1
После ужина Марьян нахально заявил, что хочет немного отоспаться и до двух часов ночи мы можем спокойно смотреть сериалы, играть в игры и лопать чипсы, но быть начеку. Если услышим что-то подозрительное и опасное, тут же обязаны его разбудить, а после двух часов ночи он встанет и отправит нас спать. Завтра воскресенье, в школу нам не надо, и мы сможем спать, сколько хотим.
Мне это было на руку, потому что я еще не все секреты рассказала Матвею. Конечно, я не могла заговорить о Желанной при Марьяне. Поэтому, едва перестал поскрипывать диван в гостиной, я закрыла дверь на кухню и, сделав себе кофе, уселась за стол.
– Так вот, – тихо, очень тихо заговорила я. – Во-первых, запись в Желанной, где твой прадед Стефан пожелал стать полицаем. Мы должны поговорить об этом. И во-вторых, я постоянно общалась с Тем, кто исполняет желания. То есть я постоянно писала в Желанной. Кроме того, я загадала еще два желания.
Конечно, о последних событиях и сломанной ноге сестры я рассказала довольно скупо и коротко, без подробностей насчет внутренней тьмы и желания отомстить. Рассказ вышел короткий и довольно циничный.
Матвей слушал молча и после какое-то время помалкивал. Теребил на руке кожаный браслет-ленточку с металлическими заклепками, иногда поглядывал на меня разноцветными внимательными глазами. После заговорил, и лишь хрипотца в голосе выдавала его волнение.
– Ты представляешь, какую глупость сделала?
– Ты про сломанную ногу Снежаны?
– Я про то, что ты выбалтывала все секреты неизвестной силе, выполняющей твои желания. Ты же понятия не имеешь, кто может стоять за этим всем. Ты не знаешь, что задействуется, когда выполняются желания, кто может прийти на выпускной.
– Зато я узнаю, кто выполнял мои желания.
– Да какая разница? – Матвей вскочил и прошелся по комнате. – Какая разница, кто их выполняет? Не надо было тебе вообще писать что-либо в Желанной. Дед говорил, что эта книга завладевает людьми и делает их рабами собственных желаний. Давай сожжем ее к чертям!
– Нет. Потому что там есть ключи к прошлому твоего деда. Стефан ведь тоже воспользовался Желанной, и его желания исполнились. Но ты прав, это нехорошие желания, это не про создать семью, родить детей и жить в мире и согласии. Это про отомстить. Я тоже воспользовалась книгой, чтобы отомстить. И тот, кто сделал самую первую запись, тоже хотел отомстить. Но кому мстил твой прадед? За какую вину?
– Ладно. Но Желанная останется у меня. Ты больше не будешь в ней писать.
– А выпускной?
– Да черт с ним, с выпускным! Не ходи на него, и все!
Я ничего не ответила. Молча отдала Матвею книгу и молча следила, как он уносит ее вниз, в мастерскую прадеда. Внутри у меня будто что-то оборвалось. Я понимала, как мне будет не хватать общения с Тем, кто отвечает на вопросы.
Разговор больше не клеился, и мы растянулись, я – на тахте, Матвей – в кресле, вытянув ноги и пристроив под голову маленькую подушку. Еле горела настольная лампа, бросая желтый свет на шторы, за которыми время от времени мяукал черный котяра Матвея, так называемый Скарбник, словно жаловался на свою суровую судьбу.
Спать мне не хотелось. Едва закрывала глаза, как появлялась темная фигура матери, ее покатые плечи, длинные руки с растопыренными пальцами. И слышался низкий голос, такой хриплый и полный ненависти, что сердце останавливалось от страха.
Итак, карты раскрыты и ничего уже не будет по-прежнему.
– Надо освободить Богдана от колдовства, – тихо проговорила я в сумрак комнаты.
– Это сделает Совет, не мы, – ответил Матвей.
И мы оба снова замолчали. Так и сидели до двух часов, а после появился Марьян, встрепанный и сонный, глянул на нас и велел убираться наверх и ложиться спать.
