Был в том «корпусе» молодой американец по имени Джошуа. Мало кто помнит, но этот Джошуа году так в 1993-м даже выступал на Дне города на Театральной площади наравне с ростовским мэром — вот какая важная фигура была. «Я лублу Ростов!» — кричал Джошуа в микрофон… Вот с этим Джошуа и с «Городом N» связана одна забавная история. В 1994 году автор этих строк опубликовал большую статью обо всех этих транспортных конкурсах и стажировках, о доброхотном участии ростовской элиты в западных «цивилизационных» программах и о том, что не пора ли упереться в собственную гордость. Джошуа, прочитав статью, заподозрил в ней происки… английской разведки. Дело в том, что незадолго до этого в «Городе N» был английский журналист, который впоследствии издал в Великобритании книгу о предпринимательстве в России и там была главка о ростовском деловом еженедельнике «Город N». Видимо, сопоставив эти факты, американский волонтер и пришел к выводу об английских ушах в ростовской газете.
Ростов как плацдарм для соперничества американской и английской разведок — это, конечно, должно переполнять нас местечковой гордостью. Но симптоматично то, что местную контрразведку Джошуа в своих подозрениях в расчет вообще не брал. Таков тогда был уровень «сопротивления материала» в России.
В погоне за читабельностью приходится описывать тогдашнюю культурную экспансию Запада в шпионских терминах. Но эта экспансия проявлялась не только в сборе шпионской информации. Да и, по большому счету, дело даже не в экспансии, она не только есть — она должна быть! И даже так: когда ее не будет, тогда совсем уже плохи будут наши дела.
Вопрос не в устремлениях иностранцев (это их дело), а в наших морально-волевых качествах, в нашей способности ощущать свою государственную принадлежность. Есть такое подозрение, что государство состоит именно из ощущения гражданами своей государственной принадлежности. А уж потом — демократические институты управления, вооруженные силы, сбалансированные бюджеты и прочие необходимые атрибуты.
Трудно сказать, когда и как наступил перелом в государственном самосознании россиян. Но можно уверенно утверждать, что это произошло не в политике. Политики были ориентированы либо на догоняющее Запад развитие («чужое»), либо на социалистическую архаику («прошлое»).
Сориентироваться на «свое» и на «будущее» помог спорт. Когда «Сьон» в 1997-м затеял позорную переигровку со «Спартаком» и спартачи разделали их под орех, стадион скандировал не «Спартак! Спартак!», а «Россия! Россия!». Когда изможденная Лазутина в Нагано на последних метрах дистанции подхватила огромное полотнище российского флага и «через не могу» донесла его до золотой медали, все отечественные СМИ отметили культовый пафос этого прецедента. Именно спорт дал молодому государству то, чего не умели дать политики.
Примерно в это же время пошла защитная реакция на засилие западных культурных образцов. Новая российская культура, не умея пока нарастить свое, обратилась к образцам советской поп-культуры, которые в условиях западной экспансии имели не только ностальгическое, но и отчетливое патриотическое звучание «Старые песни о главном», «Белое солнце пустыни» и т. д.
Но постепенно российский патриотизм стал использовать и современные общественно-значимые темы. Поменяли журналисты НТВ свое отношение к чеченским событиям, четко обозначилось негативное общественное мнение по поводу ущемления прав соотечественников в Латвии и т. д.
Как только проявился интерес избирателей к патриотическим темам, тут же к патриотической риторике подключились и политики. А уж они-то, спекулянты политической энергией масс, сумеют раздуть пламя из искорки патриотизма. Можно смело прогнозировать рост патриотических и державных настроений. Неясными пока остаются формы, в которые выльется патриотическая энергия общества.
Утверждение не социологическое, а журналистское, для красного словца, массовое осмысление россиянами своей новой государственной идентичности стало фактом благодаря юной практикантке Белого дома. Брошенные для прикрытия Клинтона на Ближний Восток бомбардировщики ВМС США[22] восстановили весь Незапад против Америки. Потом американский коготок и вовсе увяз — надо было уже вступаться за кого-то на стороне мусульман и вместе со всем НАТО. Попалась Югославия. Подозрительные они какие-то, эти сербы…
Натовские бомбардировщики окончательно разбомбили российский миф-сказку о братской семье демократических стран, ждущей нас с распростертыми объятиями, о Западе как идеальном партнере-лидере и блестящей мечте всего человечества.
При Клинтоне Соединенные Штаты достигли небывалого могущества… и небывалых масштабов достигли антиамериканские настроения в мире и в России. Клинтон, плохой наследник прежних американских гипнотизеров, чего-то недосмотрел, и Россия стряхнула сладкий дурман Запада.
Возможно, Клинтон очень навредил Америке. Но главное — он дал России самый мощный после 1985 года импульс для реального государственного возрождения.
