Для начала Хромов вытащил из кармана документы немца. Бросил их на импровизированный стол – те же ящики, но два, один на другом.
– Лейтенант Клаус Хольман, двадцать семь лет. Родились в Кенигсберге. Ни в какой партии не состоите. По образованию инженер. Я нигде не ошибся?
Фриц лишь плечами пожал. Вид совершенно безразличный, отсутствующий. Говори, мол, что хочешь, мне-то что с того? Однако же сам факт, что он не теряет присутствия духа, о многом говорит. Такого можно ненавидеть, но стоит уважать. И Хромов, помнивший, во что превратилась Германия в его времени, подозревал: не в последнюю очередь это потому, что таких вот Клаусов выбили подчистую.
– Итак, лейтенант, не будем тянуть кота за гендерные признаки… Ильвес, специально для тебя: за яйца. Я предлагаю вам и вашему подчиненному жизнь в обмен на помощь. Альтернатива – вы пойдете на дно с грузом на ногах. Говорят, в этих местах водится много раков. К тому моменту, когда они выйдут из спячки и начнут питаться, тело разбухнет достаточно, чтобы им понравилось.
Молчит. Гордый… А в глазах-то что-то мелькнуло, и вряд ли это игра воображения. Не хочет раков кормить. Что ж, сейчас главное не сбавлять напор, но и не передавить.
– Выбор за вами, конечно. Только рекомендую подумать о своей семье. Рано или поздно эта война закончится. Неважно как. Я знаю, что мы победим, вы можете не верить. Это сейчас неважно. Главное не в этом. Ваша семья будет считать вас героем. Если выживет. И, может статься, это будет хуже, чем если бы они умерли. Потому что, как только наши страны ослабят друг друга, придут американцы. Не англичане, островные крысы слабы. Придут американцы. На готовенькое, чтобы ограбить и нас, и вас. Они же в солдаты набирают всякий сброд. Представьте, Клаус, ваша жена или сестра под негром, который пользует ее, как победитель. А вы ей не поможете, потому что погибли в этой дикой земле. А главное, вы ничего не решите и никого не спасете. Просто мы потратим на решение вопроса чуть больше ресурсов. Ну что, сотрудничаете? Или будете умирать с мыслью о ниггерах?
Пленный аккуратно поставил кружку. Настолько аккуратно, что казалось, это было движение робота. А потом он прыгнул. Настолько быстро, что никто даже не успел отреагировать. Никто, кроме Хромова, готового к такому повороту. Из-за скорости едва заметный со стороны поворот всем телом. Пропустить кулак мимо лица. Открытой ладонью толкнуть немца в лицо, одновременно распрямляя тело подобно освободившейся пружине. Лейтенанта перевернуло в воздухе, и он с грохотом обрушился на палубу, затылком приложившись о ящики. И замер.
– Не хотелось бы, чтобы он сдох, – Хромов в лучших традициях голливудских фильмов дотронулся до его шеи двумя пальцами. Нащупал слабо дергающуюся жилку, удовлетворенно кивнул. – На редкость твердолобый попался. Свяжите – и в канатный ящик. Охрану выставить не забудьте.
– Старшой, ну ты…
– Нормально, парни, не переживайте. Ночку полежит, очухается, подумает. И придет к выводу, что лучше с нами сотрудничать.
– Но…
– Сутки направо, сутки налево – какая разница? Да и сами отдохнем.
– А если не захочет?
– А вот на этот случай, когда уложите нашего героя баиньки, притащите ко мне второго. Он героем не выглядит, дадим разок в морду – и поплывет. Это хорошо, что удалось его взять – не стоит класть все яйца в одну корзину.
Минировали мост быстро и аккуратно. Вначале сняли часовых, потом нейтрализовали зенитчиков, и Хромов еще раз убедился, что резать спящих у них получается лучше всего. Батарея здесь, к слову, была такая же, как и в прошлый раз – то ли нечто вроде стандартного решения, то ли просто так сложилось. Потом в бешеном темпе подвесили бомбы. Под две опоры, чтобы уж наверняка не восстановили. А то через одну, глядишь, и придумают, как перебросить рельсы, немцы – технически грамотный народ, и недооценивать их не стоило.
– Готово, – Хольман подошел к Сергею. Двое разведчиков шли следом, контролируя немца, но тот не дергался. Держался по-прежнему надменно, однако Хромову было все равно. – Можете взрывать.
– Это хорошо. Сейчас рванем. Наверное. Томас, приведи Беккера.
Как и предполагал Хромов, ефрейтор Беккер героем не был и становиться им не собирался. Ему пообещали жизнь, и он ухватился за этот шанс, как утопающий за соломинку. Не потребовалось ни морду бить, ни пальцы резать – сорокавосьмилетний мужичок, обремененный семьей, имеющий троих детей и престарелую мать, хотел, конечно, заработать себе надел на завоеванных территориях. Но еще больше он мечтал вернуться в родную Баварию, к пиву и сосискам с капустой. Поэтому договориться с ним труда не составило. Главное было не давать им общаться с Хольманом, но уж на сутки распихать немцев в разные помещения труда не составило.
Беккера привели через минуту. Хромов усмехнулся, щелкнул пальцами, привлекая его внимание, и ткнул пальцем в опоры моста, освещенные прожектором катера.
