— Она все еще слаба. За последний месяц нам совсем не удавалось отдыхать.
— Я мог бы приготовить для нее тоник. Давно ли ее рука была ампутирована?
Блейз задумалась, отсчитывая дни.
— Я не уверена… Часть времени я провела в темной яме, где день не отличался от ночи, и как-то ни у кого не спросила, долго ли… Ампутировали ей руку по крайней мере за десять или двенадцать дней до того, как мы смылись с косы Гортан. День ушел на то, чтобы раздобыть морского пони, потом еще три дня мы плыли, десять дней добирались оттуда, где высадились на берег, до Мекатехевена… Два дня — в городе, день — в тюрьме… сколько дней прошло после этого?
Я тоже занялся подсчетами.
— Шестнадцать… нет, семнадцать дней. — Значит, с момента, когда я впервые их увидел, прошло восемнадцать суток… а казалось, что полжизни.
— Тогда получается месяца полтора.
Я вытаращил на Блейз глаза.
— Не может быть, наверняка больше. Ее рука хорошо зажила.
— Действие силв-магии, — пожала она плечами. — Советник Датрик занялся Флейм… после некоторого принуждения. Да и сама Флейм, конечно, постаралась, как только немного пришла в себя.
Я обдумал услышанное, прикидывая, мог ли так быстро поправиться кто-нибудь из моих собственных пациентов. Что этим силвам известно такого, чего не знаю я?
Блейз озабоченно продолжала:
— Я все же тревожусь о Флейм. С тех пор как мы покинули косу Гортан, одна неприятность сменяет другую. Да и то, что предшествовало нашему путешествию, было, конечно, настоящим адом. А мне нужно, чтобы она опять стала сильной. Мы нуждаемся в ее иллюзиях ради безопасности, не говоря уже о борьбе со злым колдуном. Хотелось бы мне, чтобы у нее была возможность отдохнуть и набраться сил. Ведь хотя ее причитания насчет отдыха и выглядят шутливыми, на самом деле, мне кажется, она дошла до предела. Похоже, она считает, что у нас совсем мало времени и если мы промедлим, случится что-то ужасное. Думаю, на самом деле Флейм не такая сильная, как притворяется. — Блейз принялась мерить шагами мою каморку.
Я насмешливо улыбнулся.
— Только не говори мне, будто знаменитая воительница Блейз верит во всякие там неопределенные предчувствия.
— Да, я научилась иногда к ним прислушиваться. Бывает, что предчувствие, как зеркало, отражает то, что существует, но нам еще не видно. Вот и теперь я думаю, что Флейм где-то в глубине души знает нечто, о чем ни один из нас осознанно не догадывается. Иногда у меня возникает опасение, что какое-то осквернение дун-магией в ней сохраняется… То осквернение, что совершил Мортред. Превращенный в дун-мага силв… связан с тем колдуном, который его совратил. Наделив свою жертву скверной, Мортред должен только подождать, пока она явится к нему — явится по собственной воле. Так мне еще на косе Гортан говорила Флейм — она чувствовала эту отвратительную связь.
— И ты думаешь, что именно это с ней и происходит сейчас?
— Не знаю. Она больше не заражена дун-магией — меня в этом уверяли все, включая советника Датрика с островов Хранителей. Но может быть… может быть, что-то все-таки осталось. Может быть, поэтому ей так не терпится снова встретиться с Мортредом.
— Ты обладаешь Взглядом — по крайней мере ты мне так говорила. Разве ты не разглядела бы дун-магию, если бы она все еще сохранялась в Флейм?
Блейз остановилась и задумчиво посмотрела на меня.
— Должна бы разглядеть, но я не улавливаю ничего, за что можно было бы ухватиться. Теперь багрового отсвета на ней нет… но ведь и мои возможности ограничены: я даже не смогла определить, родится ли у беременной женщины ребенок-силв.
Ее слова меня заинтересовали, так что Блейз рассказала мне о хранительнице Маллани, которая обращалась к ней в надежде выяснить, будет ли силвом ее ребенок.
— Странно, — сказала Блейз, закончив рассказ, — плацента была такого насыщенного цвета, что скорее походила на полную дун-магией… Может быть, младенец стал силвом только во время родов — получив всю ту силв-магию, что содержалась в плаценте… или я просто не смогла ничего узнать о ребенке, пока он еще оставался в теле матери.
— Так, может быть, твой Взгляд не так уж много видит?
— Ох, заткнись, Гилфитер! Я уж думала, нам удалось убедить тебя в том, что на свете существует не только наука и математические закономерности. Когда наконец ты соизволишь признать реальность магии?
— Наверное, тогда же, когда перестану оплакивать потерю своего дома и семьи, свою разрушенную жизнь.
Это заставило Блейз умолкнуть. Мы в упор смотрели друг на друга в мрачном молчании; наконец я сказал:
— Похоже, вам предстоит задержаться здесь на некоторое время, пока мы дожидаемся пакетбота, — вот у Флейм и появится возможность набраться сил. Только разве ты не говорила, что магия Флейм бессильна против злого колдуна? Что он слишком могуществен? Так как ты рассчитываешь победить его? — Я все еще, конечно, не верил в то, что они рассказывали мне насчет магии, но узнать о планах Блейз мне было интересно.
