Начальник технического отдела послал Ромашкина на станцию принимать новое оборудование.
Пока отцепляли вагоны и загоняли их в тупик, Костя сидел в буфете, пил пиво.
И здесь, в буфете, произошла неожиданная встреча. Дверь раскрылась, и через порог перешагнул гроссмейстер межведомственных комбинаций Ферзухин. У Ромашкина чуть кружка из руки не выпала.
Топорик был в бежевом костюме, белой нейлоновой сорочке и при галстуке. На его длинном, тонком носу сидели зеркальные светофильтры. Через левую руку небрежно перекинут плащ «болонья».
— Откуда ты, прелестное дитя?! — воскликнул Костя.
— В командировку, — не сразу ответил Ферзухин. — А что, незаметно?
— Абсолютно. Я думал, что ты остановился здесь проездом, на курорт Сочи — Мацеста. Ну и денежки платят вам в новом УКСУСе, если по командировкам разъезжаете вот так разодетые!
— А что особенного? — скромно спросил Ферзухин. — Костюм, плащ. Тебя шокирует галстук?
— Шокирует, — согласился Ромашкин. — Ты знаешь, Ферзухин, во Франции при Луи Филиппе галстук был признаком политической ориентации. Республиканцы носили красные галстуки. Члены тайных обществ умели читать галстуки я узнавали друг друга по их цвету. Но, убей меня, по твоему галстуку я прочитать ничего не могу. Садись. Зачем приехал?
Выяснилось, что Топорик приехал просто так. В УКСУСе много неизрасходованных денег на командировки. Если эти деньги не «освоить» — их срежут и на будущий год смету уменьшат. Петр Филиппович Груздев в этом, разумеется, не заинтересован, потому принял решение разогнать дюжину сотрудников по разным городам. Хорошо, если у кого-то в Астрахани живет дядя или кто-то имеет тетю под Баку! Отдыхай, купайся, запасайся витаминами и ультрафиолетовыми лучами!
У Ферзухина нигде никого нет.
— Тогда ты скатал бы в Ялту, — высказал предположение Ромашкин. — Ну, не в самую Ялту. Туда командировок умные люди не берут. Едут в промышленный и административный центр Крыма — Симферополь, отмечают там свои удостоверения, а дальше отправляются троллейбусом на Южный берег.
— На курорт — это безыдейно, — ответил Ферзухин. — А здесь стройка. То да се. Можно подышать, так сказать, воздухом созидания. И в отчете не какой-то подозрительный Симферополь.
— Все равно безыдейно! — возразил Ромашкин. — Хотя, в общем, конечно, научно-познавательная экскурсия. Где жить думаешь, Ферзухин?
Топорик неторопливо отхлебнул из кружки пиво, сказал:
— А об этом я хочу спросить тебя. Как старого друга.
— Ну что ж! У меня есть хата. Живем с Люсей, отгородившись от хозяйки простыней на веревочке. Тебя, дорогой, подобный сервис не устроит. Я тебя знаю. Ты старый пижон. Но есть идея!
Ромашкин помолчал, обдумывая внезапно появившуюся мысль, потом повторил:
— Есть идея! Хочешь жить, как на курорте? Комната с балконом, ванна, душ, телефон и черный кофе прямо в номер…
— Хочу! — пылко согласился гроссмейстер межведомственных комбинаций. — Ты меня разыгрываешь?
— Тебя разыграешь! Помнишь, как пытались тебя Шалый и Малый в Лесогорске разыграть? А что из этого вышло?
Ферзухин громко расхохотался.
— Да, пострадали тогда ребята. Я такой — со мной шутки плохи: где влезешь, там и слезешь.
— Абсолютно! — горячо подтвердил Ромашкин. — Никаких шуток с тобой учинять не собираюсь. Так как? Хочешь черный кофе в номер?
— Не верится, — неопределенно ответил посланец УКСУСа. — Здесь, при такой тесноте… на стройке… Тут места свободного нет.
— Как сказал великий классик, «в церкви не было ни одного свободного места, но пришел городничий, и место нашлось».
Ферзухин приосанился, вытянул шею.
— Но я же не городничий.
— Хорошо. Будешь ревизором. Какая разница? В березовой роще выстроили особняк, ждут комиссию, высоких гостей. Пока гости не приехали, в особняке решили сделать гостиницу для важных людей. Вот ты и есть важный!
— А что от меня требуется?
— Ничего от тебя не требуется. Быть очень солидным, говорить неясно, туманно, но в основном многозначительно. И главное — слушать меня.
— А кто командировку отметит?
— Не волнуйся. На удостоверение шлепнет печать Люся. А моя задача — чтобы из твоей безыдейной командировки сделать идейную! Посиди.
С этими словами Костя решительно поднялся и пошел к телефонной будке.
Он позвонил директору гостиницы, в ведение которого передали особняк в березовой роще.
Директор сначала ничего не понял и гнусаво твердил привычное «мест нет».
— Да не надо ваших мест! — оборвал его Ромашкин. — Я просто хотел вас предупредить, что к вам, возможно, обратится один человек. Пятнадцать минут назад он сошел с поезда. Лицо его мне знакомо. Я его видел то ли в Москве, в министерстве, то ли в секретариате Кристального… Как его фамилия? Не знаю. У таких людей фамилию не спрашивают… Могу описать внешность: худощавый, высокий, с тонким длинным носом. Бежевый костюм, темные очки…
— Кто бы это мог быть? — спросил директор.