– А скажи-ка мне, дружок, разрушит ли их взрывом?
– Нет, – Беккер даже не задумывался. – Взрывная волна пойдет большей частью вниз, под воду. Если даже опоры будут повреждены, то незначительно и могут быть восстановлены в приемлемые сроки.
– Вот как-то так, – Хромов повернулся к лейтенанту. – Выходит, обманули вы меня.
На сей раз немцу не дали сделать бросок. Охраняющие его бойцы, наученные горьким опытом, среагировали практически в момент начала движения и приложили Хольмана прикладом по загривку. Через какие-то несколько секунд полуоглушенный немец был намертво скручен. Хромов поморщился, сказал в пространство, обращаясь ко всем сразу и ни к кому из товарищей конкретно:
– Нет, я все понимаю, конечно. Он устраивает взрыв, который ни к чему не приводит. Мост сохранен, больше взрывать его нечем, второй попытки нам не дадут. То, что он этого не переживет, тоже ясно. И вроде не упертый нацист… Можно сказать, герой. Ладно, киньте его снова в канатный ящик, потом разберемся. Беккер, вы можете разместить заряды правильно?
– Так точно!
– Ну тогда что вы стоите? Работать, работать! Бегом!
Как оказалось, не так уж много потребовалось сил и времени для организации правильного расположения зарядов. Основная работа уже была сделана. Полчаса – и катер отходит, шипят бикфордовы шнуры… Два мощных взрыва словно топором разрубили ночную тишину, взлетели столбы подсвеченного изнутри дыма, и прокатившаяся по реке волна от рухнувших конструкций ощутимо качнула катер.
Прожектора вновь выхватили из темноты место диверсии. Результат выглядел довольно впечатляюще. Широкие стальные фермы лежали в воде, бурлящей и закручивающейся вокруг искореженного железа в маленькие, неприятные даже издали водовороты. Одна из конструкций просто раскололась пополам, вторая под углом воткнулась в дно и торчала теперь нелепой в своей сюрреалистичности авангардной скульптурой. Но главное было не в этом.
Сапер не обманул и постарался на славу. Ближайшая опора перестала существовать – мощная конструкция из отличного, дореволюционного кирпича превратилась в груду обломков, едва торчащих из воды. Может, ее и удастся восстановить, но времени и сил на это уйдет ой как много. Вторая пострадала меньше – то ли взрывная волна пошла не совсем так, как планировалось, то ли кладка оказалась получше. Но разрушения в любом случае были велики. Еще один путь блокирован, еще одна ниточка перерезана. А ведь в условиях, когда необходимо активно маневрировать силами, даже такая малость вполне может стать критичной. Сил у немцев по факту не столь уж и много, успехи достигаются в том числе и за счет грамотной и быстрой переброски войск. Вот пускай теперь их специалисты по логистике и мучаются. Ничего, им за это деньги платят.
– Ну что же, товарищи, – Хромов вздохнул. Откровенно говоря, за результат он очень волновался и сейчас как-то разом устал. – Всех поздравляю с успешным завершением операции. Томас, давай к штурвалу, возвращаемся к месту старта.
– Куда? – уточнил педантичный эстонец.
– А вот где взяли катер, туда его и пригоним. Ты знаешь, есть у меня мысль, что удастся все же его сохранить.
Откровенно говоря, сам Хромов в это не слишком верил, идея относилась к разряду, скорее, гипотетических. Тем не менее оспаривать его решение никто не пытался, да и к своим, то есть группе Мартынова, этот ход их заметно приближал. В остальном же что вверх по течению, что вниз… Кроме скорости и расхода топлива – никакой принципиальной разницы, и катер, медленно разгоняясь, двинулся в обратный путь.
Убедившись, что все идет без эксцессов и подчиненные, как только сошла веселая злость боя, угомонились, расползаясь по теплым закуткам в недрах катера, Хромов приказал Ильвесу сдать вахту тому бойцу, которого он считает наиболее способным к управлению речным танком. Но прежде чем отправить заместителя спать, они подошли к Беккеру. Ефрейтор сидел на пустом ящике, печально опустив плечи, и, хотя его никто сейчас не охранял (а непорядок, ой непорядок, и Селиверстову надо будет сделать профилактический втык), даже не пытался сбежать. Понимал, видать, что взрыв моста свои же и не простят. При виде Хромова он попытался вскочить, но Сергей хлопнул его по плечу, разом прервав это верноподданническое движение.
– Сидите. Что, переживаете? Нервничаете? Боитесь?
– Так точно, герр офицер.
– Не орите, я и так прекрасно слышу, – Хромов поморщился. Вот откуда у немцев эта привычка – всегда орать, как на плацу? Причем у всех, кто надевает форму, она проявляется мгновенно, будто вместе с одеждой в комплекте идет и соответствующий безусловный рефлекс. Сколько, помнится, сил пришлось затратить, чтобы ремонтников, копающихся в танках, от воплей по поводу и без отучить. А ведь, казалось бы, армейская интеллигенция. – Правильно боитесь, в общем-то, на эту землю вас никто не звал. Да не тряситесь вы. Мы помним зло, но и сотрудничество не забываем, помощь ценим и слово держим. Конкретно вам бояться пока нечего.
– А… Герр офицер, могу я узнать, что вы собираетесь со мной делать?