1
Матвей казался мне страшным педантом и чистюлей. Я уже поняла, что он не пользуется услугами домработницы и порядок у себя наводит сам. И меня каждый раз удивляла идеальная чистота на его кухне, где плита сверкала так, словно ее только вчера притащили из магазина, а в раковине никогда в жизни не валялось ни одной грязной ложки.
Посуду Матвей мыл сразу, как только поел. Тут же вытирал полотенцем и ставил в шкаф. Готовил тоже идеально чисто и аккуратно. Мог нажарить сковородку картошки и при этом не заляпать столешницу и плиту. Ножи у него стояли в специальной деревянной подставке строго по размеру, кастрюльки располагались на полке тоже по размеру и цвету, а сковородки висели на специальных крюках, каждая на своем месте.
Для меня это казалось чем-то нереальным, учитывая, что у нас дома посуду могли не мыть целый день, ведь мать на работе, а мы в школе. Собрались вечером дома – все хотят есть, и в первую очередь готовится еда, а уже после, если все не слишком устали, моется посуда. Иногда тарелки копились в раковине по нескольку дней, пока не заканчивались чистые, и тогда мать начинала орать, что я страшная лентяйка и не помогаю по дому.
Мне нравилось наблюдать, как Матвей тщательно расставляет чистые тарелки – мы с ним только что пообедали запеченным в духовке мясом с картошкой, – как аккуратно убирает керамическую форму и так тихо, без всякого стука, закрывает дверки шкафчиков.
Кофе уже остывал на столе – мой совершенно черный и несладкий и кофе Матвея с молоком и сахаром.
– Может, книгу оставишь у меня? – предложил Матвей. – Не стоит с ней ходить на кладбище. И вообще незачем ее таскать везде.
– Чтобы ее тут своровали? Судя по всему, ведьма не боится твоих охранных браслетов и свободно проникает к тебе в дом. Берем книгу с собой, так будет лучше.
– А если встретятся братья Вивчары, как в прошлый раз? – напомнил Матвей. – Тогда едва не нашли у тебя эту книгу.
– Будем внимательны и сразу сбежим. Я почему-то уверена, что книга должна быть в моем рюкзаке. Может, это интуиция? – Я усмехнулась и продолжила мысль: – Может, во мне заговорили гены моего отца, и я предчувствую правильное решение?
– Я в такое не верю. Гены не умеют говорить. Но пусть книга будет у тебя, я тоже теперь ни в чем не уверен. Пошли тогда, что ли…
Мы допили кофе и отправились на старое кладбище, предварительно надев браслеты-обереги. Не следовало привлекать к себе внимание людей.
2
А город словно замер. Словно переваривал страшные события и никак не мог прийти в себя. Людей на улицах почти не встречалось. Конечно, воскресенье, послеобеденное время – большинство отдыхало дома. Но нам не встречались даже дети – никто не гонял на велосипедах и самокатах, не мигали огоньками гироскутеры, не звучали детские голоса и не скрипели многочисленные качели.
Мы спокойно добрались до кладбища, набрали земли в пластиковые маленькие мешочки, после сели на старую скамейку и какое-то время посидели, наблюдая за облаками и лениво переговариваясь. Матвей казался задумчивым и серьезным, впрочем, он всегда таким был.
Я лениво думала, что все эти страшные приключения немного разнообразили мою жизнь и придали ей остроты. Как будто до этого я питалась только детской безвкусной едой, а теперь наконец могу есть пиццу, жареное мясо и китайские приправы.
Мне это нравилось, и я не хотела, чтобы наши приключения заканчивались. Время от времени дотрагиваяась до своего рюкзака, я думала, что никому не отдам книгу Желаний. В конце концов, всегда можно записать следующее желание, если оно появится.
И в этот момент появилась мавка Руська. Она выступила из леса и при солнечном свете показалась бледной и нереальной – настоящим призраком. Руська помахала рукой, и Матвей ее заметил.
– Ну все, теперь прицепится. От нее так просто не отделаешься… – буркнул он.
– Дай ей конфету, у тебя есть в кармашке мятные леденцы, – напомнила я.
– Еще не хватало кормить всякую нечисть сладостями.
– А ты попробуй.
Матвей скривился, поднялся, и мы направились к лесу, потому что мавка махала нам руками и прыгала чуть ли не до верхушек деревьев, желая привлечь внимание.
– Она не нападет? – уточнила я на всякий случай.
– Чего ей нападать? Она же ребенок. Так и осталась ребенком, не выросла. А дети не желают зла другим детям.
– Наивный.
– Маленькие дети, я имел в виду, не школьники.
Матвей протянул Руське конфету, и та уставилась на нее, как на чудо.
– Это зачем? – спросила она.
– Тебе. Просто так. Угощайся. Разверни бумажку и попробуй.
