Через пару дней, опять отступая, они встретили под взорванным виадуком автобана заросшего щетиной, смертельно уставшего саперного офицера в запыленном мундире. Разговорились. По рукам пошла гулять фляга с отвратительным по качеству шнапсом. Делая маленькие глотки, когда подходила его очередь, сапер рассказывал, как накануне, не имея средств подорвать дорожную развязку в двадцати километрах западнее, он от отчаяния приказал своим солдатам перевесить таблички с указателями. Ходили слухи, что наступление американской бронетанковой дивизии оказалось задержано таким образом почти на сутки – безнаказанно шпарившие последнее время прямо по автобанам янки просто укатили не в ту сторону. Штиглер улыбнулся краешком рта и посмотрел на сапера. По тому было непонятно, шутит он или говорит серьезно…
Впрочем, они могли сколько угодно иронизировать над противником. Все равно неоспоримым фактом оставались его успехи и превосходство над ними. Уже, пожалуй, во всем.
В самом конце апреля остатки танкового батальона по восстановленному ночью и чудом уцелевшему до утра мосту переправились на восточный берег Эльбы. Получили обрывочные известия, что Берлин сражается в полном окружении. Затем связь и централизованное управление были утрачены окончательно. Некоторое время они колесили просто наугад. Для немцев разворачивался последний акт драмы под названием «Вторая мировая война». Никто уже не знал толком общей обстановки. Перемешались разрозненные остатки боевых частей, тылы и огромные массы беженцев. Штиглеру доложили, что в баках его трех уцелевших «пантер» осталось горючего на пару десятков километров. Такая же ситуация была с топливом на двух грузовиках снабжения. Боекомплект был израсходован на три четверти. Это было все, что называлось танковым батальоном и передвигалось до настоящего времени организованной колонной под его командой. Заправщики отсутствовали. Дальнейших приказов не поступало. Гауптман разместил свою технику на лесной опушке у дороги.
Совершенно удивительной в этой обстановке оказалась их встреча с еще одной потрепанной танковой колонной, расположившейся с другой стороны этого же перелеска. Штиглер увидел знакомую фигуру, двигавшуюся в их сторону раскачивающейся кавалерийской походкой. Окликнул, не веря своим глазам:
– Paul!
– Kurt…
Перед Шитглером стоял его старый сослуживец риттмайстер Боймер. Они проговорили больше часа. По иронии судьбы, Боймер располагал также только тремя уцелевшими «пантерами». Теснимые русскими, они отступили сюда из района южнее Берлина. Ни топлива, ни снарядов у риттмайстера уже не было. Его танки встали. Обсудили общую обстановку. Отвинтив крышку от фляги и сделав большой глоток, Боймер, поморщившись, признался откровенно:
– Es ist das Ende[22].
И передал флягу Штиглеру. Тот подержал флягу в руке, поглядел на нее задумчиво, согласно кивнул и тоже выпил…
Они еще не знали, что оказались в расположении 12-й германской армии генерала Вальтера Венка. Той самой армии, что должна была, согласно отчаянным приказам из доживавшего свои последние дни бункера фюрера, пойти на прорыв и деблокировать окруженную столицу рейха. Не знали, что на данный момент, ко всеобщему удивлению, Венку, повернувшему на восток, удалось дойти до предместий Потсдама и соединиться с частью сил 9-й армии генерала Теодора Буссе. Дальше контрудар на Берлин забуксовал. Теперь немецкие заслоны удерживали натиск русских, а тыловые колонны отступали, уводя снова на запад сотни тысяч немецких беженцев. Не знали они также, что за их спинами Западный фронт практически открыт, а остатки всех германских сил сражаются против русских. Не знали и не могли знать, как по лесным и полевым дорогам всю эту массу людей и техники без разбора безжалостно перемалывали советские штурмовики и «катюши», давили гусеницами танки. Немецкие части в большинстве своем еще продолжали сражаться, вопреки всякой логике. Впрочем, логика у большинства сводилась к одному – не угодить в плен к русским, а прорваться и сдаться западным союзникам. Шансов у этого сопротивления не было. Скоро неминуемо должна была начаться агония…
Однако сейчас в этой обстановке даже шесть потрепанных в боях немецких танков представляли собой довольно значительную силу. Их заметили. На дороге остановилось несколько штабных автомобилей. По полю к Штиглеру и Боймеру бежал адъютант. За несколько метров перешел на шаг и, вопреки введенному Гитлером и в вермахте тоже после покушения 20 июля 1944 года партийному приветствию вытянутой рукой, четко по-армейски взял под козырек. (Вскоре Венк своим приказом по армии вернет старое приветствие):
– Herren Offiziere…[23]
Их пригласили проследовать к легковым машинам. Стоявшего у открытой дверцы Венка Штиглер узнал сразу. Они когда-то служили вместе до войны и в самом ее начале. Не оправившийся до конца от тяжелых травм, полученных в автокатастрофе несколько месяцев назад, до предела вымотанный генерал тем не менее держался спокойно и твердо. Правда, непонятно, узнал ли гауптмана он, но это было в тот момент совершенно неважно.
