В принципе, я его где-то даже понимал. Ведь что такое служба в жандармерии? По большому счету это сродни работе нынешних охранников в торгово-развлекательных комплексах. Ходи да показывай своим гордым видом, что за порядком есть кому следить. И если служба протекает где-нибудь среди относительно добропорядочных граждан, которые и без твоего присутствия не склонны к беспорядкам, можно вполне подохнуть от скуки, болтаясь целый день без дела.
Конечно, бывает, что жандармов и в горячие точки отправляют. Вот как сейчас, например, когда гоблины и каторжане бунтовать надумали. Так там жандармы скорее играли роль омоновцев, которых послали разгонять толпу демонстрантов. Вроде как и при деле, но дело это слегка попахивает. А то и не слегка. Одно дело, когда перед тобой реальный враг или настоящий преступный элемент, а другое — твои же сограждане, доведенные до ручки. Наверное, поэтому войсковые офицеры и смотрят этак свысока на своих бывших соратников, сменивших армейские погоны на жандармские. Да и на гражданке высшая знать не особо чествует нацепивших белые мундиры представителей порой очень даже именитых фамилий. Словно они тем самым свою честь чем-то неблаговидным замарали.
Не удивлюсь, если ротмистр подумывает белый китель на синий сменить, перейдя к нам в управление. Может, он, катаясь со мной, к новой работе присматривается? Хотя, с другой стороны, будь то действительно так, вряд ли бы Пехов так и шастал со мной в мундире, не сменив его на цивильную одежду.
В общем, коли нравится ему со мной по городу болтаться, ну и пусть. Я не против. Мне так даже спокойнее. Мне его присутствие уверенности добавляет. Хотя и с Митиано я уже как-то свыкся. Вроде нормальный мужик, хотя и орк. Пусть и вызывает своей внешностью шок и трепет, но на самом деле вовсе даже не злоблив, а вполне добродушен, надежен и не сильно болтлив. За всю дорогу до ювелирного салона Элиуса Клая всего парой фраз и обмолвился.
А добирались мы до этого заведения, расположенного в фешенебельном районе и занимавшего часть первого этажа в большом краснокирпичном доме, минут двадцать, не меньше. Так что мой импровизированный обед успел уже хорошенько протрястись и перемешаться в желудке. Еще б немного, и, наверное, он обратно наружу проситься бы начал.
На входе в салон нас встретила парочка жандармов, почтительно отдавших честь, ну а внутри мы нос к носу столкнулись с поджидающим моего прибытия опером.
Мужик представился как Шарап Володович Холмов и сразу же мне понравился. Деловитый, без всяких выпендрежей и закидонов. Лет под пятьдесят, среднего роста, сухопарый, коротко стриженный. Приветственно приподняв котелок, продемонстрировал нам солидную лысину и ничуть этим не смутился. Ни усов, ни бороды. Бакенбарды и те не отличались особой пышностью и длиной. А слегка измятый серый костюм-тройка, судя по всему, повидавший виды, хоть и находился в предпотрепанной и недоизмусоленной стадии, впечатления вовсе не портил. Лишь указывал, в сочетании со всем остальным, на то, что хозяин его не сильно заботится о собственной презентабельности, гораздо больше времени и внимания уделяя работе.
Не разводя политесов, Холмов тут же провел нас к телу убитого сторожа, попутно разъясняя ситуацию и знакомя с деталями.
— Проходите, не стесняйтесь, — пригласил он меня и патлатого художника, лишь мельком взглянув на орка с ротмистром. Словно и не волновало его, с какой стати таскается за нами эта необычная парочка. — Эксперты уже произвели описание убитого, обстановки и всех обнаруженных следов.
— А что, были следы? — поинтересовался я.
— Не слишком явные, но есть кое-что, — кивнул Холмов. — Вот посмотрите.
Мы прошли в торговый зал, на первый взгляд совершенно не пострадавший при налете. Все витрины, заполненные драгоценностями, были целы и играли в свете множества включенных ламп яркими отблесками и переливами благородных металлов с драгоценными камнями.
— Салон точно ограбили? — не мог я не высказать зародившееся сомнение.
— Управляющий, — указал Шарап Володович на скромно сидящего в уголке пожилого худощавого эльфа, которого я поначалу даже и не приметил, — утверждает, что из центральной витрины похищено одно из самых дорогих ожерелий.
Я пошарил взглядом по витринам. Нашел центральную, действительно слегка сдвинутую с места. Углядел место, выделяющееся среди всеобщего сияния и сверкания сиротливо пустующей проплешиной черного бархата. Посмотрел на излучавшего вселенскую печаль и утвердительно кивнувшего мне эльфа.
— Всего одно ожерелье? — Я перевел взгляд на Холмова.
— Угу, — кивнул он. — Только стоит оно больше, чем мой дом вместе со всеми потрохами. Вот, полюбуйтесь.
Опер указал мне на распростертое на полу тело еще одного эльфа, показавшегося мне совсем уж древним. Весь какой-то скукоженный, ссохшийся и поседевший. Старческая кожа уже почти потеряла зеленоватый оттенок, став чуть ли не серой, и покрылась редкими темными пигментными пятнами. Тонкая, очень морщинистая шея. Как на ней голова удерживалась, совершенно непонятно. Кисти рук костлявые, с тонкими узловатыми пальцами. Деда кто-то голодом морил?
