— Выздоравливай. О деле не думай. Дело мы двинем вперед и без тебя. И всю твою рационализацию протолкнем, — заверил меня инженер из бриза Спальчиков.
А от мастера Панина я услышал нечто совсем высокое, восторженное. Даже и пересказать неудобно:
— Прекрасный вы, скажу я вам прямо, человек! Я вам так обязан, Степан Севостьянович! Если бы не вы, не ваша общественная поддержка, разве разрешили бы нам построить коллективный автогараж?
Я лежал. Не шевелился. Коротких замыканий не было. И наступил день, когда врач разрешил мне идти на все четыре стороны.
Начал, конечно, с небольшой дистанции. Потом удлинил ее до конца переулка. Там будка телефонная стоит. И вот я звоню товарищу Желвакову.
— Кто говорит? — спрашивает меня строгий женский голос.
— Иванов.
— Ах, Иванов! — обрадовался голос — Василий Васильевич!! Иванов!!!
Мне бы помолчать в это время, а я поправляю:
— Не Василий Васильевич, а Степан Севостьянович.
Голос опять с каждой ноткой холодеть начал:
— Степан Севостьянович, говорите? А товарищ Желваков занят.
— Но он просил, чтобы я позвонил ему. Прямо. Непосредственно. И в любое время.
Слышу, как секретарь говорит, с Желваковым. Наверно, с порога кабинета. «Иванов вас просит, Степан Севостьянович». — «Ну, знаете ли! — кричит Желваков. — Что ему там надо?! Вы когда-нибудь дадите мне стакан чаю выпить? Вы когда-нибудь подумать дадите?!»
Он не знает, не догадывается, что я все слышу. А секретарь мне через секунду объясняет: «Вышел Желваков куда-то. Нет его у себя. И ничего не сказал…»
Я вешаю трубку и думаю: «Бог с ней, с путевкой. Не буду реагировать». И набираю номер другого телефона — бризовского. «Может, Спальчиков скажет что-то приятное». Но выясняется, что разговаривать со мною он не готов и потому твердит только одно:
— Ты лежи… главное — вылежаться. И ни на что не обращай внимания… Отключись!
А я спрашиваю:
— Может, вы мои бумаги вообще потеряли? Это сколько же месяцев, а? За это время в Австралии «орбитальный двигатель» изобрели…
— Ты постой, постой, не горячись, — успокаивает меня Спальчиков, — но если у тебя есть второй экземпляр, то подошли на всякий случай…
Я снова вешаю трубку и снова твержу сам себе: «Что волноваться? Ничего не случилось…»
Иду переулком, а навстречу в голубеньком «Москвиче» мастер Панин едет. Останавливает машину, выбегает на тротуар, радостно трясет меня за плечи:
— Иванов! Молодец! Оклемался, значит? Когда на работу выйдешь?
— Поскорее надо? — спрашиваю.
— Лучше поскорее. Меня теребят: не тяни, мол, дай ответ на письмо.
— На какое письмо? Кто писал его?
— А не знаю, кто писал… Не подписано…
— И лично меня касается?
— Да нет, тебя-то краем-боком. Но ладно, пока забудь об этом. Забудь. Главное — береги себя.
И он садится в свой голубенький «москвичок» и уезжает, окутав меня облачком бензинового дыма.
«Буду беречь себя, — рассуждаю я. — Буду выше всего этого. Подумаешь…»
А дома за стенкой из папье-маше форменный музыкальный разбой творится. Визжат, рыдают, тарелки бьют.
Я кричу соседу:
— Нельзя ли потише?
А он в ответ:
— Теперь что же — всегда потише? Ты же оклемался? А если нервы не в порядке, то, брат, пей валериановый корень!
Магнитофон он все же выключил, но через несколько минут я слышу во дворе под окном страшный треск. Это сосед свою мотоциклетку насилует. Мотоциклетка отфыркивается, не хочет заводиться, но потом покоряется настойчивому хозяину и начинает давать одиночные выстрелы. Настойки валерианового корня у меня нет. Нет также бананов. Впрочем я не верю в их целебную чудодейственную силу. Что же мне делать? И я становлюсь на голову. Стою и думаю: «Не бу-бу-бу-у-ду о-о-о-бращать вни-и-ма-ния… Мне на-а-а-а-п-левать… Бу-бу-у-у-ду вы-ыше!»