Венк поинтересовался боевыми возможностями танков Штиглера и Боймера. Получив ответ, несколькими фразами кратко обрисовал им ситуацию. Разговаривали предельно откровенно. Война проиграна. Ни о какой деблокаде Берлина не может быть и речи. Более того, им придется сдаться западным союзникам. Об этом ведутся переговоры на уровне командующих соединениями. Необходимо вывести беженцев. Сейчас идет переправа всеми возможными способами обратно за Эльбу. 12-я армия удерживает небольшой плацдарм на восточном берегу. Но у них нет ни одного танка. Поэтому Венк, сам генерал танковых войск, сейчас лично ставил задачу так кстати оказавшимся в его распоряжении танкистам, чьи машины оказались единственными танками всей 12-й армии. Сзади наседают русские. Нужно выиграть время для спасения как можно большего числа людей. «Пантеры» должны прикрыть отход и продержаться столько, сколько будет возможно.
Они встретились взглядами. Все понимали, что для танкистов это билет в один конец. Штиглер щелкнул каблуками и взял под козырек. В точности повторил его движения и Боймер…
Венк поставил танкистам две конкретные задачи. Первая – восстановить связь с бронемашинами 9-й армии, стоявшими заслоном в восточном направлении. По имеющимся сведениям, там немцы еще располагали некоторым количеством танков и самоходок. Нужно было доставить им горючее и боеприпасы.
Штиглер и Боймер удивленно переглянулись. Не верилось, что возможен хоть какой-то просвет еще и в логистическом коллапсе последних дней. Перехватив их взгляды, Венк пояснил: на Эльбе застряли баржи с топливом и боеприпасами. Речная артерия перерезана союзниками выше и ниже по течению. Но топливо и боеприпасы есть. Их перегрузили в грузовики и заправщики. Автомобильные колонны уже на подходе. Дальше их необходимо сопроводить на восток. И затем совместно со всеми уцелевшими танковыми частями держать оборону между системой озер в районе Вердера. Это задание представлялось наиболее ответственным и опасным.
Вторая задача заключалась в занятии и удержании населенного пункта в северо-восточном направлении на стратегическом пересечении шоссейных дорог.
– Entscheiden sie selbst, wer von euch wird in jeder Richtung handeln, – проговорил генерал и пристально посмотрел на офицеров: – Das kann ich ihnen nicht befehlen[24].
Обменялись крепкими рукопожатиями, после чего Венк направился обратно к своему автомобилю. Штиглер и Боймер провожали его, стоя навытяжку. Затем переглянулись. Боймер вытащил из кармана коробок, достав две спички. Одну из них укоротил.
– Die Lange-Kreuzung…[25]
Штиглер вытащил короткую. Боймер накрыл его руку своей ладонью:
– Will ich gehe dorthin[26].
Штиглер отрицательно покачал головой:
– Danke, Kumpel. Nein, das ist Schicksal[27].
Уточнив на карте с адъютантом детали поставленных задач, танковые командиры вернулись на опушку, к своим экипажам. Штиглер впервые за всю войну перехватил взгляды Руди и Ульриха, в которых читались тревога и надежда одновременно. Вероятно, они рассчитывали на нечто другое, но вместо этого услышали боевой приказ. Впрочем, отданные команды выполнили быстро и четко, как всегда. Лишь едва заметно переглянулись перед этим. Забираясь в танк, Штиглер увидел кем-то нарисованный мелом на борту между тянущихся друг к другу когтистых кошачьих лап белый цветок с круглыми лепестками…
Произвели заправку горючим и боеприпасами. После этого боевая группа Штиглера в составе трех «пантер», усиленная подошедшими бронетранспортерами с пехотой из состава 12-й армии, изготовилась к движению в восточном направлении. Маршрутом на северо-восток направились танки Боймера к назначенной точке на стратегическом перекрестке шоссейных дорог. Их также сопровождали несколько бронетранспортеров с пехотой. К вечеру Боймер занял оборону в отведенном месте на окраине небольшой полуразрушенной деревни, покинутой жителями…
Его группа продержалась следующие два дня и три ночи. Успешно отразили попытку русских выбить их из деревни с ходу в середине второго дня. Выигрывая время, взяли паузу на раздумья и затем отклонили поступившее предложение о сдаче. Именно тогда, слушая немецкого офицера в общевойсковой форме без погон, который пришел вместе с советскими парламентерами убеждать их сдаться, Боймер окончательно решил для себя, что не попадет в плен ни при каких обстоятельствах. Еще раз проверил и переложил из кобуры в карман брюк пистолет…
К всеобщему удивлению, последняя ночь после дневного боя с русскими прошла спокойно. Правда, перед рассветом выяснилось, что исчезла часть пехотного прикрытия. Что ж, подумал про себя риттмайстер, судить кого-то, пожалуй, уже не стоило. Пока еще было темно, в очередной раз сменили огневые позиции. А наутро прямо из молочного т