Влада освободила руку и погладила место, где только что были пальцы Глеба. Что бы она сейчас не сказала, сделало бы ее в его глазах совсем другим человеком. А кто она и кем хочет выглядеть? Увязнувшая в болоте своего поклонения перед Бархатовым самозванка, так и не понявшая, что ей нужно. Получившая мужчину, но не знающая, что с ним делать, и теперь сомневающаяся даже в том, что он ей необходим. Безбожно врущая окружающим и, прежде всего, себе. Во имя чего? Вот Стася знала все о своих желаниях и не останавливалась в достижении их. И только поэтому Бархатов шел за ней, отвоевывал у целого мира, и в последней точке решился на страшное, лишь бы не отпустить от себя…
Появился Бархатов. Держа под мышкой толстую папку, он опять разговаривал по телефону. Даже не повернувшись в их сторону, ушел в коридор.
Влада выглянула из-за плеча Глеба, и он проследил за ее взглядом.
— Я приеду сегодня, и мы поговорим. Хорошо? — шепнул ей на ухо.
Влада кивнула, а затем громко произнесла, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже:
— Кирилл Андреевич, во сколько вас ждать? Ужинать будете дома?
Ответом стала хлопнувшая дверь, и Глеб развел руками:
— Даже если он останется в городе, я заеду. Ты, главное, ничего не бойся. Здесь безопасно.
Влада не ответила, погрузившись в собственные мысли. Глебу совсем необязательно знать, что боится она именно того, что Бархатов вернется.
Когда автомобиль выехал за ворота, Влада наконец выдохнула. Ей нужна была тишина и одиночество, чтобы привести мысли в порядок. Вот у Кирилла Андреевича выдержка была просто железной. И она бы не удивилась, если бы Бархатов швырнул в неё чем-нибудь тяжелым. Наверное, был бы прав.
Будь она чуть смелее, то нашлась бы, что сказать ему. Но так ли это теперь важно? Есть вещи, которые требуют гораздо большего внимания, чем неудачный секс или разрушенные мечты. Вот бабуля в трудные моменты мыла полы или вручную стирала белье. Так время начинало двигаться, а не наваливалось тяжелой горой.
Просто надо прийти в себя, ведь она жива и здорова. И утро на дворе. И Глеб приедет…
Есть время, чтобы заняться более важными вопросами. Понять, что произошло со Стасей Иволгиной на самом деле. Ведь если она была такой любительницей прятать подарки, то могла оставить и другие записи, которые бы пролили свет на ее последние дни в доме своего любовника.
«Камеры, камеры…»
Влада огляделась. Если начать осмотр с кухни, то это не вызовет у Бархатова лишних вопросов. В конце концов, возможно это ее последний день здесь, так чего переживать?
Стараясь быть последовательной и аккуратной, Влада залезла в каждый ящик, в каждую банку и коробку, не пропустила даже чайный домик, практически пересчитав сложенные в нем саше. Плавно перейдя к мебели в гостиной, Влада для видимости возила тряпкой, делая вид, что занимается уборкой. Закончив с гостиной, она пробежалась по ванной комнате, но быстро поняла, что ею никто не пользуется. Собравшись с духом, Влада осторожно сделала шаг на первую ступеньку лестницы.
Чего ей бояться? Она была наверху уже два раза. И если бы он просматривал записи, то нашел бы в них массу интересного.
Остановившись в дверях спальни, Влада заметила платье Стаси. Оно лежало на второй половине кровати, скомканное где-то посередине, в районе талии, и Влада тут же представила, как Бархатов спит, судорожно вздрагивая от шуршащих пайеток под рукой.
«Несчастный, покинутый Бархатов…»
Она подошла к окну и вжалась лбом в холодное стекло. Постояла так некоторое время, собираясь с мыслями и разглядывая раскинувшуюся впереди снежную гладь.
«Так, Стася, давай, скажи мне, где искать?»
Разумеется, никакого ответа не последовало, но память тут же преподнесла сюрприз в виде прозвеневшего колокольчиком в голове смеха Иволгиной: «Ты нашла то, что я спрятала?» Влада улыбнулась и покачала головой. Стася и знать не знала, что она когда-нибудь окажется здесь.
«Ты будешь всегда в его постели, да, Стася?»
Влада скинула покрывало с кровати, затем, ухватившись за край простыни, с силой взмахнула ею. Этого было недостаточно. Она вошла в раж и, появись в комнате Бархатов, нашла бы что ему сказать. Например, что в спальне бардак, и вообще, он таскает сюда женщин с улицы…
Она прошлась ладонями по белому матрацу, затем ухватилась за широкие лямки и приподняла его. Листочек заметила с другой стороны — там, где она видела спящим Бархатова в первую ночь. Опустив матрац, чувствуя, как ухнуло сердце, Влада обошла кровать и просунула пальцы за бортик.
«Твой виски слишком крепок для меня… Люблю. С.»
— Бред какой-то, — не выдержала Влада, разглядывая листок со всех сторон. Она уже пожалела, что отдала первые две записки Бархатову. «Но ведь они предназначались именно ему…» — Ладно, — Влада потерла лоб, — говоришь, вы любили сидеть вместе у камина?