1973
ФЕЛЬЕТОНЫ
МОЯ КОЛЛЕКЦИЯ
1. Бумажный чай, или средство от храпа
Долгое время у меня не было хобби.
В наши дни это плохо. В наши дни на каждом шагу — филателисты, филуменисты, кофрокартисты, филокартисты, бонисты и ключисты.
Люди охотятся за чемоданными наклейками закордонных отелей, лесными корягами среднерусской полосы, гуцульскими трубками, вяземскими пряниками, сломанными клюшками королей хоккея и тащат в дом «черные доски» из дальних сельских приходов.
А я ничего не собирал и очень тушевался, когда слышал вопрос: «Ваше хобби?» Так было до тех пор, пока я не прочитал, что в Италии живет человек, который коллекционирует плохие и ненужные книги. Тем и широко известен.
Один несамокритичный поэт, узнав из прессы, что коллекционер приобрел три тома его сочинений, прыгнул с моста в речку.
Поэта выловили, после чего он капитально переработал свой четвертый том.
Я тоже стал собирать необычную, занятную литературу.
Другие приходят в книжный магазин и спрашивают:
— Нет ли у вас чего хорошенького?
А я задаю вопрос:
— Ну, что у вас плохонького?
Начал с научно-популярной книжки «Производство хлебного кваса». Первая фраза ее звучала так: «Основной составной частью кваса является вода». После этого я уже никогда не замечал продавцам: «А квас-то у вас разбавлен». Говорил: «Многовато основной составной части».
Лиха беда — начало. Недавно я стал обладателем новинки с картинками: «Коктейли, пунши, вина и другие напитки в домашних условиях». Автор ее популярно разъясняет читателю свое кредо: «Процесс приготовления смешанных напитков весьма интересен. Он отвлекает от повседневных дел, забот, мыслей…» А далее, как говорится, сделай сам! По рецептам. Пунш, грог, флип, коблер, боуль, «тип-топ», «Али-Баба», «Нектар», «Отшельник», «Три товарища», «Тройка» и… «Кровь дракона» Про один из гремучих, напитков говорится, что «герои американских кинобоевиков обычно пьют его за несколько минут до начала стрельбы».
А потом мне стало известно, что вышла еще одна любопытная книжка — «В мире интересного и занимательного». И вот она у меня в руках. Выглядит новорожденная отлично: в твердом глянцевом переплете с эффектным цветным рисунком.
В предисловии к ней сказано: «Собранный из различных литературных источников, интересный в познавательном отношении материал служит не только источником всевозможных сведений из науки…»
И это правильно: источники делаются из источников. Составитель книги, вооружившись ножницами, нарезал заметки с последних столбцов газет и журналов, повсеместно снял фамилии авторов, и вышло действительно нечто занимательное.
Здесь и полезные советы («гущей спитого чая можно почистить ковер», «жирные пятна на мебельной ткани можно снять стиральным порошком «Новость»), и приметы («если дым из трубы поднимается прямо кверху, скоро будет хорошая погода»). Я прочитал также известные мне ранее по периодике информации о лошади-лилипуте, о прожорливом страусе и о том, как орел-беркут столкнулся в воздухе с пассажирским самолетом.
Я узнал, что «территория Московского стадиона имени В. И. Ленина в Лужниках больше княжества Монако», что из запаса фосфора, имеющеюся в человеческом организме, можно было бы изготовить 6000 спичек; что у крестьянина Якова Кириллова, проживавшего в доэлектрическом восемнадцатом веке в селе Введенском Шуйского уезда, первая жена была беременна 21 раз и родила 57 детей, а вторая была беременна 7 раз и родила 15 детей. Если все это перевести в спички!
