, ей сказал, что намерен уйти в отпуск, начиная со следующей недели.
Очаровашка
приезжай поскорее…. что там у тебя за дела такие на целую неделю?!..
flame
нерешенные вопросы….
Очаровашка
что же такое?!..
flame
можно я не буду отвечать?!
Очаровашка
целая неделя…. так долго….
flame
учитывай, дорога…. целые сутки….
Минус еще один день.
Минус один день из их общего времени…
Очаровашка
ты уже купил билеты?!..
flame
нет, еще нет, как только пойду в отпуск, сразу куплю…
Очаровашка
а вдруг тебя еще надольше задержат твои дела?!..
Очаровашка
вдруг это затянется на весь отпуск?!.. вдруг ты не сможешь приехать?!..
flame
не-е…. больше я не смогу…. лучше пусть меня пристрелят!!!!!!!!!!!!
Какие дела там могут быть, о которых он ей ничего не говорит и которые так надолго его задерживают, хотя они могли провести вместе целые две недели вместо одной?
Всего одна неделя…
— Мам, можно я возьму себе те тарелки с цветами, которые стоят у нас в серванте?
— Конечно, можно. — Мама смотрела на нее с сочувствием, и, не выдержав, все-таки спросила: — Когда вы, наконец, встречаетесь с этим мальчиком?
— Он должен приехать через полторы недели, мамуль, — ответила она. — Во всяком случае, он так мне сказал.
— Ты вроде бы мне говорила, что вы должны были встретиться в начале июля, — неуверенно поинтересовалась мама. — Что-то изменилось?
— Нет-нет, ничего не изменилось, — поспешила ее заверить она, — просто у него появились кое-какие дела, и он перенес поездку на неделю.
— Перенес? — В голосе мамы прозвучала едва слышная нотка разочарования, как неуловимый отзвук ее собственных потаенных, тщательно укрываемых от всего мира страхов. — А почему?
Если бы она сама знала…
— Он сказал, что у него какие-то дела, которые нужно закончить перед отъездом, — бодрым голосом проговорила она. — Все в порядке, не беспокойся.
Мамины глаза, беспокойные, неуверенные, всматривались в ее лицо, пытаясь найти на нем хоть что-то, что указывало на определенность.
Нет, не стоит.
Если сказать сейчас о своих страхах, если просто поделиться ими, она обязательно все расскажет папе, и выйдет, что она полная идиотка, раз столько всего возомнила и дел наворотила ради какой-то примитивной, виртуальной переписки с совершенно незнакомым ей человеком.
flame
ты знаешь, Жемчужинка… пусть я и не так много общался в разных чатах… но когда мы начали общаться, для меня наша встреча была не более чем просто минутное увлечение… мне нравится сам процесс завоевания… а потом интерес пропадал… а с тобой все сложилось по-другому… сначала да, все было как со всеми… но потом… потом какое-то ощущение мечты, фантазийной реальности, понимаешь?! я не мог устоять…
Очаровашка
а как это было изначально?…. почему ты продолжал настаивать?…
Очаровашка
мы ведь чуть не расстались с тобой, ты помнишь?…
flame
мне было так больно слышать слова, типа: извини, уже скучно…. в тот момент я не был оскорблен… я почувствовал себя обделенным малышом, которому показали леденец, поднесли к губам и…. спрятали… я тогда долго думал… не решался сам написать… слишком явно мне было показано на дверь… но потом… все сложилось по-другому… я даже не предполагал, что все настолько зайдет… я думал, ты уже никогда не будешь со мной общаться так, как до этого прецедента… ты открылась с другой стороны… с той, которую не каждому дано увидеть… даже не увидеть… узреть:) я уже оставил все страхи и решил, если должно получиться, то обязательно получится, несмотря ни на что, ни на какие преграды, события… вопреки всему… я очень рад, что все сложилось именно так!!!
flame
иногда, когда внутри накопится усталость, раздраженность… да много чего, ухожу в лес… могу бродить там часами, и все проходит… это примерно то же, как ты сидишь у окна… там, в тишине и спокойствии, у тебя появляется возможность все оценить, взвесить, проиграть какие-то ситуации еще раз, увидеть свои ошибки….
flame
а сейчас, общаясь с тобой, я теряю счет времени, часы пролетают как секунды, мне легко, хорошо с тобой… я несказанно рад!!!!! что я… или мы… не знаю, как лучше… короче, что у нас, по крайней мере пока, все получается…
Нет, теперь все по-взрослому. Это ее ответственность и ее решение.
И будь что будет.
24. Взрыв
Нужно успокоиться. Просто успокоиться.
Перебирая разложенные перед ней бумаги, она изо всех сил старалась сосредоточиться на их содержимом — письма к письмам, акты к актам… В офисе, словно по волшебству, вдруг наступила оглушающая тишина: больше половины сотрудников разбежались перед предстоящей выставкой по отпускам или командировкам, а те немногие, кто оставались, слонялись по коридорам без дела, насилуя кофейный аппарат и болтая по углам о всякой всячине. Текучка снизилась до какого-то невероятного минимума, и в любое другое время она бы наслаждалась внезапно образовавшейся паузой в работе, но только не сейчас.
