Владимир Федорович не был сначала очень публичным политиком. Но постепенно, вы видите, он меняется. Не хочу делать рекламу, но мне кажется, его хорошо воспринимают люди чисто по личностным характеристикам. Он нормальный руководитель новой формации, который в то же время осмыслил опыт прошлого и пришел к осознанным выводам. Эти выводы нельзя назвать, на мой взгляд, ультрареволюционными — это нормальная человеческая позиция, но тем она и ценна.
Что касается Леонида Андреевича, то, наверное, жизнь его очень обидела, как я понимаю, тем, что в свое время он был отстранен, как он считает, несправедливо. И когда человек поставил себе цель любыми способами вернуться во власть, то это накладывает свой отпечаток и на его психику. Я думаю, что такой человек в руководстве области был бы просто опасен.
Он неординарная, сильная личность. Но я привык судить по делам. А дела таковы. Вот, говорят, как область жила раньше, и до чего вы ее довели! Я поднимаю статистику: не так уж она и жила. По многим отраслям был спад с 1985 года. В конечном итоге библиотеку, например, пришлось достраивать сейчас — а я туда еще студентом на стройку ходил, музкомедию приходится достраивать сейчас, водопровод в Новочеркасске пришлось пускать сейчас. И еще десятки примеров, когда в наше труднейшее время пришлось доделывать то, что в благословенные времена десятилетиями не решалось.
N: — Президент наверняка будет принимать меры по привязыванию к своей политике местных руководителей. Есть ли у местного руководства какой-то запас прочности, чтобы не поддаваться этому давлению?
В.Е.: — Владимир Федорович, хоть и говорят, что он мягкий политик, всегда умел строить независимую политику. Да, в Совете Федерации он часто выступает в поддержку правительства и президента — это нормально. Но выступает, и достаточно резко, против тех решений, с которыми не соглашается. Я не думаю, что Владимир Федорович будет слепо повторять позицию центральных органов власти, если она будет коренным образом противопоставлена интересам региона. Это видно и на недавнем примере с шахтерами, где позиция губернатора была достаточно резкой.
N: — Владимир Викторович, как вы лично оцениваете свои собственные перспективы в случае того или иного исхода выборов?
В.Е.: — Поживем — увидим. Единственное хочу сказать: я человек определенной команды. Я для себя этот путь определил: пока будет во мне потребность — буду работать.
Я не вырос в системе власти. Так что трагедии при возвращении в мир обычных людей не будет. Дочке моей от этого только будет польза — больше ею буду заниматься. А то на этой работе можно забыть, что такое художественная литература, другие радости жизни… Так что трагедии в случае ухода не будет.
Другое дело — не хочется, чтобы ситуация в стране раскручивалась в обратную сторону. Поэтому сейчас я должен делать все, чтобы этого возврата не было.
N: — Ваши союзники считают вас одним из главных реформаторов, соответственно, и оппоненты считают главным врагом. Скажите честно, вы не предусматриваете вариант преследований?
В.Е.: — Как вам сказать? Чисто теоретически я не могу его исключить. Хотя, наверное, жизнь все-таки меняется: те, кто находится в оппозиции нынешнему курсу, не могут сказать, что нынешние власти в чем-то где-то их давили, душили… Я не думаю, что так уж просто вернуться к ситуации 30-х годов. Не верю в это. Ну, а жизнь покажет. Мы знаем, на что идем, мы же не дети в конце концов. Я убежден, что люди рано или поздно разберутся, где хорошо, а где плохо.
Февраль 1996 года.
Л. Иванченко с Доном не простилсяИнтервью с Л. А. Иванченко. 1996 г
Это интервью с Леонидом Иванченко сделано в ту пору после думских выборов 1995 года и перед президентскими выборами 1996 года, когда коммунисты всерьез готовились взять власть в стране. За ответами видно: это интервью, кроме прочего, еще и предвыборное обращение самого Леонида Андреевича к ростовским элитам. Ведь через семь месяцев предстояли выборы губернатора Ростовской области.
Леонид Иванченко.
Председатель думского комитета по делам федерации и региональной политике Леонид Иванченко совмещает депутатскую работу с работой в предвыборной команде Г. Зюганова, но не забывает и о Ростовской области.
N: — Леонид Андреевич, в свое время в Ростове у вас был имидж борца за интересы региона. Теперь, при работе на вашем нынешнем посту, эти интересы учитываются?
Л.И.: — К сегодняшним проблемам комитета я шел в общей сложности 25 лет управленческой деятельности. Работая в <Октябрьском> районе Ростова, мне приходилось сражаться с уровнями городскими и областными в плане угнетенности района по отношению к высшим структурам. Работая в городе, я считал, что обижен город областными ведомствами, хотя уже воспринимал и противодействие районов. Работая в области, я два с лишним года посвятил тому, чтобы найти объективное равновесие. Но, видно, оказался не понят, и это послужило основной причиной расправы в 1991 году. Теперь вот судьба меня привела к законодательной деятельности, чтобы попытаться удовлетворить все уровни управления. Абсолютно никаких иллюзий в комитете мы не питаем — противоречия настолько усугублены, они десятилетиями формировались и каждый день переходят в новую фазу развития. <…>
N: — Ростовская область всегда была регионом-донором для бюджета страны. Существует мнение, что, будучи в руководстве области, вы стояли на том, чтобы больше произведенного продукта оставалось в Ростовской области. Теперь у вас вроде бы позиции с другой стороны проблемы.