А вы не в курсе, «как исправить дурную лошадь»? «Если лошадь бьет, кусает, вскидывает ногами и порывается нести… оттянуть у коня-буяна кожу на задней ноге и перевязать ее крепкой, но мягкой веревочкой… Конь тотчас же уймется».
Между прочим: «Старинное народное средство от храпа — бильярдный шар, зашитый на спине ночной рубахи. Шар заставляет «храпуна» спать только на боку». Про то, на какие мелкие бытовые надобности использовали в старину мячи для тенниса, пинг-понга и бейсбола, к сожалению, ничего не сказано.
А потом судьба послала мне целую пачку календарей-справочников и календарей памятных дат, изданных в Перми, Свердловске, Барнауле, Новосибирске, Челябинске.
В этих календарях — прежде всего, конечно, знаменательные и юбилейные дни: «17 августа. 35 лет назад вступил в строй большой Камский водопровод в Перми», «7 ноября — 40 лет со дня пуска трамвая в Перми» (см. «Трамвай в Перми») — ни о каких других событиях, относящихся к этому числу, не упоминается, «27 мая — 40 лет со дня открытия Троицкого ипподрома», «35 лет назад началось производство сибирской камфары в Новосибирске», «40 лет назад открыт Свердловский зоопарк».
В 1970 году в Перми было много праздников. Исполнилось пятилетие городского пляжа, тридцатипятилетие автоматической телефонной станции, пятнадцатилетие спартакиады дворовых команд по футболу, десятилетие троллейбуса, пятилетие универмага и десятилетие лыжного трамплина в Кизеле.
А 13 января миновал ровно один год с того волнительного мгновения, как газета «Вечерняя Пермь» сообщила, что один пермский краевед, член Союза журналистов СССР, стал лектором-«миллионером». На лекции, с которой он выступил, присутствовал миллионный слушатель. Неизвестного слушателя, видимо, качали.
И это сказано не в разделе «Рога и копыта», а в «Летописи наших дней».
Разглядываешь календари, и перед глазами возникают красочные картины народных торжеств и празднеств: ликующие люди без шапок идут по улицам с музыкой, отмечая очередную годовщину трамвая, зоопарка, водопровода, пляжа, трамплина, телефонной станции, и несут на руках миллионного слушателя. Он, разумеется, стесняется. Говорит: «Что же я такого особенного сделал, товарищи? На моем месте так поступил бы каждый…» Но тут его… роняют.
Кроме знаменательных дат и длинных списков литературы к ним в календарях содержатся также советы, как применять стиральный порошок «Новость», как чистить ковры спитым чаем, и сенсационные информации о столкновении орла с пассажирским самолетом. Если бы орлы столько раз таранили самолеты, сколько об этом пишут, — авиации уже не существовало бы. Опять-таки источники из источников.
…Встретив знакомого литератора, я спросил его:
— Ты чем-то расстроен?
— Да с чего веселому быть? Книгу из плана выставили. И не только одну мою. Бумаги, говорят, нет.
И тут мне вспомнился совет, как унять не в меру резвого скакуна: «…оттянуть у коня-буяна кожу на задней ноге и перевязать ее крепкой, но мягкой веревочкой…» А как унять добрых и не слишком разборчивых издателей, которые не по-хозяйски расходуют бумагу? Мягкой веревочкой? Или зашивать им в рубашки бильярдные шары, дабы не предлагали читателю спитой чай под видом книжной продукции?
2. Рога и копыта
После того, как я объявил, что коллекционирую плохие и ненужные книги, друзья и знакомые при встрече стали интересоваться:
— Как твое хобби? Как идут дела?
— Хорошо, — говорю, — даже, можно сказать, бойко.
И это правда. Моя коллекция растет так быстро, что домашние уже возроптали:
— Или проси новую квартиру, или выбрасывай свою ерунду во двор!
А я не могу расстаться с ерундой. Дорога она мне. Работали же люди: писали, редактировали, набирали, корректировали. Тиражировали и матрицировали. Подписывали в печать. И даже в свет.
В темном подвале
Лежит мокрый теленок,
Все время ворочается,
А встать не может.
Есть у меня доминка,
По краям шерстинка,
Придет беда —
Потечет вода.