Шла вторая неделя Лешиного отпуска.
Решив хоть чем-то занять себя, она от отчаяния взялась за полностью запущенный за последние месяцы документооборот: перетряхивать все папки, раскладывать приказы, акты, распоряжения, подшивать, регистрировать, искать то, чего не хватает. Она изо всех сил закапывалась в эту бумажную могилу, в буквальном смысле заставляя себя думать о ней днем и ночью — лишь бы не думать ни о чем другом, лишь бы не накручивать себя, не ждать, не ждать, не ждать…
В ее аське вдруг стало невыносимо пусто. Те немногие ее знакомые, с которыми она перебрасывалась иногда парой слов, либо тоже ушли в отпуск, либо были заняты своими делами — да она старалась туда лишний раз и не заглядывать, потому что знала, что не сможет удержаться от того, чтобы не открыть другое окно. Единственное окно в этом списке, которое ее интересовало.
Что-то происходило. Что-то не очень хорошее.
Он ушел в отпуск в позапрошлую пятницу. С тех пор он ни разу не позвонил ей сам — когда она ощущала, что тоска по нему становится слишком сильной, она набирала его номер. Так, ничего особенного, легкомысленная болтовня на несколько минут, потому что он постоянно оказывался занят или куда-то спешил, а она изо всех сил старалась не задавать самый главный вопрос, который мучил ее — когда, когда же он собирается приехать? Может быть, от этого их разговоры казались ей немножко вымученными, неловкими, где каждый делал вид, что ничего особенного не происходит.
Шла уже вторая неделя.
Разумеется, у него должно было быть много дел, он рассказывал ей об этом, и неоднократно — и помочь родителям построить дачу, и посидеть с Максимкой, и еще какие-то мелочи, которые выглядели, разумеется, очень важными. И если она любила, если она обещала самой себе, что будет терпеливой и понимающей, если он ждал этого от нее, то нужно было очень постараться и научиться сдерживать страшные, отвратительные мысли, которые атаковывали ее сейчас, как черные всадники Апокалипсиса.
— Ну как там твой пермский Ромео? Уже навострил лыжи к тебе?
— Пап, я прошу тебя. Зачем ты снова поднимаешь эту тему в таком тоне?
— Послушай, может, хватит уже купаться в своих надеждах и иллюзиях? Когда ты обещала, что он приедет?
— Папа, у него дела. Просто дела, которые надо закончить. А потом он приедет.
— Лера, ну ты хоть мне и себе сказки не рассказывай! Какие такие дела, если он, по твоим словам, так мечтает тебя увидеть?
— Пап, дела бывают разные. Ты мне сам не раз говорил, что не нужно поддаваться эмоциям и делать все с наскока — он ведь не только мне пообещал, что что-то сделает, у него все-таки семья и маленький сын…
— Ах, ты, наконец, вспомнила и об этом! Какое потрясающее прозрение!
— Папа, ну зачем ты так?
— То есть ты ему даешь время для того, чтобы он вдоволь натрахался дома, а потом приехал сюда, развлекаться с тобой! Нечего сказать, умница! Просто умница!
— Пап, я понимаю, что ты во всем видишь плохое, и любой его поступок ты будешь истолковывать плохо, что бы он ни сделал!
— Лера, да он еще ничего не сделал, хотя ты его расписываешь прямо героем-храбрецом! Неужели ты еще ничего не поняла?
— Что я должна была понять? Что именно?
— Что не приедет к тебе никто! Не собирается он никуда ехать, ему и дома хорошо!
— Папа, ты можешь думать все, что ты хочешь! Посмотрим, что ты скажешь, когда он приедет!
— Лера, послушай меня, пожалуйста. — Папа схватил ее за плечи, развернул к себе и пристально посмотрел в глаза: — Я понимаю, что тебе ХОЧЕТСЯ, чтобы он приехал. Что ты изо всех сил веришь в эту свою историю, где случится что-то невероятное! Я просто хочу удержать тебя от разочарования, удержать от слез и мыслей, что тебя оставили в дураках!
Она чувствовала, как трясутся ее плечи в крепких папиных руках, вслушивалась в его голос, ставший вдруг мягким и отеческим, — она знала все эти интонации, все папины методы сделать ее здравомыслящей и чуть-чуть циничной. Как знала и то, что он слишком часто оказывался прав.
— Пап, я верю ему, понимаешь? Верю.
Слезы хлынули по ее щекам, горячие, соленые, стекая на губы, подбородок, и она не могла их вытереть, так как папины руки продолжали сжимать ее — она защищалась, защищалась изо всех сил, прячась в своих воспоминаниях, черпая в них силы для того, чтобы противостоять всему тому, что она видела вокруг. Противостоять во что бы то ни стало.