Тем не менее тон был однозначно угрожающим. И, когда автомат Селиверстова коротко плюнул огнем, разом отправив полицая в страну вечной охоты, Хромов лишь кивнул одобрительно. Ибо – нечего тут. Остальные предатели тут же, не помышляя о сопротивлении, выполнили команду лечь на пол и сложить руки за спиной. Потому как выбор между немедленной смертью и призрачным шансом выжить казался им однозначным. Честно говоря, на самом деле шансов у них не было вообще, пусть даже они выдадут все секреты немецкого генштаба, но разрушать чужие иллюзии было категорически лень. Мартынов прибудет – вот он пускай и разбирается. У начальников голова большая, им думать положено. А простым, военным образованием не обремененным, труженикам войны сейчас хотелось одного – спать. И по возможности без лишних сновидений, все более пугающих своей реалистичностью и, что для сна обычно несвойственно, логичностью сюжетов. Похоже, уставший мозг уже не вполне справлялся с обработкой информации, выдавая яркие, почти наркоманские видения.
К моменту, когда основные силы Мартынова ввалились в деревню, Хромов с бойцами уже обживали лучший дом в деревне. Целую дворянскую усадьбу, к слову, отлично сохранившуюся. И, как рассказали все те же вездесущие мальчишки (Хромов, не долго думая, ткнул им пальцем в сторону трофейных винтовок и сказал «разбирайте», от чего тут же стал кумиром подрастающего поколения), ничего в том не было удивительного.
Как оказалось, усадьбу построили давным-давно, аж еще до наполеоновского нашествия. Впрочем, как раз его дом не пережил – какой-то отряд мародеров сюда вышел, хозяин же, отставной майор, несмотря на преклонные годы, ложиться под захватчиков не собирался. В общем, поднял слуг, да и крестьяне барина не выдали. Подняли французов на вилы, а кого взяли живым, развесили потом на березах – очень уж осерчали на то, что пришельцы заявились с пушкой и, пальнув, угодили бомбой в стену здания. То, естественно, полыхнуло, как свеча. Но, к счастью для владельца, практически весь скарб, а главное, деньги и ценные бумаги успели вынести, так что новую усадьбу после войны отгрохали даже лучше прежней.
Увы, дети не унаследовали хватки предка, ухитрявшегося не только храбро воевать, но и рачительно вести хозяйство. В следующие полвека они мало что добавили, отираясь в основном на столичных паркетах, зато прогульванили многое, из-за чего усадьба пришла в упадок. А потому в семидесятых годах все закончилось почти в точности по Чехову – бывший крепостной, сумевший неплохо приподняться на купеческой стезе, выкупил ее у своего бывшего хозяина.
Правда, не любили его – то ли потому, что и впрямь мироедом был, то ли просто по извечной зависти к тем, кто сумел подняться над толпой. И потомкам его такое отношение жестоко отрыгнулось в семнадцатом, когда не все успели бежать. Кого-то и дубьем забили. А вот усадьбе повезло – нашелся рачительный человек и приспособил ее под клуб, благо деревня успела разрастись, и ранее стоящее в стороне здание теперь было буквально за околицей. Даже часть обстановки спасли, не дали растащить по домам. Теперь же ее обживали разведчики, весьма с неохотой потеснившиеся, когда полковник приказал там же разместить госпиталь и часть танкистов. Словом, полста душ еще добавилось, от чего внушительные размеры усадьбы сразу же начали казаться далеко не запредельными. Впрочем, Хромову было плевать – с трудом добравшись до какого-то древнего на вид диванчика, он просто рухнул на него и мгновенно отключился. Здоровье – оно ведь тоже не железное.
– Старшой! Старшой! Да проснись же ты!
Несмотря на выработавшуюся за последнее время привычку без паузы, едва ли не мгновенно переходить от сна к бодрствованию, на сей раз Хромов разлепил веки с трудом. Поглядел на трофейные, со светящимся циферблатом часы и громко, не стесняясь в выражениях, выругался.
– Вы что там, с ума посходили все? Я час как лег…
– Старшой, быстрее, там сейчас смертоубийство начнется.
Что же, недостатков хватает у любого, и его, Хромова, люди не исключение. Но в то же время ни у одного из разведчиков склонности к беспричинной панике не наблюдалось. Тем более у заместителей Сергея, каждый из которых мог ныне справиться с командованием, чего уж там, кое в чем получше его самого. Поэтому к словам Селиверстова отнестись следовало как минимум со всей серьезностью. А потому, с трудом отогнав сон, Хромов уже через полминуты стоял на крыльце, держа в руках винтовку, и с удивлением, некоторой оторопью и все возрастающим раздражением взирал на разворачивающееся здесь непотребство.
А посмотреть, к слову, было на что. Десятка три высоких, как на подбор, бравых кавалеристов, даже с шашками. И кони тут же, куда ж без них. Красивые животные, и хозяева как на подбор. Аж в лоб дать хочется таким красавцам. Откуда они тут, хотелось бы знать. Явились незваные… Самопровозглашенная элита, привыкшая сверху вниз взирать на всякую там «пяхоту» и прочую «серую скотинку». Тут, похоже, ничего за столетия толком не изменилось, снобизм во всей красе. А напротив них эта самая пехота, ощетинившаяся стволами автоматов, да вдобавок развернувшая башню КВ. Словом, если что-то пойдет не так, лихим конникам, несмотря на весь их гонор, придется кисло. Вот только начинать первым никто не хотел, обе стороны видели, что перед ними не немцы, и, похоже, не могли определиться с линией поведения.