Это загадки из «Календаря для женщин».
Разгадка первой загадки — язык, второй — глаз. Будучи напечатанными на одной страничке, они не могут не произвести впечатления.
На обороте того же листка — частушка о любви:
Ходи, милый, ходи, мой,
Ходи летом и зимой.
Составители календаря, видимо, были убеждены, что именно такого рода поэзы и нужны для эстетического воспитания женщин.
Кстати о календарях. Еще недавно у меня их было всего несколько штук. Теперь коллекция существенно расширилась. Почти все эти численники напечатаны на бумаге лучших сортов — офсетной, мелованной и полиграфически выполнены столь безупречно и высокотехнично, что руками разведешь.
Но первое место по внешнему виду я отдал бы «Календарю судостроителя». Это пышное издание в стиле «купеческий ампир», или «знай наших!». Оно занимает треть стола и снабжено множеством огромных рисунков и гравюр. Ботики, галеры, фрегаты… И бригантина, поднимающая паруса. Романтика моря и соленый ветер! И цветное тиснение на каждой странице! Печатных листов семь, тираж, правда, намного меньше, чем у других календарей, — 1700 экземпляров. Предназначен, видимо, для начальства. Для капитанов судостроительной промышленности. Чтобы им дальше видеть вперед. Хотя бы на 365 дней.
Ведомство, не издавшее свой месяцеслов, нынче уважением приличных людей не пользуется. Вероятно, поэтому не ударило лицом в грязь и «Союзглаввторсырье при Госснабе СССР», выпустившее тиражом в 25 тысяч экземпляров и размером в восемьдесят страниц «Памятку-календарь заготовителя вторичного сырья».
Красным помечены «Дни массовых сборов утиля» У работников этой системы — свои красные дни.
На листках календаря крупно напечатаны лозунги, мысли и афоризмы. Весенний месяц март открывается изречением: «В нашей стране заготовка вторичного сырья в широких масштабах началась только после Великой Октябрьской социалистической революции».
Мой обзор был бы не полон, если бы я не поведал о крупном успехе Главкоопживсырья Центросоюза, выпустившего стотысячным тиражом иллюстрированный календарь. Наречен он многосложно: «Подворным забойщикам скота и лицам, ответственным за сохранение качества и своевременную продажу кожевенного сырья государству».
Издание изобилует иллюстрациями: на желтом фоне черный конский хвост и нечто кровяно-красное, похожее на бифштекс; в аккуратных красных рамочках — желтые хомуты, супони, щетки, сосиски и черные рога.
Здесь так же, как и в предыдущем календаре, много темпераментного, призывного текста: «Шкуры сельскохозяйственных животных являются ценным сырьем…», «Организуйте забой скота на скотоубойных пунктах!», «Организуйте строительство скотоубойных пунктов и боенских площадок!», «Кишки, получаемые от забоя… ценное сырье», «Организуйте закупку кишечного сырья!», «Конский волос — ценное сырье», «Организуйте сбор и закупку рогокопытного сырья на боенских предприятиях!»
Рога и копыта, к вашему сведению, принимаются на вес. В красной рамочке нарисованы весы. Пусть все конторы по заготовке рогов и копыт имеют представление об этом приборе.
Обидно даже, что жили мы до сих пор без этого календаря!
Попусту и бесцельно тратили дорогое время.
В календаре подворных забойщиков скота есть все. Нет только песни. А ведь она существует и использована однажды Ильфом и Петровым:
Лейся, песня, взвейся, голос.
Рвите ценный конский волос.
3. Тайна атласного буклета
Теперь так повелось, всякая мало-мальски серьезно рассматривающая себя фирма или контора несколько раз в год заказывает в типографии «поздравиловки». Причем поярче, побогаче: не бедные, слава богу, швейцара в подъезде держим. «Ундера» — как говаривала замоскворецкая купчиха.
Напечатанные поздравительные бланки раздаются по отделам. Сотрудники ставят на них автографы и с помощью экспедиции рассылают поздравления «уважаемым товарищам», «дорогим коллегам» и лицам, «которые кое-что решают». Но их не так уж много.