— У нее не получалось установить защиту, но иллюзиям он верил… К тому же Мортред и в самом деле ослабел. Я надеюсь, что на восстановление сил ему потребуется много времени, хотя рассчитывать на это и не следует. Чем скорее мы нападем на него, тем лучше. Может быть, поэтому Флейм так спешит, не считаясь со своей слабостью. Все, что нам нужно, — это созданная ею иллюзия, которая позволила бы мне подобраться достаточно близко, а там уж меч меня не подведет… только нужно, чтобы Флейм была сильной. Мелкая уловка — вроде призрачной руки — дается ей легко, но скрыть нас, и к тому же на долгое время, — дело другое, это требует много сил.
Должно быть, у меня на лице был написан скептицизм, потому что Блейз сочла нужным добавить:
— Похоже, придется рассказать тебе всю историю наших несчастий.
— Да ничего ты не должна мне рассказывать, — нетерпеливо оборвал я ее. — Через неделю или около того мы сядем на пакетбот, а еще через неделю высадимся в Амкабрейге, после чего едва ли когда-нибудь увидимся. Меня, кстати, это вполне устроит.
— Не слишком-то ты любезен.
— Любезен! Не многого ли ты от меня хочешь? Если бы не вы, я смог бы вернуться из Мекатехевена без кучи стражников, повисших у меня на хвосте! Я все еще мог бы оставаться со своей семьей и жить на Небесной равнине… — Я постарался не давать волю своей тоске и взялся за бобы. Они оказались вкусными.
— И все-таки я тебе расскажу нашу историю, хочешь ты слушать или нет.
Я пожал плечами.
— Валяй. Хоть поразвлекусь, все равно заняться нечем.
— Настоящее имя Флейм, — начала Блейз, — Лиссал. Она Дева Замка с Цирказе…
Я как раз подцепил вилкой боб и собирался отправить его в рот, когда она это сказала. Я уронил вилку на тарелку и с разинутым ртом уставился на Блейз.
— Наследница престола?
— Ты же можешь определить, — усмехнулась Блейз, — правду ли я говорю. — Она подошла и уселась на постели рядом со мной. — Я собираюсь рассказать тебе, кто я такая и кем была — вообще все о нас и о том, почему мы выслеживаем злого колдуна… — За этим последовала история их приключений на косе Гортан.
Странная это была история. Выходило, что Флейм с помощью Руарта сбежала с Цирказе, потому что отец собирался выдать ее за властителя Брета. Хранители старались устроить этот брак, чтобы угодить монархам и Брета, и Цирказе, — ради получения торговых привилегий. Как ни странно это звучало, получалось, что все это было затеяно ради приобретения ингредиентов для черного порошка, который хранители использовали, чтобы стрелять из пушек — оружия, которое недавно изобрели. Хранители, и особенно советник Датрик, так стремились найти Флейм, что устроили на нее настоящую охоту.
И в качестве охотницы они выбрали Блейз.
Одновременно Датрик разыскивал дун-мага по имени Мортред и тех силвов, которых тот похитил и обратил в подобных себе. Преследователи и преследуемые встретились на косе Гортан. Там Флейм случайно привлекла к себе внимание Мортреда. Она была похищена, изнасилована, а потом лишилась руки, чтобы избавиться от дун-скверны. Ей на помощь пришли Блейз и менодианский патриарх по имени Тор Райдер, но и сами попали в беду. Вот тут-то и появилась гхемф Эйлса — с ее помощью Блейз удалось освободиться, но сама Эйлса погибла.
Вскоре после этого два корабля хранителей атаковали деревню Крид, прибежище Мортреда и его подручных на косе Гортан. Самому злодею и его приспешнику Домино удалось бежать в Гортанскую Пристань на уцелевшем морском пони; там они захватили «Свободу хранителей» — корабль, на котором только что прибыли подкрепления для Датрика — и заставили команду доставить их на Мекате.
Тем временем Блейз привела в ярость Датрика, отняв у него Флейм, и две женщины следом за Мортредом отправились на Мекате.
Мне приходилось поверить в услышанное… точнее, поверить в то, что Блейз считала все это правдой. Обмана я не чуял, хотя и догадывался, что кое о чем она умолчала. Блейз ни слова не сказала о своих чувствах к наделенному Взглядом патриарху Тору Райдеру… о них я узнал много позже. Когда Блейз закончила рассказ, уже давно наступила полночь.
Я молча обдумывал то, что услышал. Блейз не стала требовать, чтобы я немедленно высказал свое мнение, как поступили бы на ее месте большинство женщин; она просто отошла к окну и стала глядеть в темноту.
— Откуда ты узнала, что дун-маг отправился на Мекате? — спросил я.
— Он допустил промах — сказал Флейм, что у него здесь еще один опорный пункт. Поскольку Крид был стерт с лица земли, казалось логичным, что он постарается скрыться там. «Свобода хранителей» даже побывала в Мекатехевене, чтобы пополнить припасы. К тому времени, когда мы добрались до порта с мыса Кан, корабль уже покинул гавань. Местный купец, обладающий Взглядом, сообщил властям, что и корабль, и команда просто залиты багрянцем дун-магии, да только начальник порта оказался идиотом, и пока он мямлил, «Свобода хранителей» уплыла. Тогда-то мы с Флейм и решили обратиться к гхемфам… но не успели, вляпавшись в неприятности с феллианским жрецом.