— Это будет очень забавно, — опять хитровато улыбнулась Эбби, демонстрируя, сама того не ведя, тайную договоренность с Рахимом.
Шум подъехавшего джипа возвестил о прибытии Тильды и близнецов. Мальчишки вихрем влетели в комнату Эбби, два неугомонных сорванца с взъерошенными кудрями и большими карими глазами, сверкавшими от желания увидеть поближе настоящего султана. Эбби чинно представила их Рахиму. Братья вдруг оробели.
— Мама сказала, что ты забираешь с собой Луизу, — мрачно произнес Пит.
— Луиза — наша, — поддержал брата Пол.
— Луиза всегда будет вашей, — с улыбкой заверил их Рахим. — Она ваша сестра и очень любит вас. Поездка со мной никак не повлияет на ее любовь к вам.
— Но я не хочу, чтобы она уезжала!
— Не будь ребенком, Пит, — возмутилась Эбби. — Луиза взрослая, и у нее нет времени заниматься своими делами, когда она сидит с нами. Ты несправедлив! Нельзя быть таким эгоистом.
Любопытно, это тоже идея Рахима?
— Ты хочешь уехать? — спросил Пит.
— Мне пора начинать свою собственную жизнь, — честно ответила Луиза. — Хотя мне нравилось жить с вами.
—А кто же будет читать нам перед сном сказки? — поинтересовался Пол.
—Я, — живо откликнулась Эбби. — И вы должны быть благодарны Луизе. Она столько времени заботилась о вас. Нельзя расстраивать ее перед отъездом.
— Мы не хотели расстроить тебя, Луиза, — поспешно сказал Пит. — Мы хотим, чтобы ты была счастлива.
— С Рахимом она обязательно будет счастлива, — заявила Эбби, снисходительно глядя на младших братьев, и вдруг выпалила: — А я каталась на большом лимузине!
Близнецы тут же подняли громкий крик, прося покатать и их. Рахим, смеясь, согласился, предложив Эбби провести братьев к машине. Она с царственным величием исполнила свою роль, сопровождаемая султаном, неожиданно принявшим на себя обязанности крестного отца.
—Ты будешь с ним счастлива, Луиза? — спросила Тильда, тревожно вглядываясь ей в лицо, когда они провожали всю компанию к машине.
— В любом случае у меня появится какой-то опыт, — сухо ответила та.
— Ты столько сделала для нас. — Тильда сокрушенно покачала головой. — У меня нет слов, чтобы выразить всю мою благодарность.
— Постарайся удержать отца от выпивки, Тильда.
— Думаю, Рахим уже позаботился об этом. Отца уличили в делах, которые были ему ненавистны, а теперь все встало на свои места. И слава Богу!
Горячая убежденность и явное облегчение, сквозившие в словах мачехи, вызвали у Луизы любопытство. Она остановилась и взяла Тильду за руку.
— Не уверена, что поняла тебя, — сказала она тоном, требующим разъяснений.
— Не важно. Тебе лучше не знать этого, — ответила мачеха устало. — Надо пощадить гордость Эйба. Ему и так тяжело. Благодаря тебе у него появился еще один шанс. Он не подведет, Луиза.
— Это связано не только со мной. Это связано со всей семьей, — возразила Луиза, пораженная словами Тильды. Дело было не только в гордости, но и в чем-то более важном. - Мне страшно думать, что вы с отцом разведетесь.
— Я никогда не брошу твоего отца! — Тильда покачала головой. — Мы столько пережили вместе. Он не отходил от меня ни на минуту, когда я чуть не умерла. Я буду с ним до конца своих дней. Не беспокойся за нас, Луиза. Вместе мы переживем все превратности судьбы.
Столкнувшись с такой убежденностью и верой, Луиза не рискнула больше расспрашивать. Брак — это личное дело двух людей. Тут от нее ничего не зависело. Все было уже в прошлом.
Они остались на веранде, любуясь прощальным шоу Рахима. Лимузин во второй раз объехал ранчо Карпентеров. В нем сидело трое восторженных детей, чья жизнь на ближайший год находилась в руках султана.
— Мне очень жаль, что твои родители развелись. Ты так переживала это. — Тильда вернулась к прерванному разговору, угадав, к чему клонила ее падчерица.
— В этом нет твоей вины, - рассеянно сказала Луиза. Сейчас ей сочувствие не требовалось. Но как она нуждалась в нем в ту далекую пору!
—Я виновата перед тобой, Луиза. Мне следовала взять тебя к нам, когда мы поженились с Эйбом. Но твоя мать так разбогатела, ты училась в таком престижном колледже! Мне не пришло в голову, что ты страдаешь. Прости меня, - горестно произнесла Тильда.
Не хватало только, чтобы и Тильда мучилась угрызениями совести! С Луизы хватило терзаний Эйба.
— С тех пор много воды утекло, — философски заметила она.
— Я хочу, чтобы ты знала: тебе у нас в доме всегда рады. В любое время. Живи, сколько захочешь.
Луиза подумала, что приглашение несколько запоздало. Теперь они в долгу перед ней, а люди не любят быть должниками. Ни к чему хорошему такие отношения не приводят. Правда, долги не касаются детей. Дети никогда не узнают всей правды. Только их родители всегда будут испытывать чувство неловкости.
— Спасибо, — отозвалась Луиза, понимая, что предложение шло от всего сердца, но, к сожалению, принять его было нельзя. Следующие двенадцать месяцев ее жизни принадлежат Рахиму. Возможно, и больше, если... При мысли, что она чуть не забыла о самом главном, у нее сжалось сердце. — Пожалуйста, скажи отцу, чтобы он постарался как следует подготовить Картеля. Это очень важно. Передай ему, что, если он не хочет меня подвести, пусть подготовит Картеля как положено.
