— И когда это было?
— Восемнадцать месяцев назад, — грустно добавила она.
— Это означает, что мы расстались перед тем, как я отправился в Южную Америку.
— Да.
— Но вы не знали, что я уезжаю? Или знали?
— Не знала.
— Значит, если я не растратил деньги от продажи ресторанов в Южной Америке, у меня они еще оставались?
— Да.
— А родственники?
«Родственники? — Джеллис готова была впасть в истерику. — О да, родственники у тебя есть, Себастьен. У тебя есть жена и сын. Сын, который у тебя родился и которого ты бросил. Но ведь я не скажу ему об этом, для чего? Все равно он не помнит. И если я не скажу ему, он, возможно, захочет вернуться домой. Поэтому, пока я не узнаю, почему он уехал…»
Она смотрела на него, и ее нежное лицо становилось все более жестким и суровым.
— Нет, — покачала она головой. — Я ничего об этом не знаю. — Просто несколько близких друзей, интимных подружек, вроде Натали, горько подумала она. Эта Натали завершила кошмар, начатый Себастьеном. Но он, скорее всего, забыл и о Натали, а Джеллис не собиралась вновь напоминать ему о ней.
— В чем дело?
— Ни в чем, — быстра ответила она. Сделав над собой усилие, чтобы не думать о том, что ей делать, она спросила: — А что вы делаете в Портсмуте?
— Разгружаюсь. Я прибыл палубным матросом на «Пилбиме». Это грузовой корабль.
— О! А вы помните, вам понравилось море?
— Не помню.
— Да, раньше вы любили морские круизы.
В глазах Себастьена застыло суровое выражение. Он хохотнул и произнес:
— Это был самый простой и подходящий способ выехать из Южной Америки. Никаких бумаг, никаких денег: меня кто-то взял просто матросом. А между тем пытались выяснить, кто я такой и приходилось ли мне раньше путешествовать на палубе судна.
— А почему у вас нет ни бумаг, ни денег?
— Потому что кто-то, очевидно, выудил их, пока я после аварии был без сознания.
— Машина?
— Грузовик.
— И как же вы справляетесь с тех пор? — Она нахмурилась. — Без документов…
Он сунул руку в карман и бросил перед ней паспорт.
Она взяла его дрожащей рукой и открыла. Там была его фотография, однако в графе «имя» значилось: Вильям Блейк.
— А вы не знали, что вы — француз?
— Знал… по крайней мере, догадывался. Я думаю по-французски, — объяснил он. — Но для меня не имело бы никакого значения, даже если бы я был китайцем. Нищим не приходится выбирать, не так ли?
— Так, — согласилась она. Ей трудно было понять, как она может вот так просто сидеть и обсуждать разные вопросы с человеком, который предал ее, исчез из ее жизни, а потом вернулся. Она все еще была в каком-то оцепенении. Ей не верилось, что она видит его. — А этот? — глупо спросила она.
— Поддельный? А вы как думаете?
— Но ведь власти могут помочь вам…
— В самом деле?
— Да! В Южной Америке…
Он пожал плечами.
— Они сделали все, что могли. Однако без документов, без памяти, не зная, что я там делал, и без людей, которые могли бы обо мне рассказать… — с горечью добавил он, вспоминая эти наполненные бесполезными хлопотами изматывающие дни.
— Но когда вы выбрались… — слабо настаивала она. — Ведь вам наверняка могли бы помочь французские власти.
— Но как? Я не мог доказать, что я — француз. Они считали, что я — незаконный иммигрант. Предположим, я не француз, а канадец французского происхождения? Или еще откуда-то, где говорят на французском? Вы думаете, я не пытался?
Джеллис стало грустно, она совсем растерялась и наобум спросила:
— Значит, это просто совпадение, что вы оказались в Портсмуте?
— Не совсем. А вы живете здесь?
Она на миг замялась, но потом попыталась собраться. Однако в голове у нее все смешалось: мысли путались, терзала тревога… Она кивнула: ей показалось, что лучше бы ему не знать правды.
— Значит, я знал этот город? Бывал здесь?
— Да.
Он задумчиво кивнул головой.
— Значит, я был прав. Я здесь бывал несколько раз, искал, ждал, надеялся. Когда меня нашли после аварии, на мне был коричневый кожаный пояс. Внутри него на штампе был указан магазин и его адрес в Портсмуте. Очевидно, он был изготовлен и куплен здесь. К несчастью, этот магазин закрылся.
— Да, — согласилась она.
— Вы об этом знаете?
Джеллис кивнула.
— Это вы купили мне его?
— Нет, — тихо возразила она. — Моя мать. Она купила вам его на Рождество. — «А через несколько недель наступит еще одно Рождество. Но у меня не будет никаких подарков для Себастьена. И родители мои тоже ничего ему не подарят. И я тоже. И никаких подарков родственникам Себастьена». Страшная боль раздирала все у нее внутри. — А она вернется? Ваша память? — равнодушно спросила она.
— Кто знает? — пожал он плечами.
— А вы обращались к врачам?
— Да, — усмехнулся он.
— И что вы сейчас собираетесь делать?
— Поеду во Францию. С вами. Потрясенная, чуть ли не в панике, она молча уставилась на него.
— Но я не могу поехать во Францию!
— Почему?
