— Это еще зачем?
— Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.
— Но все равно же это наше почтовое отделение.
— Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?
— Ох, Мотька, ну и голова у тебя!
— А бросим письмо мы сами — во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?
— Да, адрес в газете не сыщешь.
— Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты — чушь какая-то.
— Правда, глупо! Что же делать?
— Вырезать буквы из газет и так написать адрес.
Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.
— Здрасьте, Альбина Федоровна! — сказали мы хором.
— Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!
— Как! — ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.
Слава Богу, все опять сделалось без нас, само собой!
Глава VДЕДУШКА ПРИЕХАЛ!
Когда приезжает дедушка, в нашем тихом доме начинается веселая кутерьма — с утра до ночи звонит телефон, все время кто-то приходит, шум, гам, смех, пение, музыка. Тетя Липа с упоением непрерывно что-то печет, жарит и парит — за стол садится куча народу; и в центре всего — дедушка, высокий, красивый, веселый. И лишь когда к дедушке приходит его аккомпаниатор Александр Ефимович, в квартире воцаряется благоговейная тишина — дедушка занимается. Присутствовать при этих занятиях позволено только мне — я сижу в уголке и слушаю, как дедушка сначала распевается, а потом начинает или учить новую партию, или повторять старые. Но больше всего я люблю, когда он готовится к концерту — тогда он поет всю программу подряд, а Александр Ефимович делает ему замечания. Бывает, они ругаются, но все равно дедушка слушается Александра Ефимовича, хотя он намного моложе дедушки. «Музыкант Божьей милости» — говорит про него дед.
Но, несмотря на суету, у дедушки всегда находится время, чтобы побыть со мною. Мы с ним большие друзья. Я могу все ему рассказать, и он тоже мне все рассказывает. Какие удивительные истории иной раз можно от него услышать. Вот, например, когда он был еще молодой, он пел Гудала в опере Рубинштейна «Демон». Дело было, кажется, в Свердловске. И когда Тамара на высокой ноте побежала через сцену, у нее, как говорит дед, нижняя челюсть соскочила с салазок — рот певица открыла, а закрыть не может. Тогда дедушка обнял ее — Он ведь по сюжету доводился ей отцом — и одним ударом вправил челюсть. Спектакль окончился благополучно. Вот какой молодец мой дедушка. А еще дедушка страстный рыбак. Ему надо не просто сидеть с удочкой, а выходить с рыбаками в море или закидывать бредень на реке; словом, его хлебом не корми — дай порыбачить. И вот как-то приехал он в Таллин петь Бориса Годунова, и кто-то предложил ему выйти в море — а дело было поздней осенью. Лодка возьми да и опрокинься. Все попадали в ледяную воду, и дедушка тоже. И все-таки он прекраснейшим образом на следующий день пел спектакль.
— Настоящего рыбака вода любит! — говорит дедушка. — Все простудились, а у меня хоть бы соплинка!
Дедушкины рыбачьи рассказы слушать одно удовольствие. Мама, правда, утверждает, что он любит немножко приврать, но я ему верю — вон сколько у него фотографий с выловленными им рыбами — там есть щука, которую дед и еще какой-то человек держат на продетой через жабры палке на плечах — хвост щуки достает до земли. А дедушка у меня очень высокий. Эту щуку они поймали на блесну в озере Удомля. А на другой фотографии дедушка с огромным — четыре метра — марлином, которого он выловил где-то в тропиках.
А еще в дедушку все женщины влюбляются. Вот и наша тетя Липа когда-то была в него влюблена. Она была настоящая «сыриха» — так называются безумные поклонницы оперных певцов. Говорят, слово это происходит от того, что местом сбора чьих-то поклонниц был магазин «Сыр» на улице Горького, а по другой версии — их так называли потому, что они готовы были в любой момент сбегать для своего кумира за сыром. И вот, когда я родилась, мама совсем с ног сбивалась, папа уехал в очередную экспедицию, дедушка с бабушкой уезжали на гастроли (моя бабушка была дедушкиным аккомпаниатором), вдруг появилась тетя Липа и сказала, что умеет ухаживать за маленькими детьми и с удовольствием поможет маме. С тех пор она живет у нас в доме как родной человек. И все мы в ней души не чаем. Когда мне было пять лет, бабушка умерла и дедушка остался один. Но женщины до сих пор не дают ему проходу. Пишут письма, посылают цветы, звонят, осаждают после спектаклей и концертов. Смех да и только! И вот завтра дедушка приезжает. С утра мама и тетя Липа обсуждали, что приготовить на обед, что на ужин, потом мы с мамой съездили на рынок, потом что-то скребли, мыли, убирали. Встречать дедушку я поеду одна, без мамы, у нее репетиция и вечером спектакль, а повезет меня Сережа — это друг моего папы, у него машина, и он завтра свободен. Это здорово, я первый раз поеду одна в аэропорт. Сережа не в счет, он тихий.