– Так, это что здесь происходит? – рыкнул Хромов, решив, что затягивать молчание чрезмерно не стоит. Он не Станиславский, чтобы уметь до миллиметра выдерживать паузы. Умный и так поймет, что к чему, а на мнение дураков внимание обращать много чести. – Какой идиот расшумелся?
– Да вот эти вот… – начал было один из разведчиков, сейчас с удобством устроившийся в броневике и держащий гостей на прицеле своего пулемета, но один из гостей его перебил:
– А ты, мил-человек, кто будешь?
Хромов на миг обалдел от такой наглости, однако сумел не показать эмоций. Вместо этого медленно перевел взгляд на нахала и негромко сказал:
– Ах да, совсем забыл. Оружие положите и руки поднимите, да повыше, чтоб я видел.
А вот они удивления таким подходом к решению вопроса скрыть не смогли. И это на душу Хромова пролилось самым настоящим бальзамом. Особенно учитывая, что он-то прекрасно видел с крыльца, какие телодвижения происходят за спиной непрошеных визитеров. И когда те, наконец, возмутились, их гонор сразу же был перекрыт одной-единственной фразой:
– Командир же сказал: оружие на землю и руки вверх. Живенько, а то всех положим.
Вот так, шутки кончились, зато лишний повод гордиться своими людьми, бесшумно зашедшими в тыл гостям, появился. Ильвес – а говорил именно он – стоял в картинной позе, направив на них пулемет, и раструб пламегасителя дегтяревской машинки глядел аккурат в лица оппонентов. Более чем внушительное зрелище, к слову. Рембо тихо плачет в уголке и завидует брутальному стволу и новенькому (и где только спер) ватнику. Ему бы в кино сниматься… Остальные делали то же самое, расположившись вполне грамотно, не перекрывая друг другу секторы стрельбы и всем своим видом показывая, что изрешетят любого, не задумываясь. И качать права в такой ситуации выглядело не самым лучшим решением.
Кавалеристы и не пытались, только щерились зло да ругались, когда у них отнимали шашки. Смешно, расстаться с винтовками им было проще, а вот с ножами-переростками… Комплексы у них взыграли, что ли? Однако Хромов был непреклонен, потому как, во-первых, разозлился на раннюю побудку, а во-вторых, не собирался иметь в тылу кучу вооруженных, непонятного происхождения людей. Кто они и что, пусть Мартынов сам разбирается, а вот подстраховаться, оградив себя от возможных проблем в будущем, однозначно следовало. Так что коней отогнали в наскоро сооруженную загородку, а их незадачливых хозяев ласковым словом и легким увещеванием прикладами загнали в подходящий сарай, под охрану.
А что, сами виноваты. Когда Хромов узнал подробности первого контакта, он даже удивился терпению и вежливости своих людей. Могли ведь и на месте положить – народ в группе полковника Мартынова подобрался резкий, причем едва ли не поголовно. А кто такими качествами изначально не обладал, те или срочно их выработали, или давно лежат в могилах, исключений минимум.
Так вот, кавалеристы выехали из леса и почти сразу были остановлены часовым. Боец из тех, что всю дорогу ехал в кузове грузовика и, соответственно, устал меньше, чем те же водители, разведчики и прочий шебутной и сильно занятой народ, соответственно, и был назначен тащить караульную службу. По сокращенной программе, впрочем, часовых выставляли на два часа, дабы все успели малость оклематься с дороги. Но конкретно этому не повезло – кавалеристы оказались по здешним меркам круты и моментально спеленали бойца. Вот только потом лопухнулись – им бы отволочь его в лес да расспросить, а они, решив, видимо, что встретили обычных партизан, двинулись вперед. Мол, они кадровые, что каких-то мужиков с винтовками бояться… Ну и нарвались.
Их, конечно, тоже можно понять – ну меньше всего здесь, в глубоком тылу у немцев, ожидаешь нарваться на хорошо вооруженное, подготовленное, связанное жесточайшей дисциплиной да вдобавок усиленное бронетехникой, подразделение. Понять можно, но совершенно не нужно. А потому Хромов распорядился выставить караул, отправил доклад Мартынову (тот наверняка и сам уже был в курсе, но – положено) и отправился досыпать. Начальство есть – пускай оно и думает, у него голова большая. А вот когда удастся в следующий раз поспать – вопрос открытый и для любого воюющего человека актуальный. Поэтому вот он, знакомый диванчик. И целых два часа сна, из которого Хромова вновь безжалостно вытряхнули.
Мартынов ждал его, можно сказать, совсем рядом, руку протяни. В той же усадьбе, только крыло другое и комната поуютнее. Большая, неплохо меблированная, даже с камином, в котором сейчас, негромко треща, горели мелко наколотые поленья. Сухое тепло пропитывало всю комнату, моментально напоминая Хромову, что поспать он мог бы и больше.