2
– Тебе не следует больше ночевать дома, – заявил утром Марьян, торопливо намазывая хлеб маслом. – Это опасно. Каждый вечер ты должна быть тут. Я проверю. Если не послушаешь, приду к тебе домой и уведу силой.
– Я поняла. Но там моя сестра, и она тоже в опасности.
– Твоя мать вряд ли ее тронет. Но к тебе будет подбираться постоянно.
– Зачем им я?
– А ты подумай. – Марьян внимательно глянул на меня, откусил от бутерброда и направился в коридор обуваться. – Сидите дома, ведите себя тихо. Понимаете, ребята?
Мы понимали. И не возражали.
Вся следующая неделя была тихой и спокойной. Я удачно сдала все экзаменационные тесты и уже предвкушала момент, когда у меня примут документы и я поступлю. Матвей вдохновенно занимался своими клумбами и иногда красил рябиновые бусины в черный цвет.
Марьян каждый вечер приходил к нам домой, и мы настолько сблизились, что стали играть в карты и вместе смотреть на ноуте «Сверхъестественное». В городе перестали пропадать девушки, за прошедшую неделю не пропала ни одна. Возможно, наша проклятая ведьма решила затаиться, и мы тоже немного расслабились.
Снежанка старалась избегать меня. Она сидела дома – с костылями особенно не нагуляешься, – и Богдан иногда навещал ее. Один раз мы даже столкнулись с ним в подъезде: я выходила и во дворе меня ждал Матвей, а Богдан поднимался по лестнице.
Он сказал «привет» таким ровным, спокойным голосом, словно мы с ним были едва знакомы. Скользнул взглядом и прошел мимо.
Все это было отвратительно и мерзко, и я не могла понять, как Снежанка будет разговаривать с ним после всего, как будет смотреть ему в глаза. Совсем уже мозгов у нее не осталось, что ли? Или мать настолько имеет над ней власть, что думает Снежанка только материнскими мыслями?
– Это приворот, он именно так и действует, – пояснил умный Матвей. – Он лишает человека свободной воли, делает его похожим на куклу-марионетку.
– Надо запретить такое колдовство.
– Так кланы и пытаются.
– Неудачно.
– Видимо, да.
До выпускного оставалось всего несколько дней, и я нервничала все больше и больше.
Огромную коробку, обернутую в тонкую полупрозрачную бумагу, принесли вечером в субботу. Я заскочила домой на несколько минут, чтобы узнать, как дела у сестры, и забрать некоторые свои вещи, и увидела коробку на собственном письменном столе у монитора.
– Что там? – тут же спросила Снежанка, и в ее голосе был только интерес и ни капли обиды.
– Сейчас посмотрю, – зло буркнула я и быстро развязала белую ленту.
Там лежало платье. Темно-вишневое, с открытым лифом. Увидев название фирмы на бирочке, я обалдела. Мне была известна эта сеть свадебных салонов, и я приблизительно знала, что их наряды стоят, как половина нашей квартиры, наверное.
– Это не ты купила, – быстро сказала Снежанка, заглядывая мне через плечо. – Ты столько не зарабатываешь. А еще говоришь, что живешь на собственные деньги и ужасно независима.
– Меня пригласил на выпускной один парень. Я его не знаю. Сказал, что я должна быть в платье, которое выберет он, – уклончиво ответила я. – Так надо, это не от меня зависит.
– Что за парень? Не Матвей?
– Нет.
– А Матвей знает, что на выпускном ты будешь с другим?
– Знает. Он не против, потому что всего лишь мой друг, а не парень.
– Да, я уже поняла, что у тебя целая куча друзей и все готовы платить за тебя. Везет.
– Только не начинай. Я не делала приворотов и не колдовала.
– Я тоже, представляешь?
– Это сделала за тебя мать.
– А может, она и за тебя это сделала? Поэтому ты сейчас стоишь с платьем, которое стоит не меньше тысячи баксов.
Я молча сунула коробку за диван и ушла. Если мать в порыве злости порвет эту вишневую красоту в клочья, я переживать не стану.