Я лежу в постели и не могу заснуть. Сколько же всего надо рассказать дедушке — и про школьные дела, и про духа, и про воров, и еще… про Митю. Хотя про него рассказывать пока еще нечего, я ведь всего два раза с ним виделась… Ну, там видно будет, говорить или нет… И с этим я заснула.
С утра я уже не могла дождаться, когда же приедет за мной Сережа.
— Ну что ты дергаешься, времени еще навалом, пойди лучше погуляй, чем под ногами путаться, — ворчала тетя Липа.
«Может, и вправду пойти погулять? — подумала я. — Время быстрей пройдет». Я позвонила Мотьке, но ее не было дома.
У нашего подъезда стоял телевизионный микроавтобус. Уже пронюхали, что дедушка приезжает, мелькнуло у меня в голове. Но оказалось, они приехали к Ненорме. Духа снимать, что ли?
Во дворе никого интересного не было, и я решила пройтись до сквера. И вдруг сердце мое замерло. Навстречу мне шел Митя со своим сеттером Джонни.
— Привет! А где твой Лорд?
— Привет! Он дома, я с ним с самого утра гуляла.
— Я тоже утром гулял, но Джонни еще щенок, с ним надо больше гулять. Ты куда-то идешь или просто так гуляешь?
— Просто так.
— Погуляем вместе?
— Погуляем! — Как хорошо начинается день!
Мы гуляли минут сорок, говорили обо всем, и мне вдруг ужасно захотелось рассказать ему о наших с Мотькой приключениях, похвастаться, как мы вдвоем одолели грабителей, но я понимала, что рассказывать малознакомому мальчишке, что мы ночью, пусть даже с добрыми намерениями, забрались в чужую квартиру, все-таки не следует. И я рассказала ему только, как мы слышали духа.
— Дух? Чепуха! Уверен, что этому инциденту можно найти вполне реальное материалистическое обоснование. — Я уже заметила, что Митя обожает взрослые ученые слова.
— Да? И какое же?
— Не знаю пока, я недостаточно знаком с предметом, но надо будет кое-что почитать на эту тему.
— Почитать? Что?
— Ну мало ли литературы такого рода!
— Литературы-то много, но от нее еще хуже запутаться можно.
— Ты не поняла, я имею в виду научную литературу.
— Так это же, наверное, страшная скучища?
— Кому как. Я, например, люблю научные книги. Ладно, обещаю почитать что-нибудь и потом тебе рассказать.
— Вот здорово!
— Слушай, у тебя есть телефон?
— Конечно!
— Давай я запишу и, когда что-нибудь узнаю, непременно тебе позвоню! Договорились?
— Да!
— А вечером ты гулять выйдешь?
— Не знаю. Сегодня дедушка приезжает.
— Ну и что?
— Ну, мы с ним давно не виделись, гости, наверное, придут…
— Да брось, все равно ведь с собакой надо будет выйти!
— Ладно, но не обещаю!
— Давай приходи! Ну, пока, я пошел!
— Пока!
Я вприпрыжку понеслась домой. Вот время и пролетело, да еще как!
Через полчаса приехал Сережа, и мы отправились в Шереметьево-2.
Самолет из Парижа прилетел минута в минуту, но мы ждали еще около часа, пока наконец появился дедушка.
— Аська! Родная! Да ты еще вымахала! Совсем взрослая девица! Ты одна?
— Нет, с Сережей!
— О, Сережа! Добрый день!
— С приездом, Игорь Васильевич! Ого, сколько багажа!
— Что делать, все свое вожу с собой!
— Не беда, разместимся как-нибудь!
— Аська, не смей хватать тяжелую сумку!
— Ничего, дед, она не такая уж тяжелая! Наконец мы погрузились и поехали.
— Ну, как тут вы все? Как мама? Что слышно от папы?
— Мама в порядке, у нее репетиция, а папа сейчас в Гонолулу.
— Ох, счастливец! Какая же тут у вас слякоть! Аська, щи мне сварили?
— Сварили, сварили!
— Вот не поверите, больше всех заморских деликатесов люблю хорошие кислые щи! Ух, аж слюнки текут! Сережа, ты нынче никуда не торопишься?
— Нет, Игорь Васильевич.
— Выпьешь со мной рюмочку под кислые щи, а?
— С удовольствием!
— Аська, а как твоя Матильда?
— Нормально.
— Ох, девки, какой я вам подарок привез!
— Подарок? Один на двоих?
— Вот именно!
— Ой, дед, а что это?
— Так тебе все и скажи! Вот приедем домой…
— Ну, дедуля…
— И не проси! Что за притча — вот ведь, и грязная Москва, и слякотная, а все равно люблю, ни на какие Парижи не променяю… Но как меня принимали в Париже! Успех был грандиозный! Газеты писали, что мой Мефистофель сравним разве что с шаляпинским! Вот, Аська, меня теперь везде называют не иначе как великий певец, а ты не ценишь деда!
— Еще как ценю! Только кто меня учил, что хвастаться нехорошо?
— Ну, я так, совсем чуть-чуть и среди своих. Это можно.