Социологические исследования показали, что поздравления из фирм и контор идут главным образом не по служебным, официальным адресам, а по частным. Хорошо поздравить за госсчет тетю, дядю, бывшую соседку, а также «милую Лялечку, которую горячо обожаю».
Такая любовь.
Но читатели ради экономии бумаги и финансовых средств предлагают ликвидировать фирменную поздравительную индустрию. С тем чтобы все желающие послать теплые слова дорогим, любимым и близким приобретали на свои личные деньги изящные открытки издательства «Планета».
Не лишено интереса суждение автора одного из писем:
«Листая газеты давних времен, можно встретить объявления: «Статский советник А. З. Доброхотов поздравляет родных и знакомых со светлым Христовым Воскресением, сообщает, что от пасхальных визитов он отказывается и жертвует столько-то рублей на благотворительные цели».
Это означало: ни я к вам не приду, ни вы ко мне не приходите, а деньги, которые мы должны были вместе пропить, отдаю домам призрения.
В наши дни благотворительность не нужна, но, право, было бы неплохо, если бы вдруг появилось такое, например, объявление: «Дирекция, общественность и сотрудники НИИГУГУ при Главпостромке, посылая праздничные приветы ученым советам, членам ВАКа, коллегам, смежникам и субподрядчикам, сообщают, что бумагу, предназначавшуюся для поздравительных бланков, они отдают на детские книжки, а деньги, которые некуда девать, — в госбюджет…» Ой-ей-ей, сколько бы набежало бумаги и денег!
Но чиновники любят не только приветствовать и поздравлять. Они обуяны неукротимой мономаховой страстью поучать, советовать и давать цу — ценные указания. Причем все, что приходит в их усталые головы, они фиксируют на бумаге, а затем издают в виде брошюр.
Так появилась, например, «Памятка дворнику». Дворники должны слушать ее, держа метлы по-ефрейторски. «Не забывайте после работы хорошенько помыться!» — призывает она и требует: «Установить для себя обязательство: не реже раза в декаду посещать баню!», «Включайтесь в дело борьбы за улучшение санитарного состояния вашего домовладения!» Между тем давно известно: за чистоту не надо бороться — надо подметать, что, впрочем, в последнее время дворники делают не так уж часто. Видимо, времени не хватает: заняты борьбой.
Эмиль Кроткий сказал однажды: «Короли и дворники равно должны заботиться о блеске своего двора». И тем полностью исчерпал тему.
А Московский государственный институт культуры выпустил книгу «Студентам о самостоятельной работе и культуре поведения. Методические указания». «Возьмите ручку или карандаш. Сядьте прямо. Откройте книгу. Сделайте все движения, необходимые для начала работ… Аккуратно выполняйте умственную работу в установленные часы».
Но человек не только трудится. Для того чтобы выполнять работу, он должен кушать. А что? И как? Об этом позаботилась Северо-Кавказская железная дорога, издав в г. Ростове-на-Дону брошюру «Методические указания по организации рационального питания локомотивных бригад».
В указаниях говорится, что: «Перед обедом следует употреблять холодные закуски…», «Хорошо утоляет жажду прохладная вода», «Пища должна быть свежей, качественной, должна отвечать химическому составу… и реализовываться в установленные сроки», «После возвращения из рейса в домашние условия в зависимости от времени суток и набора продуктов… принимается пища», «Продукты питания зависят от времени года, климатических условий, материальных возможностей семьи и национальных особенностей».
Но при всех условиях «в обеденном зале, на видном месте, для наглядности, должны быть вывешены физиологические нормы питания и… семидневное меню с указаниями химического состава».
Нормы и меню занимают 41 страницу из 52-х. 10 тысяч цифр! «Эти нормы, — говорится в брошюре, — должны знать работники локомотивных бригад и их члены семьи». А не знаешь — зубри, ибо приказ есть приказ. На титуле значится: «Утверждаю…»
Нетрудно представить: приезжает в железнодорожный поселок начальник, ходит по домам и проверяет знания жен машинистов и других членов семей:
— А скажи, мне, хозяйка, сколько соленых огурцов должно быть в салате из соленых огурцов?