— Смерть наступила примерно десять или двенадцать часов назад, — принялся рассказывать мне Холмов. — Предположительно от удара височной частью головы об угол вот этой витрины. На ее стенке обнаружены следы соприкосновения, а также найдены соответствующие повреждения на голове погибшего. Подозреваю, сторожа кто-то сильно толкнул. И скорее всего, этот кто-то входил в круг знакомых погибшего. Возможно, они совместно распивали спиртное. На одежде сторожа я заметил следы от нескольких свежих капель красного вина. Потом, вполне допускаю, возник какой-то конфликт, ссора, ну и последствия. — Холмов указал на труп.
— С чего вы взяли, что убийца был знаком с жертвой? — Похоже, придется мне разочаровать фон Чубиса с его управлением внутренней безопасности. Не придать им делу политической окраски, не привязать к мятежникам. Если только старичок не зажигал тут в компании с гоблинами.
— Все просто, — ответил Холмов. — Когда утром пришел управляющий, дверь не была закрыта на замок. Хотя с вечера она всегда запирается сторожем изнутри, и ему строго возбраняется открывать дверь посторонним. Для вызова подмоги в экстренных случаях в переговорной налажена прямая связь с ближайшим жандармским управлением и пожарной охраной. Сигналов от сторожа не поступало, следов взлома не обнаружено ни на дверях, ни на окнах. Стало быть, посетителя сторож впустил сам добровольно. Элементарно. — Опер развел руками.
Мля-а-а! Если окажется, что этот умник еще курит трубку и играет на скрипке, сменю, на хрен, фамилию на Ватсона. Или скорее, исходя из местных реалий, на Ватнова.
Ну а что? Медицинское образование имеется. Начну мемуары о расследованиях Холмова строчить, глядишь, и прославлюсь.
А пока неплохо было бы и делом заняться. Я же сюда не ради эфемерной литературной славы приперся.
Отогнал всех в сторонку, чтоб не мешали. Холмов напряг эльфа-управляющего и заставил сообразить кофейку для себя и моих спутников. В торговом зале как раз имелась пара небольших столиков с креслами. Видимо, для важных посетителей, вынужденных долго ждать, пока их дражайшие супруги не выберут себе подходящие украшения.
Я от кофе отказался — после пива как-то не хотелось. Присел возле убиенного старичка и постарался наладить контакт.
Вскоре перед моим взором всплыла картинка: раскрытая книга, лежащая на столе, и граненый стеклянный стакан, наполненный темным, горячим, судя по исходящему пару, напитком. Дед ни фига не пьянствовал перед смертью, а пил чай или кофе и коротал ночь за чтением. Пока его не отвлек стук в дверь.
Стук! Я услышал стук! И уверен, что он донесся именно из видения!
Это было так неожиданно, что я чуть не разорвал связь с духом сторожа. Ну надо же! Моя способность вместо обещанного со временем угасания, наоборот, только развивалась!
Отложив книгу, старичок вышел из подсобки, в которой сидел, и отправился к входным дверям. Что-то спросил. Я это слышал, но разобрать слов не смог. Звук шел словно с помехами. Ну да, впрочем, смысл вопроса и так был для меня ясен — дед спрашивал, кто там приперся на ночь глядя. Или что-то вроде того. А чем ему еще интересоваться?
Ответ старика вполне удовлетворил. Хоть и не сразу, но дверь сторож отпер. И впустил внутрь какого-то шумного, наглого, празднично разодетого молодого человека, в одной руке сжимающего початую бутылку вина, а другой затаскивающего вслед за собой жеманно хихикающую девицу. Бесцеремонно отодвинув дедулю в сторонку, посетитель попер прямиком в торговый зал, таща на буксире свою подружку.
Судя по шумному поведению и нетвердой походке, оба были изрядно навеселе. Беседы между сторожем и посетителями я по-прежнему разобрать не мог, но необходимости в этом пока особо и не возникало. Юнец, обладающий явными признаками принадлежности к эльфийской расе, плюхнулся в кресло и, вальяжно развалившись в нем, присосался к горлышку бутылки.
Девушка же, вполне человеческого вида, отправилась к прилавкам и с повышенным интересом принялась разглядывать витрины. И, не имея семи пядей во лбу, легко было догадаться, что эльфеныш как раз и есть тот самый пропавший наследник семейства Клай. А приперся он сюда, дабы произвести впечатление на подружку. И я уже догадывался, чем закончится изучение витрин и на чем остановится выбор девицы.
Не стало для меня неожиданностью и то, что старик-сторож попытался воспрепятствовать пьяному порыву юного оболтуса щедро одарить свою пассию. Беседа, которую я слышал эдаким невнятным бормотанием, в какой-то момент перешла на повышенные тона. Сторож сначала, видимо, просто старался увещевать отпрыска Клаев, отговаривая того от глупого замысла, а после перешел к более решительным действиям. Он, конечно, не кидался на девушку, пытаясь отобрать ожерелье, но дорогу ей перегородил, широко расставив свои сухонькие ручонки.
Я ожидал, что именно девушка совершит роковой проступок. Но нет, это юный Клай, еле поднявшись с кресла, пошатываясь, приблизился к старику и широким решительным жестом оттолкнул бедолагу.