— Сам не знаю, — ответил Ромашкин. — А не приехал ли этот человек на разведку от комиссии? Может быть, он подослан, чтобы застать нас врасплох?
Директор гостиницы был настолько растерян, что даже не поинтересовался, кто с ним говорит. Он горячо заверил Ромашкина, что все будет в порядке.
Окончив разговор, Ромашкин подошел к Ферзухину.
— Ну, ты будешь жить, как жили бароны. Фон Ферзухин унд Шпацирен въезжает в особняк! Ты отлично проведешь свой отпуск, то есть командировку. Только слушай меня. Ну, привет, фон Ферзухин! Встречаемся вечером.
…Высокий худощавый человек в зеркальных светофильтрах на длинном носу, с плащом «болонья» на руке вошел в тесный домик однотрубненской гостиницы.
— Нельзя ли у вас остановиться? — спросил он дежурного администратора.
Сидевшая в окошке женщина облучила его доброй улыбкой.
— Ну конечно же можно!
— Мне что, листок заполнить? — небрежно произнес он. — Откуда прибыл, зачем и почему?
— Листка не надо. У нас этого бюрократизма нет. Подождите секундочку.
Администратор положила руку на трубку телефона, намереваясь, видимо, кому-то сообщить о прибытии гостя, но в это время раздался звонок.
— Слушаю, — отозвалась дежурная. — Командированный? Товарищ, вы звоните уже десятый раз. Я же вам человеческим языком сказала: мест нет и не будет. — Потом, не выпуская трубки из руки, нажала на рычаг, набрала номер: — Виктор Афанасьевич? Мина Валентиновна. Посоветоваться хочу… Хорошо!
Не прошло и минуты, как к Ферзухину подошел маленький лысенький человечек.
— Новоприбывший? — обрадованно спросил, он. — Давайте знакомиться. Лопатин Виктор Афанасьевич, директор гостиницы.
— Юрий Иванович, — осклабившись, представился Ферзухин.
— Так вот, дорогой Юрий Иванович, — продолжил директор. — У нас в гостинице пока еще тесненько. Мы поместим вас в филиал. Там спокойнее, просторнее, воздух, березы…
Ферзухин недовольно поморщился.
— А далеко это?
— Нет, нет. Расстояние пусть вас не смущает. Для постояльцев, которые в филиале, всегда есть дежурная машина. Позвоните Мине Валентиновне, и она за вами всегда пришлет. Прямо к подъезду!.
— А какая машина? — нагловато спросил Ферзухин.
— Конечно «Волга». Черная! Голубая или там кофейная для таких гостей, как вы, не подходит… У нас все по высшему классу!
Черная «Волга» доставила Ферзухина в особняк. Ему отвели три комнаты. В одной стояла кровать, в другой — диван, радиоприемник и телевизор, третья была столовой. Добрую половину столовой занимал большой тяжелый стол. На столе стояли бокалы и несколько бутылок «Боржоми».
Ферзухин прошелся по комнатам, нажал клавиши радиоприемника.
Из приемника донеслось: «Внимание, товарищи! Начинаем передачу для тех, у кого не все дома…»
Выключив радио, Ферзухин снял трубку телефона, послушал гудок. Раскрыл окно. Проверил, идет ли из крана вода.
Увидев около входной двери кнопку, он машинально надавил на нее. В дверь тотчас же постучали.
— Войдите, — сказал Ферзухин.
На пороге стоял толстощекий добродушный повар в белом колпаке.
— Желаете кушать? — спросил повар. — Или кофе сварить? По-турецки? Или как в Буде? Или как в Пеште?
Ферзухин, раздумывая, посмотрел на часы.
— Кушать еще рано. Сообразите кофейку. Как в Пеште. Или лучше как в Буде…
Когда повар ушел, Ферзухин довольно потянулся.
Вечером, после, работы, к Ферзухину зашел Ромашкин.
— Как чувствует себя чрезвычайный и полномочный посол УКСУСа?
Посол энергично, щелкнул пальцами и заверил, что чувствует себя превосходно.
— Ну, Ферзухин, рассказывай новости. Как Петр Филиппович живет?
Старые сослуживцы сидели друг против друга в мягких удобных креслах.
— Петр Филиппович? — переспросил Ферзухин. — Отлично! Собирается новую реорганизацию провести и штат расширить. Кажется его план приравнять УКСУС к республиканскому министерству пройдет! Обещал добавить в мой отдел еще пять человек!
— Какие анекдоты в УКСУСе рассказывают?
Ферзухин оживился, загоготал:
— Ха-ха! Значит, так. Едет в поезде Вольф Мессинг. Который мысли угадывает. Поезд Москва — Одесса. Напротив Мессинга сидит…
Кто сидел напротив Мессинга, Ромашкин так и не узнал.
В дверь постучали. Ферзухин мгновенно сделал строгое, озабоченное лицо, небрежно бросил:
— Войдите.
В комнату вошел… Чаевых.
Почтительно поклонившись, он спросил:
— Я вас не побеспокоил?
— А вы кто? — спросил Ферзухин, смерив вошедшего взглядом.
— Чаевых, заместитель начальника стройки по быту.
— Очень приятно. Присаживайтесь.
— Мне подождать? Вы с товарищем беседуете?
— Да, беседуем. Ну что же, дела и заботы у нас всегда… Но этот товарищ, — Ферзухин кивнул в сторону Ромашкина, — этот товарищ нам не помешает. При нем можно все…