Мавка зажала в руке конфетку и заговорила, торопливо и нервно:
– Они не вернулись в свои могилы. Те две ведьмы, которые вас встретили ночью и напали. Их могилы пусты. Пошли, вы должны посмотреть.
– Зачем? – не поняла я.
– Как не вернулись? Где же они?
– В городе. – Руська глянула большими бледно-голубыми глазами и пожала плечиками. – Они в городе. Теперь там непонятно что творится. Кто-то дал им возможность ходить ночами не только в полнолуние, чтобы пользоваться силой из нескольких колодцев. Кто-то очень могучий.
– Ладно, пойдем посмотрим, – согласился Матвей.
При свете дня лес не казался страшным, наоборот. Сосны и дубы приветливо качались, трава шелестела, и все лучилось весенним теплом и радостью. Мы добрались до старой хаты деда Стефана, миновали ее – я быстро глянула на плотно закрытую дверь и отвела глаза. Медвежье пугало все так же караулило заросший травой огород, и над его головой летали мелкие пичужки.
Мы углубились в чащу, деревья вокруг становились все гуще и выше. Солнце вдруг померкло, скрытое облаками, и в странном лесном сумраке мы увидели две пустые могилы. Они выглядели как продолговатые ямы. Черная земля, раскиданная вокруг них, лежала жирными комьями.
– Ты должен это знать, внук Стефана. Потому что ведьмы захотят тебе отомстить. Ведь это твой прадед убил их, – пояснила Руська и несмело улыбнулась.
Часть 2Желаний становится больше
Глава первая. Мирослава
1
Моя мать терпеть меня не могла. Ее раздражал один лишь мой вид, видимо, поэтому она считала, что обязана делать замечания своей непутевой старшей дочке.
Черная помада – это сплошная безвкусица, она уродует меня и делает похожей на скелет. Сережка в носу вульгарна, прическа слишком мальчишеская, в ней нет ничего женственного. Мои черные ногти вызывают отвращение, моя черная одежда похожа на траур. И я в жизни не выйду замуж, потому что похожа на страхолюдину. Вот основные мысли, которые мать доносила до меня еженедельно. Еще немного возмущения по поводу того, что часто сижу в интернете, и люблю (?) спать до обеда.
Я давно бросила попытки заслужить расположение этой женщины. А ведь когда-то мне хотелось стать такой же милой и послушной, как Снежанка. Я даже старательно училась и приносила домой только хорошие отметки, чтобы впечатлить свою мать. Помню, как-то я получила по десять баллов за несколько контрольных и положила раскрытый дневник на кухонный стол, чтобы сразу было видно мои школьные успехи. Мать пришла с работы и плюхнула на стол сумку с продуктами – прямо на мой раскрытый дневник.
– Ну ма, там же дневник! – возмутилась я, видя, как намокают странички от пролившегося в материнской сумке молока.
– А чего ты разбрасываешь свои вещи!
Сколько раз говорила, чтобы была аккуратнее! Посмотри на Снежанку, у нее все в стопочках и на полочках, ничего не валяется!
Настроение хвастаться хорошими оценками сразу пропало. Я раздраженно вырвала мокрую страницу с десятками и с тех пор оставила всякие попытки впечатлить мать. Но училась я хорошо, просто потому что вся эта наука легко мне давалось. Английские и польские слова запоминались с ходу, а формулы по алгебре и геометрии казались простыми и ясными, как картинки в букваре.
Сначала я просто шутила, когда говорила, что поступлю в медицинский и стану патологоанатомом, чтобы ковыряться в трупах. Но чем ближе к одиннадцатому классу, тем больше я понимала, что ничего не имею против мединститута. А почему бы и нет? Стану врачом, может, даже хирургом. Это интересно, это принесет деньги и позволит убраться подальше от матери.
Поэтому в тот последний год я прикладывала много усилий к учебе. Конечно, работа в кафе занимала время по вечерам, но я успевала. Богдан тоже погрузился в занятия, ему оплатили репетиторов, и случалось, что мы с ним виделись только в школе. Писали друг другу в «Вайбер», кидали смешные мемы, и на этом все.
Зато с Матвеем я стала видеться гораздо чаще.
Он встречал меня после работы – всегда вооруженный длинной палкой, всегда в черном и всегда разноглазый. Стоял у ворот, сунув руки в карманы, и щурился, глядя на меня. Он редко улыбался, и эта его мрачность в дополнение к черной подводке создавала невероятно романтический образ.
– Заработала денег? – спрашивал он с легким сарказмом в голосе. Для него моя пара сотен гривен была мелочью, ведь прибыль от автомойки приносила ему стабильный доход.
Он водил меня на автомойку, показывал маленький магазинчик рядом с ней, который тоже принадлежал его семье. Спокойно брал там в холодильнике мороженое и пару бутылок воды, и мы шли дальше, довольные и веселые. Мне казалось странным, что все работники, и на автомойке, и в магазине, относятся к нему с почтением и даже как-то радуются ему.
