– Нагулялся уже… поехали, поехали, в метро сейчас не протолкнуться.
Саня не стала ломаться дальше. В конце концов, действительно намного приятнее было бы доехать до дома с комфортом.
Они расположились с Лялькой на заднем сиденье. Дочку тут же разморило, она привалилась к Саниному боку и задремала, одной рукой прижимая к себе Пушистика. Саня же всю дорогу старательно делала вид, что смотрит в окно, а сама боковым зрением то и дело ловила взгляды Вика в зеркале заднего вида. Они почти не разговаривали – Саня только сообщила ему свой адрес.
В голове у неё был полный винегрет. Она не понимала, как всё это толковать и на что надеяться. И надеяться ли в принципе? Он ведь сам предложил отвезти их домой, она не напрашивалась… Слишком много для обычной вежливости. Или он таким образом пытается загладить свою вину и хоть немного заглушить голос совести?
Лялька разоспалась не на шутку. Они уже въехали во двор, остановились, а она продолжала сладко посапывать. Поколебавшись, Саня решила не будить её, а донести до квартиры на руках. А то устроит сейчас концерт…
– Я тебе помогу, – Вик незаметно очутился рядом и, стараясь не потревожить спящую девочку, аккуратно подхватил её на руки и вытащил из салона.
– Показывай, куда идти, – коротко бросил он, прижимая Ляльку к себе.
– А… второй подъезд, – растерянно отозвалась Саня и, засуетившись, бросилась вперёд, чтобы подержать дверь.
В лифте тоже ехали молча, старательно избегая смотреть друг на друга. Атмосфера смущения и неловкости ощущалась в маленькой кабинке буквально физически. Саня с ужасом пыталась вспомнить, не оставили ли они с Лялькой бардак перед уходом и не раскиданы ли по квартире какие-нибудь лифчики или труселя.
Дрожащими пальцами вставив ключ в замочную скважину, она открыла дверь и кивком пригласила Вика войти. Быстро разулась, осторожно забрала у него Ляльку и понесла её в спальню. Там, уложив всё ещё крепко спящую девочку на кровать поверх покрывала, она расстегнула и стащила с неё шубку, тёплые штаны и шапочку. По-хорошему, конечно, надо было полностью переодеть Ляльку – она вполне могла уйти в сон на всю ночь, но в конце концов Саня решила её не дёргать. Она позже с этим разберётся…
Вик всё ещё стоял в прихожей. Он не снял пальто, даже не разулся.
– Зайдёшь? – робко предложила ему Саня. – Чаем напою…
– Нет, я поеду, – отказался он. – Тебе нужно отдохнуть, ты тоже устала.
– Спасибо, что подвёз, – выдавила она из себя, пытаясь скрыть разочарование.
– Да не за что…
Помявшись, но так ничего больше и не сказав, Вик взялся за ручку двери и, кивнув Сане на прощание, вышел.
Закрыв за ним дверь, она заорала. Шёпотом, чтобы не разбудить Ляльку, но с такой страстью и таким отчаянием, на которые только была способна.
– Придурок! Идиот! – от души чихвостила она Вика. – “Давай я вас отвезу, давай я тебе помогу…” Да иди ты, такой добренький, со своей помощью знаешь, куда? И без тебя обойдёмся, благодетель ты наш…
По щекам струились горячие злые слёзы, и Саня с ожесточением вытирала их ладонями. Не хватало ещё плакать из-за него! Много чести! Разве нормальные мужики ведут себя так, как ведёт он? Ничего с ним не понятно, всё мутно… а душу опять разбередил, гад, сволочь, урод, чтоб ему икалось весь вечер и всю ночь!
Она уткнулась лицом в висевшие на вешалке шубы, куртки и пуховики, чтобы заглушить звук, и ещё несколько минут тихонечко повыла. Ей и впрямь немного полегчало после того, как она выпустила пар.
И в тот самый момент, когда она в последний раз судорожно всхлипнула, раздался короткий деликатный звонок. Саня распахнула дверь, даже не задаваясь вопросом, кто это может быть, и увидела Вика. В руках он держал маленького плюшевого зайца.
– Вы забыли в машине, – пояснил он, словно оправдываясь.
– Ах, да! – спохватилась Саня, протягивая руку и забирая у него игрушку. – Это Пушистик.
– Пушистик? – озадаченно переспросил Вик, с сомнением глядя на зайца, имеющего весьма облезлый вид.
Саня развела руками:
– Он уже немолод… Спасибо тебе огромное, Лялька без него жить не может, она бы очень расстроилась, если бы он потерялся, – и нечаянно шмыгнула носом.
Вик пристальнее всмотрелся в её лицо.
– Ты что, плакала?
– Нет, – тут же солгала она.
А он вдруг шагнул вперёд, обхватил её лицо ладонями, наклонился и поцеловал.
Саня чуть не задохнулась и судорожно вцепилась в рукава его пальто, чтобы не упасть. Пушистик полетел на пол.
Вик целовал её нежно, почти робко, и как-то… обречённо? И всё равно Саня чувствовала, что это самое лучшее, что случалось с ней за последние несколько лет.
Наконец Вик отстранился. Саня смотрела на него вопросительно – снизу вверх.
– И что это было? – нашла в себе силы пошутить она. – Типа прощальный поцелуй и “не поминай лихом”?
Он покачал головой и улыбнулся уголками губ.
– Иногда поцелуй – это просто поцелуй.
– Ясно.
