Так бы и ходить Зайцеву под эгидой «опытного и осмотрительного» Уклейкина, если бы последний не обнаружил вдруг случайно своей полной несостоятельности, загремев на экзаменах.
С Уклейкиным получился анекдот. Уклейкина понизили. Но ведь не все подобные ему ездят сдавать экзамены…
Окажись среди участников беседы о молодости научный работник, он, возможно, сказал бы:
— А вот у нас в институте…
И поведал бы о такой ситуации. В исследовательском институте работает группа молодых специалистов. Раз в неделю на полчаса к ним в лабораторию заглядывает руководитель. Походит, посмотрит, уедет. Ему некогда: как человек заслуженный, с именем, он руководит еще в десяти местах.
Работа в общем выполняется молодыми самостоятельно. Но вот она успешно завершена, все сверено, вычерчено, перепечатано. Довольный руководитель берет в руки папку и пишет наверху свою фамилию.
А потом за его подписью будет статья в журнале, а потом будет прочитан доклад, а потом… Словом, работа, освещенная его авторитетом, получает известность и признание.
Да, бывает и так. Случается. Не часто, иногда, порою, но случается.
Пусть не поймут нас превратно: мы вовсе не хотим ни в какой степени ущемлять опытных пожилых работников. Наше им доброе слово! Но мы против недоверия к молодым. Против искусственного продления молодого возраста до сорока лет.
В будущем, когда люди станут жить до ста пятидесяти лет, сорокалетних, вероятно, будут считать мальчиками. Но сейчас это не мальчики. И нечего гордиться руководителю, что он выдвигает молодежь, если эта молодежь разменяла четвертый десяток.
В восемь лет Моцарт создавал свои первые сонаты и симфонии.
В двадцать лет Миклухо-Маклай проводил исследования на Канарских островах.
Могут возразить: это, мол, люди исключительные. Да, исключительные.
Но если бы Миклухо-Маклай работал в научном институте, где не очень рискуют выдвигать молодежь, мы бы о нем, возможно, ничего не знали.
Глава института высказался бы примерно так:
— Что? Есть предложение послать Миклуху? Не серьезно это, товарищи. Молод еще. Имени у него нет, известности никакой. Пусть рядовым послужит, потаскает планшет начальника экспедиции.
Но если служить только рядовым и постоянно таскать планшет начальника, можно и в сто лет умереть, не сделав ничего значительного.
Впрочем, оставим исторические примеры. Есть примеры новые, рожденные последними днями.
Кто стал Колумбом космоса, первооткрывателем далеких заоблачных пространств? Юрий Гагарин, двадцати семи лет.
Кто вслед за ним отправился в длительное космическое путешествие и за сутки преодолел расстояние в два раза большее, чем от Земли до Луны? Герман Титов, двадцати шести лет.
И после этого странно, конечно, слышать подобные разговоры:
— Мы открыли молодой талант и доверили ему…
— А сколько, этому таланту?
— Ну, человек моего возраста.
— А вам сколько?
— Сорок три вчера было.
Любопытно! Доверили все-таки! Рискнули снять с человека ремешок, на котором водят годовалых детей, и разрешили топ-топ самостоятельно. И человек не упал, пошел. Может быть, на первых порах не очень уверенно, ведь от ремешка отвыкать надо.
В одном районе товарищи долго терзались сомнениями: выставлять кандидатуру В. в секретари райкома комсомола или нот?
Их спросили:
— Почему вы сомневаетесь?
И послышался ответ:
— Да молод еще…
А что, секретарь райкома комсомола должен быть стар?
Вот какие возникают парадоксы!
Молодость боится недоверчивых людей. Не менее неприятны для нее и те, кто заботится о росте молодежи формально, моды ради.
Создали на заводе молодежный участок, помогли ему поначалу, подняли на щит. О нем и газеты пишут, и радио по заявкам молодых производственников вальсы передает, и кинохроника ленты накручивает. Начальника участка и бригадиров в президиумы сажают.
И все для чего? Для того, чтобы пошуметь, кому-то что-то показать, пыль в глаза пустить. Ведь участок в первый месяц план перевыполнял, а потом и детали ему начали подавать с задержкой, и инструментом не обеспечили. Ребята, так увлеченно взявшиеся было за дело, поохладели. Но этого не замечают. Шумиха продолжается. И в кадрах кинохроники вместе с комсомольцами мелькают их старшие товарищи, «друзья молодежи».
Кто после этого скажет, что они отстали от времени, что они недоверчивы и консервативны?
…О чем только не ведут разговор люди, если есть у них свободное время!
Но нам не хотелось бы, чтобы случайно услышанная нами беседа не нашла своего продолжения. Лучше перенести ее в деловые кабинеты, в залы серьезных, авторитетных заседаний.
И пусть в повестке дня этих заседаний значится вопрос «О работе с молодыми кадрами». А дальше, как обычно: «Слушали… Постановили…»
1961
ТИШИНА
С изобретением радио люди получили новый замечательный инструмент общения.