Глава шестая. Мирослава
1
Ночами я лежала без сна и думала. Действительно ли мне хотелось, чтобы Снежанка сломала ногу, хотелось видеть ужас на лице матери? Или я просто не желала, чтобы сестра участвовала в этом дурацком шабаше? Что больше волновало меня – месть или забота о сестре?
Была ли я до конца уверена в своем решении? То ли желание записала в Желанной?
Мне хотелось поговорить об этом, но Матвей был серьезным и хмурым и смотрел на меня с легким испугом, словно я сама стала источником злости и темной магии. А больше никому открыться я не могла. Не говорить же об этом с Вивчаром?
Марьян, наоборот, был весел и деловит. Каждый вечер он наедался у нас так, будто жил один в квартире без кухни или совершенно не умел готовить. Временами я ловила на себе его пристальный взгляд и кривила губы. Мол, нечего на меня пялиться.
Наши ночи стали спокойными и предсказуемыми.
Я заранее знала, что после ужина сыграем в карты – Марьян умело завалит меня и Матвея и в который раз станет победителем, – после посмотрим пару серий «Сверхъестественного», обсудим методы борьбы с ведьмами и ляжем, наконец, спать. Парни дежурили по очереди, но меня освободили от охранных обязанностей, и я сразу отправлялась в небольшую комнатку наверху, где теперь находились мои вещи и учебники.
Там я могла лежать на кровати и думать о чем угодно.
Ближе к полуночи приходил черный котяра Скарбник, усаживался на край моего одеяла и хитро щурил желтые глаза. Матвей его недолюбливал и иногда пинал ногой, если кот оказывался не слишком проворным. Но я к этой зверюге относилась по-доброму. Да и как еще относиться к такому милому и пушистому котику, который устраивается в ногах теплым клубком и звонко мурлычет?
– Ты что, чешешь за ушами моего Скарбника? – удивился однажды Матвей, когда заглянул ко мне в комнату и увидел эту картину маслом.
– Ему нравится спать около меня.
– Это же Скарбник, злой дух!
– Это милый котик. Матвей, иди уже спать и мне не мешай.
– С ума сошли все…
– Пока нет. Но если я не посплю, то точно сойду.
А еще Скарбник умел прогонять злые сны. В первую же ночевку в этой маленькой комнатке в доме Матвея мне приснилась мать. Лохматая, огромная, черная, она шла на меня, растопырив руки и весело приговаривая: «Убью тебя, Мирка, негодница». От этого сна я проснулась вся мокрая, дрожащая и понеслась вниз, перепрыгивая через ступеньки. На кухне сидел Марьян, его оружие лежало рядом на столе, и рукоять меча – витая крестовина – слегка поблескивала в желтом кухонном свете.
– Не спится? – спросил он, поднимая голову.
– Страшный сон, – буркнула я, включая чайник.
– Думаешь, после кофе будет спаться лучше?
– Мне помогает.
– Тогда ладно.
Я молча залила кипятком пару ложек молотого кофе – Марьян скривился, потому что предпочитал кофе, сваренный в турке, – и ушла наверх. У самой двери меня встретил черный кот, здоровенный, пушистый, желтоглазый. Потерся о мою ногу, запрыгнул на кровать и довольно мурлыкнул. Я не стала его прогонять, к котам я отношусь очень хорошо.
Едва я допила кофе и закрыла глаза, как внутри разлилось удивительное спокойствие. Мягкое кошачье брюхо грело мои ноги, из приоткрытого окна долетали удивительные запахи летней ночи, и я вдруг почувствовала странную радость. Вместе с этой радостью я и уснула и спала до самого утра. И лишь утром, наблюдая, как удаляется из комнаты черный котяра, вдруг поняла, кто обеспечил мне спокойный отдых. С той поры Скарбник и приноровился спать в моей комнате.
Наяву я видела мать всего пару раз за неделю, и она всегда была отвратительно счастлива. Встречала меня улыбкой и ласковыми словами: «Вот и шлендра наша пожаловала. Ужинать будешь? Картошка на плите, сосиски в холодильнике».