Она вернулась вниз. Заглянула внутрь домашнего очага, обследовала каждый камень и полку, приподнимая бронзовые статуэтки. Ничего не говорило о том, что здесь можно было что-то спрятать. Разве что это не сгорело в пламени раньше. Она отошла на пару шагов. Зацепившись взглядом за фотографию, Влада тут же пододвинула кованую полку для дров и, привстав на нее, взяла групповой портрет. Когда он уже был у нее в руках, полка поехала в сторону, и Влада, взмахнув руками, выронила фотографию. Раздался треск лопнувшего стекла.
Влада присела на корточки, разглядывая испорченную рамку. Но бессмысленно было ругать себя за произошедшее, следовало просто исправить недоразумение. Она решила попросить Глеба отвезти ее в город, а до этого найти мастерскую, где бы ей вставили новое стекло. Сама рамка, слава Богу, оказалась целой. Влада чуть тряхнула ее, чтобы понять, насколько крепко сидят осколки. Затем перевернула, положив на ковер, и открепила маленькие замочки, отделяя картонный задник.
35
«Репетиция моей смерти.», — было написано карандашом с обратной стороны. Точка в конце предложения получилась жирной и неровной, словно в последний момент пальцы с силой вжали грифель в картон.
Влада видела на столе в спальне-кабинете два тяжелых стакана из темного стекла, плотно заполненных остро наточенными «кохиноровскими» карандашами и перьевыми ручками. По всей видимости Бархатов время от времени рисовал проекты от руки. Но в его доме нет творческого беспорядка и, возможно, его рисунки хранятся в папках, аккуратно сложенных на полках.
Влада застыла, снова и снова перечитывая короткую фразу. Да что же это такое в самом деле?! С кем Иволгина вела эту игру? Со своим покровителем Бархатовым? Но тогда почему делала это посредством странных записок? Почему было не сказать об этом ему самому?
Возможно, у нее были веские причины поступить именно так…
Бархатов не врал. Он стрелял в Стасю и чуть не убил ее. И когда Иволгина поняла, что жить ей осталось недолго, решила сбежать. Но в тот момент, когда свобода уже брезжила на горизонте, что-то пошло не так, и она погибла…
Судя по фотографии и по записи, покушение произошло в лесу, на охоте. Вероятно, именно в тот самый день, когда она была сделана. Сам факт того, что мужчины, включая Бархатова, бегали среди деревьев с оружием, выслеживая добычу, заставил Владу содрогнуться. До чего же мерзкое занятие — охота! Учитывая, что сейчас никто не голодает, и в магазинах полно всего, неприятно осознавать, что кто-то жаждет теплой крови и полон решимости причинить вред животному. Стреляет, а потом глядит в стекленеющие глаза и довольно смеется, запуская пальцы в окровавленную шерсть…
Стася, Стася… Неужели ты стала добычей хладнокровного охотника и его шайки друзей? Ты, которая мечтала быть свободной и гулять, как кошка, сама по себе. Почему ты не скрылась, не спряталась?
А где бы она спряталась? В лесу? Вокруг люди — компания Бархатова. Обложили со всех сторон, загоняя хрупкую девушку…
У Влады свело челюсть, застучало в висках, когда она представила эту картину.
А что же Бархатов? Почему не смог довести дело до конца? Может, пожалел, оставил Стасю, как раненого зверька, для своих игр и забав? А потом, через какое-то время, потерял бдительность, и она попыталась скрыться от него, но утонула в холодной страшной реке?
Почему все это время она продолжала находиться рядом с ним? Спала, ела, занималась любовью… Любовью? Она боялась и терпела до того момента, пока не смогла больше делать этого. И поэтому села в машину, чтобы уехать и раствориться среди людей, чтобы Бархатов не смог найти ее.
По щекам Влады потекли горячие слезы.
Если судьба действительно существует, и каждому из людей предначертано пройти свой путь, встретить людей, которые чему-то научат, значит ли это, что их знакомство со Стасей было предопределено? И то, от чего Влада бежала, чего боялась, не что иное — как предназначение? Развязать клубок, докопаться до истины, познать саму себя, изменить привычный ход вещей — вот ее задача. Скинуть маску с того, кто прикрывается приятной внешностью, а по сути своей является… Кем? Маньяком? Убийцей? Психом, готовым свести с ума юную девушку? Стася слишком поздно поняла, кем является ее избранник, и поплатилась за это. Но может быть, там на небесах, где Стася сейчас находится, она пытается предупредить Владу от ошибки? Иначе как объяснить эти записки? Разумеется, она не догадывалась, что именно Влада окажется на ее месте, но, возможно, другая бы тоже попала в его сети…
Влада вытерла лицо и достала телефон. Набрала номер.
— Олег Иванович, здравствуйте. Это Влада. Нет, все нормально. Я звоню, чтобы узнать, есть ли какие-то новости о Стасе. Понимаете, мне не дает покоя эта история. В доме ее вещи, и Кирилл Андреевич не разрешает их трогать. Это выглядит так… Ну, вы же понимаете? — она тщательно подбирала слова и внимательно слушала ответы, стараясь не пропустить ни слова. — Да, вы правы — мороз, лед, глубина…
Олег Иванович успокаивал, ссылался на сложности работы водолазов. Из разговора Влада узнала, что Бархатов оплачивает розыск. Но ситуация пока не изменилась. Тело не найдено, и с каждым днем все труднее и труднее определить его местонахождение. Остается только ждать, что оно всплывет, когда лед растает. То есть, получается, весной… Олег Иванович спрашивал ее о состоянии Бархатова, о его поведении, о переживаниях и прочих вещах, которые сейчас меньше всего волновали Владу.