Появилась возможность вести беседу «по воздуху», не считаясь с расстояниями, слушать увлекательные репортажи о футболе и заочно участвовать в игре «Угадай-ка!».
В метро и троллейбусах по радио объявляются названия станций; теперь даже самый рассеянный пассажир не проедет свою остановку.
Радиофицированы перроны железнодорожных вокзалов, и в минуты стоянок поездов диктор предупредительно сообщает:
— Товарищи приезжающие командированные, ресторан направо… Товарищи уезжающие командированные, кипяток налево…
Все это очень трогает. До глубины души. Радио — весьма приятная вещь. Но злоупотреблять приятными вещами врачи не рекомендуют.
Почему мы вспомнили о врачах? Потому, что дальше речь пойдет о нервах и здоровье.
Как сказал один мудрец, «радио сближает дальние страны и ссорит близких соседей».
Разве не верно? Представьте: живут в энной квартире восемь или десять человек, и один из них включает свой приемник всегда только на полную громкость. Аж стены дрожат! Но стенам-то ничего: их дело — пропускать звук к соседям, а последние вынуждены покорно принимать пирамидон или тройчатку.
Встречается и другая разновидность взломщиков барабанных перепонок. Представители этого племени шумовиков устанавливают свои радиолы на подоконниках и бомбардируют улицу «Тротмаршем», «Липси» или «Тип-топом».
Но это разбойники-одиночки. Их как-то можно усмирить и «скрутить». Тем более что в некоторых городах исполкомами изданы инструкции. И там довольно определенно сказано, как усмирять и как «скручивать».
Гораздо труднее бороться с теми, кто шумит не из любви к искусству, а по долгу службы. При этом мы вступаем в конфликт не с ошалелыми индивидами, а с учреждениями, организациями.
…В последнее время стали радиофицироваться городские пляжи и бассейны. Как говорится, тонуть — так под музыку.
Через каждые четверть часа дежурная медсестра включает пластинку, на которой записана инструкция по плаванию:
— Граждане, не заплывайте далеко. Многие молодые жизни безвременно прервались оттого, что люди хлебнули воды. Если тонете, старайтесь удержаться на поверхности…
Спустя пятнадцать минут — опять та же пластинка, и деться от нее некуда. Хоть в воду бросайся.
В этой ситуации выручить может только одно — чувство юмора. К его помощи и прибегают люди.
Как только начинается очередной сеанс радиовнушения, все, зная текст наперед, хором повторяют:
— «Если тонете, старайтесь удержаться на поверхности…»
Получается что-то вроде глупой, но забавной игры.
И все-таки вид у посетителей пляжа несколько раздраженный и одичалый.
А что сказать о жителях соседних кварталов, где гулкое эхо не стихает весь день?
Иногда радио беспричинно преследует людей и в парках культуры и в других местах.
Жаль, что в стороне остались, например, бани. А ведь как бы хорошо было: приходите вы в баню, раздеваетесь — и вот начинают крутить пластинку.
— Граждане моющиеся! Не обливайтесь одним кипятком. От этого может облезть ваша кожа. Разбавляйте кипяток холодной водой. При попадании мыла в глаза старайтесь промыть последние. Причем делать это надо руками…
Репродукторы можно установить не только в самой бане. Один-два хорошо повесить на улице. Пусть слушают и прохожие: видимо, и они когда-нибудь придут мыться.
Автор этих строк был недавно в одном молодом городе. Там ему вручили коллективное письмо от жителей нескольких больших домов:
«Мы не знаем сна и покоя. На площади перед нашими корпусами установили громкоговоритель, и он не затихает с шести утра и до двенадцати ночи. И сила у него какая-то оглашенная: хоть паровоз перекричит. Кто работает в ночную смену, совсем не имеет возможности отдохнуть. И дети в люльках нервничают. Мы не раз обращались к коменданту, а он говорит: «Вы против культработы? Напишите об этом».
Я написал. Но через месяц столкнулся с такой же «культработой» в другом городе. В самом центре его создали что-то вроде цветочно-овощного базара. Торговля шла под музыку. Крутили «Ландыши» и «Сирень-черемуху». Иногда в этот репертуар включалась еще «Белая акация». Устроители базара искали пластинку со словами: «Ох, картошка-объеденье», но не нашли. Про овощи песен не было. Но горожанам хватало и «Ландышей». Пресытившись музыкой, они целой депутацией пришли в горсовет и на вопрос: «Что вам надобно» — ответили: «Тишины».
С шумами, в частности, с теми, которые происходят от злоупотребления радио, надо бороться. Но как это сделать?
Исходя из правила «клин клином вышибают», предлагаю: везде, где только можно, — на перекрестках улиц, площадях, в переулках, во дворах — установить дополнительные репродукторы и через посредство радио разъяснять, что шум для человека вреден. Можно даже выпустить специальную пластинку с беседой на эту тему. А в качестве музыкального приложения к ней продавать запись известной песенки «Тишина».
1961
СВЕРИМ ЧАСЫ!
Голубцов страдал от собственных достоинств.