— Потому что не могу! — «Я не могу никуда поехать с этим человеком. Но ведь и уйти не могу, не правда ли? Я до сих пор люблю его. Нет, я люблю того человека, каким он был прежде. А снова знакомиться с ним — опасно». Она внутренне сжалась и покачала головой. — Нет. Теперь у меня новая жизнь. Мне очень жаль, что вы утратили память, жаль, что вы были ранены. Я дам вам адреса людей во Франции, которые смогут вам помочь, но…
— Нет, — мягко перебил ее он.
— Что?
— Нет, — повторил Себастьен. — Вы — единственный человек, которого я встретил за эти четыре месяца, — единственный, кто знает меня. Единственный человек, который может сказать мне, каким я был. А в Коллиуре есть еще люди, которые могли бы меня знать?
— Да, вы там снимали квартиру.
— Разве? — нахмурился он.
— Да. А банк автоматически каждый месяц перечисляет квартплату. По крайней мере, я уверена, что они так делают.
— А мы там жили вместе?
— Да.
— Как любовники?
— Да, — напряженно подтвердила она.
— А что случилось потом? Вы мне надоели? Или я встретил кого-то еще?
«Да! — мысленно закричала она. — Ты встретил Натали. Прекрасную белокурую француженку».
— Один раз вы ушли и не вернулись.
— А вы меня не искали? — со своей отвратительной насмешливой улыбкой спросил он.
Джеллис рывком вскочила на ноги и бросила на него полный ярости взгляд.
— Напротив, я искала вас! Искала — везде и повсюду! И даже несмотря на то… — Подхватив свою сумку, она побежала к выходу.
Резко распахнув двери кафе, она выскочила на улицу. Ее буквально трясло. «Ну почему? — в отчаянии вопрошала она. — Почему? Как же больно! Боже правый, до чего же больно. Однако прожила же я четыре месяца без него, значит, проживу и дальше. И неважно, потерял он память или нет, но я никогда не забуду, что он со мной сделал».
Подавив все свои мысли и чувства, она быстро зашагала по улице, направляясь к машине. И тут он схватил ее за руку.
— Не трогайте меня! — проскрежетала она. — Никогда не прикасайтесь ко мне! — Развернувшись, бросила на него исполненный дикой ярости взгляд. Она никогда не была мстительной или злой, но ей слишком через многое пришлось пройти. Раньше ей удавалось подавлять боль, злость и отчаяние. Но теперь было на кого все это выплеснуть. Было кого обвинить. — Не трогайте меня, и все, — веско повторяла она.
Покачиваясь, она отвернулась, но он опять остановил ее, крепко схватив за руку.
— Я сказала…
— Я знаю. — Он нежно повернул ее к себе и прижал к стене, всматриваясь в утонченное лицо, во враждебные глаза. — Почему вы ни о чем не хотите знать? Чтобы забыть все самой?
Она отвела взгляд в сторону и покачала головой.
— Могу себе вообразить…
— Нет, Джеллис, не можете. Никто не может. Ваша жизнь в полном порядке: вы знаете, кто вы, как вы живете, как вы любили. А у меня — ничего нет. Белый парус. И ваше имя отзывается во мне гулким эхом. — Он опустил на тротуар свою сумку и куртку, поднял руки и вытянул их вперед. — Мои руки были такими же, когда вы меня знали?
Все еще злясь на него, она бросила напряженный взгляд на его мозоли и шрамы и снова покачала головой.
— Нет. Четыре месяца ада. Грубая работа, жестокие города, еще более жестокие люди. Однако я выжил. А теперь у меня появился шанс узнать, кто я на самом деле, а вы — единственный человек, который может мне помочь. Я прошу всего две недели. Две недели на то, чтобы выяснить, кто я.
Она все смотрела на его руки, потом горько улыбнулась.
— Я не могу.
— Не можете? Но поставьте себя на мое место: если бы вы потеряли память, неужели вы не стали бы бороться изо всех сил, чтобы заставить единственного человека, который вас знал, вам помочь?
— Да, — беспомощно согласилась она. — Но я не могу сделать это. — Она посмотрела ему в глаза и ровным голосом повторила: — Не могу. Не просите меня об этом.
Он нежно прикоснулся пальцами к ее щеке, но нахмурился, едва она вздрогнула и отодвинулась.
— Неужели я так сильно вас обидел? — мрачно спросил он.
— Да.
— Тогда расскажите мне. Чтобы я понял.
В ее прелестных глазах появились слезы, и она покачала головой.
— Тогда посмотрите на это как на работу, — издевательски пробормотал он. — Я вам заплачу.
— Мне не нужны деньги, — расстроенно отказалась она. — Не смейте надо мной издеваться. Никогда! У вас нет на это права!
— Очевидно, нет. Десять дней.
— Нет!
— Да! Сколько вам времени понадобится на то, чтобы собраться? Час?
— Нет! Я не могу поехать с вами! Вы что, не понимаете?.. Нет, — утомленно продолжала она, — конечно, не понимаете. Но поверьте моему слову, Себастьен. Я не могу поехать с вами.
— Не хотите? — мрачно поправил он ее.
— Да. Не хочу. — «Если бы он помнил, что сделал со мной, то ни за что не попросил бы об этом. А может, попросил бы?»
Он нагнулся к ней и низким голосом настойчиво произнес: