легче?! Если бы Славка был обычным здоровым пацаном, у того кретина даже язык бы не повернулся. Но раз он… не такой… значит, каждый мудозвон считает себя вправе решать, когда нам легче, а когда – тяжелее, – Вик машинально сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
Саня ощущала его боль буквально физически. Господи, как же это было страшно… Как бы тяжело ей ни приходилось с Лялькой, как бы ни роптала она на судьбу, как бы ни завидовала родителям здоровых детей, но… даже в самые чёрные и безысходные дни она не просила у бога избавления и ни разу не пожалела о том, что недоношенную Ляльку спасли врачи, буквально вырвав её из лап смерти.
– С женой у нас после этого всё пошло наперекосяк, – помолчав, продолжил рассказывать Вик. – У неё возникла идея фикс: нам срочно нужно родить ещё одного ребёнка. Словно… заменить им умершего, понимаешь? А меня от одной только мысли коробило. Ленка плакала, говорила, что я сухарь бесчувственный, не понимаю, как ей плохо… Я понимал. Честное слово, понимал. Но ничем не мог ей помочь, мне было не менее хреново. Вообще я в тот период вёл себя как натуральная сволочь. Во всяком случае, со стороны это именно так и выглядело. Пил по-чёрному, неделями из запоя не выходил… Всё как в тумане, мог проснуться утром в чужой квартире у каких-то новых знакомых и не помнить, как я там оказался. Короче, днище. Как не окочурился и не замёрз где-нибудь под забором – сам удивляюсь. В конце концов Ленка устала это терпеть и подала на развод. А у меня даже сил возражать не было, хотя раньше казалось – ни дня не смогу без неё, тут же сдохну. Оказалось, что человек – на редкость живучая тварь…
– Вы не общаетесь с ней сейчас? – осторожно спросила Саня.
Вик медленно покачал головой.
– Нет. Зачем? У неё своя жизнь. Она почти сразу после развода замуж выскочила и начала рожать одного за другим… Слышал, что уже четверых родила за десять лет. Полагаю, это не предел. Она словно себя запрограммировала на то, чтобы подарить этому миру как можно больше здорового потомства.
– А ты? Как ты справился один?
Вик пожал плечами.
– Да как-то выкарабкался. Просто в один прекрасный момент надоело. В зеркало мерзко было на свою опухшую рожу смотреть. Как бы банально это ни звучало, но понял, что надо жить. Ушёл в работу с головой. Как ни удивительно, даже друзья остались… не собутыльники, а именно друзья. Реальные. Они меня тоже потихоньку вытаскивали из всего этого дерьма. Ну и родственники, конечно. Родители, сестра, племянники… В общем, наладилось постепенно.
– А с личным как? – решилась задать Саня давно мучающий её вопрос. – После развода у тебя были с кем-нибудь серьёзные отношения?
– Не было.
– Что, целых десять лет не было? – не поверила она.
– Серьёзно – нет. Были какие-то мимолётные связи… кратковременные отношения… Честно говоря, ни имён, ни лиц сейчас даже не вспомню. Тебя это шокирует? – он искоса взглянул на Саню.
Она дипломатично промолчала.
– Не думай, я не любитель прыгать из койки в койку, – неловко пояснил Вик. – Это не специально получалось. Просто начинал с кем-то встречаться и вскоре понимал, что не хочу продолжения. Вообще. Может, времени прошло недостаточно после развода, а может, просто девушки были… не “мои”.
Саня неопределённо пожала плечами, стараясь не показывать, как сильно её задели его слова. Она уже заочно ненавидела каждую из тех женщин, в чьи койки он “прыгал”. И это было тем более странно и глупо, ведь к его бывшей жене – которую он, несомненно, очень любил когда-то – она не испытывала абсолютно никакой ревности.
– А с тобой всё сразу по-другому пошло, – продолжил Вик. – Я это с самой первой нашей встречи понял…
– Что именно понял?
– Что не получится вот такого легкомысленного экспресс-романа, с тобой это просто не сработает.
– А ты хотел бы? – кольнула его Саня.
– Говорю же, нет, – он покачал головой. – Ты вообще была другая… во всём. И впечатлила меня с первого взгляда.
– Ага, конечно! – недоверчиво протянула Саня.
– Не стану врать для красного словца, что сразу же влюбился, но… ты однозначно меня очень заинтересовала. Ну, знаешь… когда всё такое моё-премоё – и типаж, и голос, и даже мимика.
– Мой любимый цвет, мой любимый размер, – иронично подсказала она.7
– В том числе и вот из-за этого, – усмехнулся Вик. – Люблю, когда нахожусь с человеком на одной волне и мы понимаем друг друга с полуслова. Иной раз ляпнешь где-нибудь в компании: “День взятия Бастилии впустую прошёл!”, а на тебя смотрят как на дебила и глаза таращат – при чём здесь Бастилия?8
– Вот тут я тебя очень хорошо понимаю, – улыбнулась Саня. – Сама забываю иногда, что люди вовсе не обязаны знать и помнить всё это старьё. Хочешь удачно и к месту пошутить, а выглядишь в итоге полной дурой. Мы с Майкой, к примеру, постоянно Петрова и Васечкина цитируем и песни оттуда поём, но из наших бывших одноклассников никто, кроме нас, этот фильм не смотрел…9
– “Приключения Петрова и Васечкина” обожаю с детства, – расцвёл Вик. – Всегда было очень жаль Петрова, сколько ему пришлось выстрадать из-за своего непутёвого дружка!
– Ну нет, ты чего?! Васечкин круче! – тут же возмущённо заспорила Саня. – Он такой обаятельный, такой романтик! Ну, ветер в голове… Зато как танцует! Как поёт!
– А я был влюблён в Машу Старцеву, – признался Вик. – Даже жениться на ней собирался, когда вырасту, пока не узнал, что актриса на пятнадцать лет меня старше.
– Так значит, – Саня ненавязчиво вернула его к изначальной теме разговора, – я заинтересовала тебя своей любовью к советскому кинематографу?
– И да, и нет, – загадочно ответил он. – Внимание к себе ты привлекла ещё раньше – у входа в вагон, когда спорила с проводницей. Знаешь, у моей бабушки была коллекция старинных фарфоровых статуэток, в детстве я мог зависать перед ними часами – разглядывал детали, сравнивал… буквально дышать на них боялся: они даже с виду были такими хрупкими и тонкими… Вот когда я тебя увидел – сразу же в голове всплыло воспоминание о тех фарфоровых фигурках. Ты и правда похожа на статуэтку. Хрупкая, нежная, изящная… и очень красивая. Честное слово, я просто обалдел, когда тебя увидел. А тут ещё выяснилось, что мы едем в одном купе… Да я от восторга чуть не рехнулся, – хмыкнул Вик. – Всё боялся какую-нибудь чушь ляпнуть, так хотелось произвести на тебя впечатление. А ты… ты себя немного странно вела тогда.
Саня мысленно усмехнулась: надо же, как он её пощадил этим своим “немного странно”. Да она была в полном неадеквате и творила какую-то дичь, даже вспоминать сейчас стыдно!
– Ты то закрывалась от меня – забивалась в свою раковину как улитка, то снова начинала нормально общаться. Я ломал голову, что происходит. То ли я тебе категорически не нравлюсь, то ли, наоборот, нравлюсь… я ни хрена не понимал тогда. Даже телефон напоследок попросить было страшно. И в то же время так не хотелось тебя отпускать, ты не представляешь! А уж когда ты мне сама позвонила в тот же вечер… блин, да я чуть с ума не сошёл от счастья, клянусь. Убеждал себя как дурак, что реставрация лепнины на потолке – это всего лишь предлог, на самом деле ты просто захотела меня увидеть.
– Это и был предлог, – опустив голову и покраснев, всё-таки призналась Саня. – Майкина идея. Она видела, что я продолжаю о тебе думать, вспоминать… вот и сообразила, чем завлечь тебя в гости. Так что скажи спасибо Майке и её лепнине, – пошутила она.
– А лепнина и правда волшебная, – засмеялся Вик невольно. – Вон, Зураб голову от неё потерял…
– От лепнины?
– От твоей подруги, – пояснил он, и Саня тоже расхохоталась.
– …То, что у тебя есть дочь и ты была замужем, я воспринял относительно спокойно. Главное – что сейчас ты свободна, а детей я в принципе люблю и обычно всегда нахожу с ними общий язык. Я и подумать тогда не мог, что… – Вик замялся, подыскивая подходящие слова. – В общем, когда ты сказала, что твоя Лялька – девочка не простая, а особенная… из меня как будто одним ударом весь воздух вышибло. Я просто окаменел тогда. Если честно, даже не помню толком, что говорил тебе, да и говорил ли в принципе? Кажется, просто мычал что-то невразумительное. Меня эта новость… ну просто оглушила. И дело тут было вовсе не в твоей дочери, а… в моём сыне. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Саня и крепко стиснула его руку. – Я очень-очень хорошо тебя понимаю, Вик!
– Я даже не врубился толком, что именно ты мне потом говорила. Что-то насчёт того, что даёшь мне время до выходных… что не обидишься и всё поймёшь… А я сам-то ни хрена не понимал тогда! Положил трубку и начал хохотать как ненормальный. Вот правда – сидел на полу и ржал в голос, аж слёзы текли. Смеюсь и плачу, а руки ходуном ходят, как с перепоя… И перед глазами – каруселью знакомые картинки, которые я так долго забыть пытался: Славка… и все эти косые взгляды… и любопытные соседи… и жалостливые знакомые… вечно уставшая и плачущая Ленка… врачи, реанимация… кладбище… В общем, нехило меня тогда перетряхнуло. Буквально выпотрошило до пустой оболочки… Я в тот день нажрался просто в хлам. Специально. Хотел упиться до беспамятства, до свинского состояния, чтобы ни одной посторонней мысли в голове больше не осталось. Я реально тогда был шоке: да что ж это за грёбаная ирония судьбы такая?! В кои-то веки встретил девушку, которая мне понравилась всерьёз, по-настоящему, а у неё – ребёнок… почти такой же, как у меня… был.
– Я ждала твоего звонка после этого разговора, – тихо призналась Саня. – Я так сильно и так долго его ждала, ты просто не представляешь. С телефоном не расставалась, даже, пардон, в туалет с ним ходила. А когда поняла окончательно, что ты всё-таки… не позвонишь… короче, меня это здорово подкосило. Правда. Я надеялась, что ты хотя бы напишешь, чтобы объясниться по-человечески… Хоть пару слов черкнёшь в мессенджере! Ты не похож был на труса или подлеца…
– …но поступил именно как трус и подлец, – кивнул Вик. – Знаю, знаю, Санечка. И нет мне никакого оправдания за то молчание. Я и сам себя жрал за это каждый день, уговаривая, что надо, надо хотя бы раз позвонить! Но брал телефон в руки – и всё. Ступор. Просто физически номер набрать не мог… Потому что это мой триггер, понимаешь? Вот эти дети, которых называют особенными… эти несчастные дети… Как бы сильно меня к тебе ни влекло, я отдавал себе отчёт, что просто