Может, у нее мания преследования? С легкой руки этого… с именем. Кстати, что он тут делает?!
Тамара покосилась на кресло, слишком близко придвинутое к кровати. На использованные одноразовые шприцы и надколотые ампулы, валявшиеся на столе. На спавшего рядом Электрона.
«Неужели я в самом деле отравилась вчера чаем?! Запросто. Если Вера Антоновна добавляет туда какое-нибудь лекарство. У стариков часто высокое давление, вот она и пьет… как его там… клофелин. Хотя Вера Антоновна тощая, как мумия, у таких чаще пониженное давление, не повышенное… А я дура!»
Затем Тамара осторожно выбралась из кровати, ткнула в злющую Машу пальцем и прошипела, обращаясь к Лельке:
—Это, что ли, твой сюрприз?
Лелька смущенно улыбнулась, но ответить не успела. За нее высказалась Маша. Нехорошо хохотнула и заявила:
—Вот уж нет! Сюрприз, милочка, еще впереди!
—Да-а? И когда же?
Лелька с Машей переглянулись, и у Тамары упало сердце: что там ее ждет, впереди? Она ни капли не сомневалась — фантастическая каверза. Раз уж эта пара так странно переглядывается.
Ну ничего, она скоро смоется в Крым, так что они могут оставить свой сюрприз при себе. Он Тамаре даром не нужен!
—Когда же? — раздраженно повторила она.
—В Крым когда собираешься? — задала встречный вопрос Маша.
—Как можно быстрее, — отрезала Тамара, с большим подозрением всматриваясь в слишком невинное личико старшей сестрицы.
—Вот тогда и узнаешь, — ехидно пообещала Епифанцева. —Прямо на перроне. Перед самым отходом поезда. Кстати, Лелька и билет тебе уже купила. На воскресенье. В купе, скажи спасибо!
Лелька фыркнула и поспешно отвернулась. Тамара побледнела от дурных предчувствий и жалко пролепетала:
—А сейчас нельзя сказать?
—Не-а,— отрицательно помотала головой Машка, и ее пышные белокурые волосы совершили полет из стороны в сторону.
Но Тамара продолжала испуганно смотреть на нее, и Маша абсолютно серьезно заметила:
—Боюсь, груз такого счастья тебе сейчас не по плечам.
—Лучше скажи, что это у тебя в комнате за странный коктейль? — воскликнула Лелька, явно стремясь сменить тему.
—Вовсе не в комнате,— ядовито поправила подругу Маша,— а в постели. И не коктейль — вечно ты все смягчаешь — а разврат. Самый настоящий!
Тамара обернулась на кровать и невольно покраснела: за эти несколько минут картина ничуть не изменилась.
Электрон по-прежнему безмятежно спал под ее одеялом. Из-под его локтя сиротливо выглядывал хмурый Крысеныш. Поймав взгляд хозяйки, он подхалимски забил хвостом. Динка уютно свернулась клубочком у самой стены.
—П-почему сразу разврат?— растерянно пробормотала Тамара. —Может… может…
—Ага! Может вы обсуждали вечером некий философский трактат, и вас внезапно свалил сон? Вырубились прямо-таки посреди диалога!
Маше так понравилось, что она сумела ввернуть в свой монолог сразу несколько заумных, поистине «интеллигентских» слов, что она засияла ясным солнышком. И пообещала себе и впредь оснащать свою речь подобными хитрыми выражениями. А для этого неустанно пополнять свой блокнотик.
Маша покосилась на дорогую сумочку, где лежала ее надежда быстрого превращения в интеллигентного человека, и даже подобрела. Подмигнула растерявшейся Тамаре и пропела:
—Слово за вами, майн херц! Твой удар, короче!
Тамара глотнула побольше воздуха, но никаких слов в свое оправдание не нашла. Лелька хихикнула и прикрылась ладошкой. Довольная своим нежданным красноречием Машка подбодрила:
—Смелее, мышь серая! Не позволяй загонять себя в угол!
Тамара оскорбленно сдвинула брови. Лелька придушенно ахнула и поспешно отвернулась. Маша жарким шепотом подсказала:
—А за мышь серую ответишь, ну?!
Такого явного глумления Тамара не выдержала. Топнула ногой и тоненько крикнула:
—Дура! Меня вчера отравить пытались, а ты!!!
С кровати Тамару поддержал еле слышный — Крыс все еще помнил, что рядом спят — но очень жалобный скулеж. Маша глупо приоткрыла рот. Лелька мгновенно обернулась, взгляд ее стал острым, внимательным.
Тамара указала на стол и почти прорыдала:
—Меня всю ночь откачать пытались! Уколы вон делали…
Крыс, забывшись, поддал. Его вой звучал плачем о загубленной Тамариной жизни. Разбуженные Электрон и Динка одновременно раскрыли глаза и теперь пытались сообразить, где они, и что здесь происходит.
Тамара размазала по лицу злые слезы и поставила точку:
—А ты — разврат-разврат…
Электрон с Динкой сели.
Динка восторженно заулыбалась, мама ей наверняка снилась. Как и тетя Маша. Они же остались в Череповце! А Динка с Томиком в Санкт-Петербурге. У Софи.
Электрон хмыкнул и уселся поудобнее: спектакль только разворачивался, собственное местечко в партере его вполне устраивало. Вот только определиться с действующими лицами сложновато.