— Восемьдесят девять целых и ноль десятых грамма.
— Молодец. И сколько же в этой дозе огурцов будет белков и углеводов?
— Белков — ноль шестьдесят два, углеводов — ноль триста пятьдесят шесть…
— А не скажешь ли, что к огурцам добавляется?
— Лук репчатый. Восемнадцать целых, ноль десятых грамма. Белков — ноль-ноль пять, углеводов — один и восемьдесят девять!
— Химический состав знаешь! — говорит начальник. — Хвалю за службу. Спасибо!
— И вам спасибо, учитель, — трогательно произносит хозяйка. — Что я, простая женщина, знала бы о соленых огурцах, если бы не ваша брошюра!
Литература, созданная в состоянии административного восторга и наставительского зуда, обширна. Несть числа книгам, из коих торчит перст указующий. В тиши департаментских кабинетов в установленное для умственной работы время творят свои сочинения мудрые советчики, строгие моралисты, мастера дидактики, корректоры жизни, магистры глубокой философии на мелкой воде. И лики их светлы.
За один год в стране вышло около 140 тысяч названий, памяток, инструкций, положений, календарей, а также всевозможных правил.
Среди этих изданий — многочисленные программы семинаров, симпозиумов, коллоквиумов и различных ассамблей. Так, в Вильнюсе имело место быть отраслевое совещание рационализаторов и изобретателей местной промышленности. По обмену опытом технического творчества.
Не знаю, как в техническом творчестве, но в бюрократическом на этом совещании преуспели. Пригласительный билет издали в виде дорогого атласного буклета. В буклет вложены листочки формата сторублевых купюр. Да и бумага, кстати, такая, что на ней деньги печатать можно.
А напечатано вот что:
Фамилия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Имя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отчество . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Должность и место работы . . . . . . . . . . . . . . . .
Прошу предоставить мне слово для выступления
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(подпись)
Обязательно использую этот бланк при подходящем случае.
4. Положа руку на муар…
Несправедливо полагать, что сатирики только смеются. Что им чужды высокие чувства, кои навещают впечатлительных поэтов и раздумчивых мастеров акварельной прозы.
Порою так хочется оставить колкие фельетоны и написать нечто благородное, как старинный романс. Изящное, как танец на льду. Интимное, как вздох. Чистое, как абхазский дворик. Светлое, как лампочка.
Но боже мой, едва начинаешь настраиваться на лирический лад и помаленьку парить над землей, как в голову совершенно не к месту приходит снижающий, будничный вопрос: так ли уж обязательно некоторым горсоветам издавать летучим дождем брошюр «Справки о работе исполкома за шесть месяцев…».
Или: имелась ли у завода автотракторного электрооборудования настоятельная необходимость выпускать книжкой большого формата, к тому же в ледериновом переплете, свой «План социально-экономического развития»?
План невелик, и к нему для большего веса приложены «пояснительная записка», постановления партийно-хозяйственного актива завода, а также «справка», состоящая из… перечня проведенных на предприятии заседаний.
Перечень дан столбиком. Последовательность хронологическая. Как в учебнике истории, где мы читаем: «1223 г. — битва на Калке; 1237-й — нашествие Батыя на Русь; 5 апреля 1242 г. — Ледовое побоище…»
Заседания имели, видимо, значение историческое.
Вот так ломаешь голову над недоуменными вопросами, и лирическое настроение, естественно, испаряется.
Но сатирику не дают покоя не только вопросы, от которых он никак не может отбиться. Его преследуют навязчивые фразы.
Я уже который день хожу и бубню про себя:
«Днепр — третья по величине река в Европе, после Волги и Дуная… Днепр — третья по величине река…»
Это потому, что я начитался проспектов днепровских гидроэлектростанций.
Есть проспект Днепровской ГЭС имени В. И. Ленина. Есть проспекты Киевской ГЭС и Днепродзержинской ГЭС. А также Кременчугской.
И все они начинаются с фразы!
«Днепр — третья по величине река в Европе, после Волги и Дуная».