– Ты злишься на меня? – спросил он внезапно.
Саня сразу поняла, что он имеет в виду.
– Не злюсь, – ответила она осторожно. – Не скрою, мне было очень обидно, но я… уважаю твоё решение.
– Прости… – тихо сказал он, и, с трудом оторвав от неё взгляд, развернулся и ушёл.
На этот раз окончательно.
***
А на следующее утро ей позвонила Майка.
– Санчес, даже не представляешь, что я про твоего Вика узнала! – сообщила она взволнованно. – Ты сейчас упадёшь!
Саня, которая была занята приготовлением завтрака, напряглась в ожидании чего-то страшного и автоматически нащупала рукой табуретку, чтобы опуститься на неё.
– Он женат? – спросила она внезапно осипшим голосом.
– Нет… то есть да… то есть не совсем. В общем, был женат, а сейчас в разводе!
Ну, эта новость не тянула на “ты сейчас упадёшь”, поэтому Саня не торопилась выдыхать и расслабляться. Колени всё ещё противно тряслись.
– Они в Суриковском институте вместе учились – Зураб, Вик и… эта его Лена. Только она на другом факультете, живопись, а парни-то – художники-реставраторы. Ну, у них с Виком как-то быстро всё закрутилось, такой яркий и бурный роман… За ней многие ухлёстывали, даже мой Зураб пытался, – Майка и сама не заметила, как проговорилась и нечаянно назвала его “мой”. – А она выбрала Вика… Несколько лет встречались, поженились ещё студентами…
Саня сделала глубокий вдох и перебила подругу:
– Май, это всё, конечно, интересно, но к чему мне эти подробности, если они в разводе? Или Вик всё ещё любит эту самую Лену?
– Нет, там другое, – замялась Майка.
– У них что, дети есть? – спросила Саня с подозрением.
– Нет… ну, то есть да… в смысле, тоже не совсем, – снова завела знакомую пластинку подруга, а затем всё-таки решилась и выпалила:
– Короче, был у них сын. Вскоре после окончания института родился, Лена диплом уже с животом защищала…
“Был”. Это короткое слово прогрохотало в голове, точно ядерный взрыв.
– Он умер десять лет назад, – пояснила Майка. – Славкой звали…
Оглушённая этой новостью, Саня ничего не ответила.
– Но это ещё не всё, – вздохнув, продолжала подруга. – Видишь ли, мальчик родился намного раньше срока. Еле спасли. Точнее… спасти-то спасли, да вот только проблемы со здоровьем остались.
Саня зажмурилась, будто это помогло бы ей избавиться от ощущения жуткого дежавю. Она снова испытала, почувствовала, увидела это как наяву: реанимация, отделение выхаживания недоношенных детей, остановка дыхания, подключение ИВЛ, переливание крови…
– В общем, ребёнок в итоге совсем больной получился. Там куча диагнозов, начиная от ДЦП с эпилепсией и заканчивая умственной отсталостью… Плюс ещё с сердцем какие-то проблемы, в общем целый букет.
Саня по-прежнему молчала, не подавая ответных реплик в трубку. Она всё ещё пыталась переварить эту информацию. “Вик, Вик… и ты тоже? Ты знаешь, что это такое – быть родителем особенного ребёнка? Выходит, мы с тобой в одной лодке…”
– Короче, они с Леной несколько лет упорно пытались Славку вытащить. По врачам таскали, за границу возили, всё верили, что можно сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить ему существование. Мальчишка несколько операций перенёс. А только всё равно как был беспомощным, так и остался. Не то что ходить – даже сидеть нормально не мог.
Закипевшее молоко поднялось и перелилось через край кастрюльки, в которой Саня собиралась варить кашу. Раскалённая конфорка зашипела. Опомнившись, Саня кинулась к плите и на автомате выключила газ, а затем ещё несколько мгновений заторможенно наблюдала, как молоко продолжает стекать с боков кастрюли и капать на плиту.
– Почему он умер? – наконец откликнулась Саня и сама не узнала свой голос.
– Во время очередной операции сердце не выдержало. Ему тогда всего три года было… – тихо отозвалась Майка.
Саня машинально накрыла молочную лужицу на плите влажной тряпкой.
– Извини, Май… – выдавила она с трудом. – Я сейчас не могу разговаривать. У меня… молоко убежало.
Следующие несколько дней прошли в каком-то тумане.
Майка неоднократно пыталась прорваться к ней звонками и встревоженными сообщениями: “Как ты? Всё в порядке? Это из-за Вика, да?”, так что Саня в конце концов ответила ей честно: “Пока что я не готова это обсуждать”.
Она словно дала себе установку: “Подумаю об этом… как-нибудь в другой раз”. Если же Саня начинала думать прямо сейчас, становилось слишком больно. Но всё равно не получалось не думать: о маленьком сыне Вика, который навсегда остался трёхлетним, о самом Вике, о его жене Лене… Она-то как пережила весь этот ужас? А как пережил это Вик? Развелись ли они потому, что не справились с обрушившейся на них бедой – или же у развода была иная причина?
С одной стороны, ей стало немного легче от осознания, что дело вовсе не в ней. И даже не в Ляльке! Саня ничем его не разочаровала и не обидела, и против Ляльки в целом Вик ничего не имел. Он просто боялся снова пережить эту боль, которую уже испытал с собственным сыном. Какой нормальный человек добровольно захочет во второй раз пройти все круги ада, держа за руку