все ясно?
– Васенька, ты хоть пирожок с собой возьми, пять часов ведь. А зачем ты тащишь это ведро?
Подруга подхватила не только ведро, но и тряпку с веником.
– Эх, Люся, ничему тебя жизнь не учит. Как же я наших друзей выслеживать буду? Я уже у Сычева торчала антенной, чуть соседи за хулиганство не засадили, теперь я умнее. Вот возьму сейчас ведро с тряпкой, зайду в подъезд, поднимусь повыше на этаж и, если кто выйдет, пожалуйста, будьте любезны, домоуправление техничку прислало. И людям приятно, и нам удобно, – разъясняла Василиса.