В новой России впервые возник мощнейший консенсус в обществе. Либералы-индивидуалисты спрашивают: ну и зачем нужен этот консенсус, чтобы снова стадом? Есть, конечно, и риск возврата к стаду. Но консенсус нужен для того, чтобы кончилась наконец гражданская война, чтобы разные части одного народа не враждовали друг с другом, позволяя себя под шумок грабить. Простой пример: фанаты ЦСКА и «Спартака», которые без драки не расстаются, вместе пошли митинговать к посольству США. Eggs not bombs. Их маленькая гражданская война кончилась. У них появилась объединяющая их идея, которая ими самими совершенно искренне была признана как более объемлющая по отношению к их фанатской вражде.
Благодаря натовским бомбежкам в России нашлась наконец консолидирующая национальная идея, возвысившаяся над политическими лозунгами гражданской войны. Пока что это идея конфронтации с зарвавшимся Западом. Но в перспективе это идея стать Незападом, доказать, что Незапад может сочетать свою культурную своеобычность с нормальным уровнем жизни и влиянием на международной арене.[23] Нам не нужна война, нам нужен Гагарин! Да ведь это архетипическая русская идея, легко выплывшая из глубин нашего советского сознания! Только теперь это то, чего мы хотим, а не то, что нам внушает партия.
Наверное, такая страна, как Россия, не может определить свою идентичность, ограничиваясь исключительно внутренним содержанием. Слишком огромная территория, слишком много этносов и субкультур. Да это и не только для России характерно. Для тех же американцев одним из базовых оснований идентичности является особая роль США в мире. Недаром же они при угрозе импичмента полагались на бомбардировки Ирака именно как на внутренний, консолидирующий нацию вокруг президента фактор. Поэтому и консолидация таких разных россиян на такой большой территории в их отношении к государству возможна только через их коллективное отношение к чему-то еще более крупному, чем Россия, к остальному миру, традиционно олицетворенному Западом.
И это вовсе не означает агрессивных претензий России на мировое лидерство — нет. Всего лишь особая роль. Тем более сам Запад, где-то чего-то так и не поняв в загадочной русской душе, подталкивает теперь Россию к самостоятельному обретению своей новой идентичности.
Так или иначе, Россия будет интегрирована в европейскую и мировую культурные системы. Но интеграция возможна при осознании собственного достоинства. В противном случае речь идет об ассимиляции. И если Запад навязывает свои культурные образцы, подслащивая их кредитами, то глупо отгораживаться китайской стеной. Надо брать предлагаемую помощь, брать культурные образцы (тем более что они действительно передовые). Но при этом надо помнить, во-первых, о ловушке кредитной зависимости, а во-вторых, о самодостаточности и достоинстве русской культуры.
Вопрос о будущем России сегодня сводится к формам реализации патриотической энергии россиян. Возможен фашистский путь — подавление «чужих». Возможен большевистский путь — насильственная мобилизация «своих» на конфронтацию с Западом. Но есть надежда, что такие настроения не возобладают. Для этого людям умеренным и просвещенным важно не замалчивать патриотические и державные порывы общественного мнения, а легализовать их в формах осмысленной общественной дискуссии, дабы не отдать эту тему на откуп радикалам. Патриотическая энергия россиян все равно будет искать выход. В предвыборной ситуации это может стать предпосылкой как прогресса, так и мракобесия. Будущее всегда требует усилий.
Однако же политическая оппозиция Западу, задающая тон для обретения новой российской идентичности, не должна стать основным содержанием новой российской цивилизации. Те же Штаты не только увлекаются внешней политикой, но и обеспечили своему народу огромный профицит бюджета.
Россиянам достаточно осознавать свою «отличность» и консолидирующую самоценность — это оставит возможность для взаимовыгодного сотрудничества с остальным миром. Направлять свою энергию надо не на критику Запада, а на возвышение собственного достоинства. Принизить Запад все равно не удастся — он велик и могуч. А вот возвысить себя — вполне по силам.
Апрель 1999 года.
Журналистика
О языковом космополитизме и речевом низкопоклонничествеНормы речи и гражданственности. 1997 г
После выхода этой статьи в июне 1997-го коллеги с «Дон-TP» все-таки обиделись и пропесочили меня по «Дню Дона». Мол, умничает, а сам безграмотный. В качестве безграмотности приводилось употребление мною слова «низкопоклонничество»; оказывается, редакторы «Дон-TP» в словарях посмотрели и увидели там, кажется, что есть двойная норма: «низкопоклонство» и «низкопоклонничество», первый вариант более рекомендуем к употреблению… Я не смотрел эту передачу (а жаль: критику в мой адрес, как мне сказали, зачитывала очаровательная Виолетта Тагакова). Мне об этом рассказали читатели, которые звонили в редакцию и предлагали подать на «День Дона» в суд за нападки…