– Как ты считаешь прибыль? – недоумевала я. – Кто договаривается о поставках продуктов, о найме людей на работу, о выплате денег? Я понимаю, что раньше это делал прадед, но сейчас кто этим занимается?
– Прадед тоже не очень вникал. Он был ведьмаком, и у него были другие заботы. Есть тот, кто занимается благосостоянием нашей семьи, это его забота. В том-то все дело, – не очень весело пояснял Матвей.
– Кто это? – не понимала я.
– После расскажу. Это тоже связано с семейными тайнами, и тебе пока лучше не знать. Некоторые вещи лучше вообще не знать.
Мы шли маленькими извилистыми улочками, перелезали через какие-то заборы, пробирались за гаражами, лишь бы избежать встречи с братьями Вивчарами.
– Говоришь, они тоже в клане? Их предки когда-то были польскими шляхтичами? – интересовалась я.
– Да прямо! Они потомки пастухов, и фамилия у них соответствующая. Примазались каким-то образом к клану и теперь вот изображают умных и важных, а на самом деле просто чистильщики, выполняют поручения старших в клане, и даже я выше их по происхождению.
– Ну да, ты же правнук ведьмака.
– Это не шутки, – коротко бросал Матвей и отказывался развивать тему.
Я приставала к нему с просьбой отвести к пане Святославе, но Матвей уверял, что сейчас не стоит соваться никуда. Лучше тихо отсидеться, пока не перестанут пропадать девушки.
– Думаешь, это делает та ведьма, которая нам являлась ночью? – уточняла я.
– Уверен. В любом случае это ее рук дело. Она дала возможность встать из могил тем двум ведьмачкам, которых когда-то убил мой дед. Потому лучше по-тихому отсидеться, никуда лишний раз не лезть. Сиди дома, слушай музыку и учи уроки. Или приходи ко мне, если совсем скучно.
2
Наш классный Григорий Луша тоже считал, что сейчас лучше не искать приключений себе на одно место, а спокойно сидеть дома. Он собрал наш класс после уроков и устроил целое выступление по этому поводу.
– Пока полиция не нашла того, кто похищает девушек, вам всем лучше отложить поздние гулянки. Никаких клубов и дискотек, никаких баров и кинотеатров. И даже такси вам не поможет, потому что маньяк может оказаться водителем этого такси. Вы же понимаете, да? – говорил он, прохаживаясь между рядами.
Соломия кокетливо взмахнула ресницами и томным голосом произнесла совершеннейшую банальность:
– А если меня в кинотеатр отвезет мой отец на своей машине? Тогда можно?
– Конечно. – Григорий улыбнулся. – Когда рядом будут родители, тогда можно. А без них сидите дома и даже во двор покататься на качельках не выходите. Потому что…
Он не договорил, его перебил Даниил Молчанский:
– Потому что маньяком может оказаться наш сосед, знаем. Смотрели нужное кино.
– Молодец. Правильно мыслишь. В общем, милые мои, – Григорий уселся на первую парту и поправил воротник расстегнутой клетчатой рубашки, – вы должны сами подумать о собственной безопасности.
– А если патрулировать улицы каждый вечер? – спросил Кутянский Макс, самый высокий и самый толстый мальчик в классе. Он был таких огромных размеров, что ребята прозвали его Шреком, и он правда чем-то походил на этого зеленого тролля. Может, круглым носом и толстыми губами, а может, привычкой выдавать глупые шутки.
– Кутянскому не страшно, он лишь сядет на маньяка и сразу его раздавит, – пошутила Вика Молотова.
– А остальные попадутся преступнику на крючок, – покачал головой Григорий. – Это глупые идеи. Пусть ваши родители решают, будут они патрулировать город или нет.
– А что, были такие разговоры? – спросил Кутянский.
– Были, – многозначительно пропела Соломия. – Но тебя они не касаются никак.
У Кутянского не было отца, мать сама растила его и младшего брата, и Кутянские считались самыми невоспитанными детьми в школе.
– Ладно, давайте договоримся так. Вы сидите по домам и честно никуда не ходите по вечерам. А я, в свою очередь, организую пикник. Погода стоит хорошая, и мы можем все вместе сходить в лес. Я буду с вами и еще парочка родителей. Кутянский Макс подстрахует, конечно, и тогда никакой маньяк нам не будет страшен. Возьмем с собой сосисок, картошки, может, курятину. Запечем все на костре, поедим и потанцуем. Музыку я вам обеспечу. Что скажете?
– Классно! – воскликнула Шпаковская Христя. – Просто классно!
Я сидела себе на задней парте и помалкивала. В одном ухе у меня торчал наушник с неизменным Адамом Ламбертом, и весь разговор слегка разбавлялся хорошей музыкой.
Итак, решено было отправиться на пикник всем классом. Я тоже решила пойти.