И во всех отмечено, что «сток Днепра отличается большой неравномерностью».
Словом, хорошие проспекты. Изготовлены в Ленинграде на Печатном дворе. С фотографиями. И с подробными чертежами и планами электростанций. Так что если кто что не знает, то может узнать. Секретов нет. А тираж в несколько тысяч экземпляров вполне удовлетворит запросы интересующихся.
Читателю уже известно, что фирмы, конторы и департаменты издают великое множество календарей, инструкций, положений, наставлений, памяток. Но есть еще одна разновидность ведомственной, или, как ее еще называют, заказной, литературы, которую в прессе вниманием пока обошли. Это литература, издаваемая фирмами и конторами о самих себе. Проспекты и альбомы. Потолще и потоньше. Побогаче и победнее.
В проспектах, что победнее, фотографии более невзрачные, унылые. Полиграфическая база подводит. И фотоаппараты у заказчиков плохие. Те же заказчики, что посостоятельнее, снимают камерами «Никон» и «Хасельблат». И, едва вынув из гипосульфита контрольки, бегут с ними на Печатный двор или в Первую образцовую:
— Так что хотим иметь свою изданную фотолетопись… Мы купцы первой гильдии. За оплатой дело не станет…
Если же говорить о содержании летописей, то набор фотографий в них один и тот же: «Фасад Дворца культуры» (с другой стороны никогда не снимают), «Уголок столовой» (с пальмой в кадке), «Новый жилой дом» (с неблагоустроенной территорией), «Послеобеденный сон в яслях», «Общий вид машинного зала» (или вязального цеха), «С работы», «На работу». Как чудо техники показана АТС. Мы, мол, с телефоном. Не флажками машем, как матросы-сигнальщики.
А для текста формула уже известна: «Днепр — третья по величине река…»
Альбомы и проспекты изданы о Череповецком металлургическом заводе и об Ижевском, о Гюмушской ГЭС на реке Раздан и о Токтогульской на реке Нарын, о Конаковской ГЭС и о Смоленской трикотажной фабрике, где и запечатлен общий невзрачный вид вязального цеха. Существует также фешенебельный альбом в синтетическом переплете — «Карачаровский механический завод». Среди 177 черно-белых и цветных фотографий я увидел такие мне близкие и знакомые: «На работу», «Общий вид», «В яслях», «Новый жилой дом» (с неблагоустроенной территорией) и конечно же «Уголок столовой».
Заплатите 3 руб. 90 коп., и вы будете иметь на долгую память альбом «Бердянский завод дорожных машин».
Если же денег тратить не хотите, то есть возможность — бесплатно! — стать владельцем альбома «25 лет Велюковскому арматурному заводу».
Свой собственный юбилей пропустить не хочет никто. По мере его приближения люди начинают с нетерпением и затаенными смутными ожиданиями поглядывать на календарь. «Скорее бы уж стукнуло!» И первая мысль: «Издать бы что-нибудь! А то жизнь пройдет, как Азорские острова, и не попадешь в историю». А в нее так хочется попасть!
Но вернусь к альбомам. Всего прекраснее из них, по-моему, тот, на котором начертано: «Памятный адрес» (г. Светлый — о себе). Это толстенный, увесистый фолиант, который надо бы застегивать на медные застежки. Как евангелие.
Глядя на эту книгу, хочется положить на нее руку и поклясться в любви, в верности. Или в том, что будешь говорить только правду.
Внешние обложки альбома ледериновые, внутри красный муар, который идет обычно на орденские ленточки. Изготовлен альбом фотохудстудией «Объектив». И запрошено за него 18 руб. 40 коп.
Кто их выложит? Знать, у не считающих деньги людей мог он родиться!
А впрочем, возможно, любителей привлекут фотографии: «В заводской столовой», «Дом культуры», «Кипит за бортом пена».
Но не только клятвы хочется приносить, положив руку на муар. Возникает желание подсчитать, во что обходится любовь к снимкам, сделанным аппаратом «Хасельблат». А также полюбопытствовать, почем сегодня на рынке муар.
1970