Впрочем, одна из девиц — безусловно мать смешной девчушки, уж очень они похожи. Волнистые пепельные волосы, изумительные лиловые глаза, ангельские личики, он в жизни таких не видел, кожа прямо светится…
Значит, эта та самая дама, что пишет танка. Старшая сестрица чуда в перьях, что застыло посреди комнаты. А вот вторая куколка…
Электрон мечтательно улыбнулся: как в цветник попал. Никогда не видел таких красавиц. Каждая в своем роде. Томик, правда, слегка выпадает из этого ряда, но что-то в ней есть, есть.
Собственные рассуждения внезапно не понравились Электрону, и он довольно зло заметил себе, что красота еще не все. В забавной взъерошенной девице чувствуется нечто большее.
Ну он и идиот! Хорошо, никто не слышит.
Так, забыли, он здесь просто зритель. Аплодировать — пожалуйста, сострадать — ради бога, и только, только!
Смятения Электрона никто не заметил.
Лелька встревожено всматривалась в лицо младшей сестры. Тамара страстно жалела себя любимую и такую несчастную. А Маша Епифанцева на мгновение почувствовала себя неловко. Больше из-за того, что нечаянно сорвалась и обозвала Тамару «серой мышью». Все-таки интеллигентные люди так не поступают! Они всегда фильтруют базар…
Маша зажала рукой преступный рот и сердито поправила себя — они всегда думают, что говорят, то есть, подбирают выражения. Она тоже так должна. Не срываться, а подбирать слова. Не зря же она за эти несколько месяцев столько книг прочла! И выписала столько красивых фраз для настоящих светских леди. Например…
Сумбур в голове помешал Маше вспомнить наиболее подходящую к случаю «интеллигентную» фразу, и она рассердилась на Тамару. А рассердившись, тут же забыла о благих намерениях. Ткнула пальцем в ухмыляющегося смуглого парня, подбоченилась и закричала:
—А это что — сиделка?!
На Электрона тут же уставились все. Даже Крыс наконец обрел свободу и теперь сидел копилкой и преданно поедал взглядом недавнего благодетеля.
Тамара обернулась на свою постель: троица тут же восторженно заулыбалась. Причем Электрон скалился так же старательно, как и Крысеныш.
Неожиданно он показался Тамаре удивительно красивым. Вдруг вспомнился недавний поцелуй, тонкий, чуть горьковатый запах неизвестной туалетной воды, густые, шелковистые волосы под пальцами…
И потом — он действительно всю ночь честно просидел в кресле, выполняя роль сиделки! Подумаешь — под утро решил немного подремать и прилег рядом.
Тамара вспыхнула как маков цвет и ледяным голосом отчеканила:
—Во-первых, не «что», а кто! А во-вторых, да, сиделка!
—Ха-ха,—ответствовала Маша.—Ты б еще Жерара Депардье или Чака Норриса в медсестры записала, скромная ты наша!
Электрон уселся поудобнее.
Динка зашевелила губами, пытаясь запомнить сложные имена и потом расспросить мать или Томика.
Крыс спрыгнул на пол и мгновенно исчез под кроватью.
В мире существовало два живых существа, которых пес смертельно боялся: Лелькин огромный серый кот по имени Константин и Маша Епифанцева. Первого — бультерьер считал кровным врагом. Ненавидел и мечтал когда-нибудь отомстить за многочисленные шрамы. А вот вторую…
Маша Епифанцева ввергала несчастного бультерьера в ступор! Крыс просто не знал, как к ней относиться, и предпочитал держаться подальше.
—Я никого не записывала,— растерялась Тамара.— При чем тут — записывала…
—Ага!— победно гаркнула Машка.— А это что — моль? Или… резиновая грелка?
Электрон на резиновую грелку не обиделся. И на моль тоже. Зато Динка удивленно пошлепала ресницами и решила вмешаться. Встала в постели и звонко объявила:
—Он не моль. И не грелка. Он — Электрон.
Тамара беспомощно молчала. В голове у нее была полная каша, она совершенно запуталась и никак не могла сообразить — при чем тут моль или грелка. И вообще — что тут делает Епифанцева, и о чем они с ней спорят. И с чего Машка приплела сюда Жерара Депардье и этого… как его… Чака Норриса.
Динкина реплика привела Машу в восторг. Она всплеснула руками и радостно закричала:
—А почему не атом? Или… — Маша поднапрягла память. — Или не квант? Не ядро? Не молекула? Не… черная дыра?
Тамара нехорошо побагровела. Ее недавняя сиделка откровенно веселилась. Крыс опасливо выглядывал из-под кровати. Лелька задумчиво перебирала на столе разбитые ампулы.
Динка очень серьезно пояснила:
—Ты — Маша Епифанцева. Я — Дина Зимина. Томик — Тамара Журжина. А он — Электрон. Его так мама с папой назвали. Тебе не нравится?
Маша растерялась. Она совершенно не умела разговаривать с детьми. Зато абсолютно твердо знала — на них нельзя кричать. Так уверяла Лелька. А Лельке Маша верила как самой себе.
Нет, много больше. Потому что Лелька Зимина и была тем самым образцом, к которому изо всех своих силенок стремилась Епифанцева.
Настоящим интеллигентом. Настоящей леди. Красивой и ни на кого непохожей женщиной.
Пока Маша раздумывала, как бы поделикатнее ответить Динке, Лелька отбросила в сторону пустые ампулы, села в кресло и спросила:
—А что, собственно, здесь произошло вчера вечером?