Л.И.: — Меня поражают результаты той политики, которая сейчас имеет место. Когда-то таких доноров было 27 в России. Сегодня, по разным данным, от 13 до 17. То есть загоняют донора в ситуацию нуждающегося — вот итог той политики, которая проводилась. Я предлагал еще тогда решать все на межрегиональном уровне. Чтобы в Ростовской области сами нашли вариант отношений с Иркутской, Красноярской, другими областями. Но! Это невыгодно тем федеральным органам, которые сегодня правят этим балом. Должна ехать просить с протянутой рукой Ростовская область и везти взятки, ехать в Москву должна и Иркутская область, чтобы просить из Ростова, опять везти взятки. А нахребетник, сидящий наверху, — он регулирует: дали достаточно взяток — будет решать.
Поэтому при этой несовершенной системе взаимоотношений региональных и федеральных органов создается ситуация: у тех, кто сидел на дотациях, нет никакого стимула развиваться для того, чтобы стать донором. <…>
Это очень значимое направление, по которому практически нет наработок. Вы видите, в графе «Принятые законы» ничего нет.[6]
N: — Часть региональной номенклатуры с надеждой, другая часть с опаской ждут выборов, ждут передела. Есть у тех, кто ждет с опаской, основания для страха?
Л.И.: — Во-первых, я не завидую тем, кто придет к власти, если это будут трезвомыслящие силы, а не те, кто сейчас правит. Не завидую коммунистам, и себе прежде всего, если какой-то участок здесь будет отведен. Потому что придется начинать с уровня выжженной земли. Сейчас как-то мало говорят о тех действиях, которые будут предприниматься под президентские посулы. Как-то вскользь говорят об эмиссии, но есть такая информация, что каждый месяц примерно по 5 трлн рублей необеспеченных денег будет из-под станка выходить.
Что будет для тех коммунистов, которые придут к власти после всей этой политики? Это будет страшнейший базис, с которого придется начинать.
Второй момент. Чего боятся руководители регионов? Из 13 регионов в двух победили не те, на кого рассчитывали, но в других победили те же.[7] Если вы нормально, стабильно себя чувствуете, в области удалось, как пишут, сохранить стабильное положение — идите на выборы. Нет, боятся. Потом что придется рассчитываться за то, что было потеряно или уничтожено в этих регионах. От Ростовской области осталась одна треть. И когда говорят, что отрицательные тенденции были еще 1985-м… Да, они были, но было и производство. Возьмем уровень 1990 года, когда началось все это шествие. По всем показателям промышленного производства, структуры промышленного потенциала, сельхозпроизводства… Поставка собственных продуктов питания — это независимость, в том числе экономическая. Надо сопоставлять цифры и не обманывать людей. И сказать: в Ростовской области производилось 35 млн пар обуви. Да, она шла в Среднюю Азию, в другие регионы. Но сколько обуви выпускается сейчас и какова доля отечественной обуви на ростовских рынках? Что дает оборонка? Я был на выставке в Брянске, там привезли несколько кастрюль и сковородок с Белокалитвинского металлургического. Их за полчаса расхватали, больше нечего было выставлять. Стоит менеджер с Волгодонского химкомбината, у него пять образцов стирального порошка. Мы с ним обстоятельно поговорили. Он говорит: «Стыдно стоять здесь, Леонид Андреевич». А ведь Волгодонский химкомбинат производил 50 тысяч тонн моющих средств. Сегодня это уничтоженное производство. Консервная промышленность: звонят с Азовского комбината, с Семикаракорского — все уничтожено, все стоит. Я не в плане критики говорю, а о той реальной оценке, которой боятся эти лидеры, не желающие идти на выборы. Я думаю, люди все-таки трезвеют и обязаны спросить за это.
Первый секретарь Ростовского обкома КПРФ, член ЦК КПРФ Леонид Иванченко.
N: — Смена власти обычно влечет смену команды по всей управленческой цепочке. Обеспечена ли Компартия кадровым потенциалом, чтобы избежать в случае победы новых разрывов в хозяйственных и управленческих связях?
Л.И.: — Разрывов больше чем достаточно. Меня, с одной стороны, радуют результаты, которые получила партия на последних выборах, но, с другой стороны, есть чрезвычайная озабоченность. Партия переживает второй, очень сложный этап своего перестроечного развития. Раньше это была партия, не располагающая большинством в парламенте, поэтому было легко критиковать и чувствовать себя в оппозиции. А сегодня партия, которая получила большинство голосов, должна думать об одном. А если 16 июня одержит победу Зюганов и Компартия? Тогда уже 17-го должны прийти люди, которые будут засучив рукава все разгребать. Конечно, за пять лет максимально уничтожен