Рахим, вероятно, уладил все проблемы отца, но от успешного выступления Картеля зависела ее свобода.
— Я все скажу ему, — пообещала Тильда.
— Не забудешь?
— Будь уверена.
Обещания... Луиза сыта ими по горло, особенно не сдержанными.
Лимузин вернулся. Ей пора. Дети со счастливыми лицами обнимали и целовали ее, желая всего самого хорошего. Луиза села на заднее сиденье к Рахиму. Шофер закрыл дверцу. Последний жест прощания. Она смотрела, как они машут вслед ладонями, и не могла ответить им: затемненные стекла скрывали ее от них. Все, она рассталась со своим миром и окунулась в чужой, в мир Рахима.
— Спасибо, что сделал все так легко и деликатно, - сказала она.
— А было легко?
— И да, и нет. — Она вяло улыбнулась, благодарная его участию.
Султан понимающе кивнул. В его жесте Луиза ощутила и успокаивающее сочувствие, и настораживающую тревогу. Вспомнив, как час назад Рахим искусно манипулировал окружающими, она решила твердо придерживаться собственных жизненных принципов.
— Я признательна тебе за проявленное при таких нелегких обстоятельствах благородство. Но прошу тебя, пожалуйста, если ты обещал что-то Эбби, сдержи свое слово.
— Я никогда не даю пустых обещаний, — серьезно ответил он, и его синие глаза грозно сверкнули.
Луиза почувствовала себя полной идиоткой, упомянув об обещаниях. Многое держалось, как ранее говорил Рахим, на доверии. Видимо, он ценил доверие больше всего на свете. Впрочем, она тоже.
— Тогда, если Картель выиграет Кубок в следующем году, ты отпустишь меня? — спросила она, желая, чтобы Рахим произнес вслух свое обещание.
И тут же ощутила, что, сама того не желая, почему-то рассердила его. Внутренний настрой Рахима стал просачиваться в нее, разжигая внутри огонь, приводя в замешательство. Луиза подумала, что он никогда не отпустит ее, пока сам того не захочет.
— Ты больше не будешь... моей заложницей.
Его слова были пустым звуком, малозначимой для нее фразой по сравнению с все возрастающей личной зависимостью. Луиза нутром чуяла, что уже никогда не освободится от его чар, даже если перестанет быть заложницей или надоест Рахиму к тому времени. Впечатление, произведенное им на двенадцатилетнюю девочку, она хорошо помнила, несмотря на краткость общения. Каким же оно будет после ежедневных контактов в течение целого года?
— Почему ты так поступил со мной? — вырвался у нее крик отчаяния. Она нервно усмехнулась. — Почему именно я? Отчего ты не взял в заложницы Тильду, например?
— Тильду? — Глаза султана весело заблестели. Он оценил ее отчаянную шутку. — Никто, кроме Всевышнего, не имеет права разлучать мужа и жену. Или детей с родителями. Ты же совершеннолетняя и давно сама решаешь, где и у кого жить. Ты, по-видимому, решила, что я совершенно равнодушен к тебе. Тогда зачем столько хлопот? — Его глаза вызывающе блеснули. — Мы отправимся в путешествие и пройдем этот путь вместе, пока я не выясню все до конца.
8
Луизе не хотелось вылезать из постели. Едва проснувшись, она вспомнила, что за окном уже не Штаты, а чужая страна, Австралия.
Она была с султаном уже месяц. Осталось прожить триста тридцать пять дней, и, если судить по нынешнему ее состоянию, это будет очень сложно. Всего тяжелее Луизе бывало, когда они появлялись вдвоем на людях. Внутреннее напряжение и мысль, что на них смотрят, обсуждают их отношения, сплетничают и злословят, приводила Луизу в исступление, и ей хотелось выплеснуть накопившуюся злую энергию наружу. Но такой возможности ей не представлялось. Рахим, всегда вежливый и обходительный, не позволял себе никаких предосудительных поступков и жестов. Придраться было не к чему, и постоянное ожидание чего-то непредвиденного лишь подогревало накал чувств. Все возрастающая симпатия к нему пугала Луизу больше всего. Ею владело непреодолимое восхищение им, оно не поддавалось никакому контролю. Непрестанная борьба между спокойствием и влечением мучила Луизу. Ей была ненавистна собственная беспомощность. Против своей воли она подчинялась силе обаяния султана. Единственным выходом могло быть бегство, но она дала слово. Если она сбежит, Рахим будет безжалостен с отцом. Рахим, судя по всему, догадывался о ее тяжких размышлениях. Значит, придется продолжать это путешествие.
«Мы пройдем этот путь вместе, пока я не выясню все до конца». Эту фразу она часто вспоминала, досадуя, что не может ее разгадать, Луиза повернулась на бок и ущипнула подушку. Вдруг ее взгляд упал на тропические растения, видневшиеся за большими стеклянными дверями спальни. Вчера, ложась спать, она не задернула шторы. Правда, особой необходимости в этом не было, поскольку и сама комната, и сад, примыкавший к ней, были в ее полном распоряжении, своеобразной вотчиной. Естественно, Луиза не могла бы обвинить Рахима во вторжении на ее территорию. Это был его дом, и он тоже жил в нем. Но сама мысль о таком соседстве пугала. Последняя неделя, проведенная на северо-восточном побережье Австралии, казалась ей раем. Жаркий, почти тропический климат, щадящее солнце, общество одного из самых красивых и богатых людей на Земле... От Луизы требовалось одно: отдыхать и наслаждаться. В эти дни, однако, чувство опасения усилилось. Кого же она боялась: его или саму себя?