Она много готовила, как будто в нее вселился дух какого-то бешеного повара. Пирожками были завалены все большие миски в доме, и даже в огромной эмалированной кастрюле на балконе я нашла целую кучу уже засохших пирожков. Котлеты занимали весь холодильник, салат «оливье» сиротливо пристроился на самой верхней полке, и там же, засунутые сбоку, лежали нарезанные бутерброды с колбасой и сыром. Кто станет все это есть, было непонятно, потому что после странного случая ночью, когда мать чуть не задушила меня, я не притрагивалась ни к какой еде в собственной квартире.
Матвей кормил сытно, но даже если бы пришлось голодать, я бы и кусочка не откусила от этих пирожков. И как только Снежанка жила с нашей матерью?
– «А я и не знал, что любовь может быть жестокой…» – отвратительно фальшивя, напевала мать киркоровскую песню и раскатывала тесто.
Я проверяла свое платье – темно-вишневое великолепие так и лежало в коробке за диваном, – после доставала из шкафа летние майки и шорты, кидала их в рюкзак, брала вторую пару конверсов из шкафа, еще одну джинсовую рубашку и уходила.
2
Экзамены были сданы, баллы получены. Последний звонок прозвенел – мать стояла в толпе родителей и рыдала как ненормальная, пока я в красивой вышиванке и с красной лентой через грудь уходила с остальными одноклассниками с последней линейки.
Григорий наш Луша собрал всех в последний раз, чтобы обсудить выпускной. Так как в классе полно было детей из состоятельных семей, то решили не экономить на празднике. Заказали модный ресторан в Старом городе, ведущих, оркестр, дизайнеров по интерьеру, чтобы все было в шариках и бантиках. Пригласили фотографа для фото- и видеосъемки.
Мать ругалась, услышав сумму, которую надо сдать, но не очень. Потому что деньги конечно же передала моя бабушка, загадочная пани Святослава. Ну и ладно.
Решили устроить выпускной в форме костюмированного бала, чтобы все были в масках. Мне это казалось детским садом, но возражать против общего решения я не стала. Соломия тут же стала развивать идею, что Кутянский конечно же должен быть в маске Шрека. При этом она поглядывала на Матвея и довольно улыбалась. Матвей мой стал невероятно популярным среди девочек класса и умудрился составить конкуренцию неотразимому Луше. Даже Поверчучка, которая всегда была преданной поклонницей Григория, и та время от времени улыбалась Матвею с видом роковой соблазнительницы.
Я от всего держалась в стороне. Мне было плевать, каким будет бал, как я буду выглядеть в толпе красивых и успешных. Если бы не это темно-вишневое платье в белой коробке, я бы явилась в черных шортах и черной футболке. И сделала бы новый пирсинг в бровь. А так оставалось лишь гадать, какой образ создаст стилист от Того, кто отвечает на вопросы.
Так все и шло до самого выпускного. В тот день я планировала ночевать у Матвея. Пришла домой, чтобы забрать платье, – и, как всегда, случилось непредвиденное. С моей сестрой частенько случались всякие неприятности, и большинство из них – не по моей вине.
3
Снежанка боялась всего на свете: темного коридора, незакрытых шкафов, темных подъездов, страшных фильмов и строгих учителей. И нашу мать она тоже боялась конечно же. Она старалась быть максимально осторожной, но иногда ей просто не везло.
В день моего выпускного, где-то в половине третьего я заскочила домой за платьем и увидела рыдающую Снежанку. Она сидела на кровати, и слезы заливали не только ее щеки, но и футболку, руки, и даже на штаны прилично накапало.
– Ты чего? – спросила я. – Мать наорала? Или Богдан наконец поумнел и бросил?
– Тебе бы… – Снежанка икнула и всхлипнула. – Тебе бы только смеяться. А я упала… – Снова судорожный всхлип. – Упала и сломала руку…
Сестра свободно передвигалась по всей квартире на костылях. Мать убрала из коридора лишние коробки с обувью, чемодан на колесиках и пару толстых сумок, в которых хранила старое барахло «на всякий случай». Снежанка ловко скакала из кухни в комнату, из туалета в ванную и пользовалась только одним костылем. Кто оставил тазик перед дверью ванной, я так и не поняла, меня ведь в доме не было. Снежанка, вместо того чтобы отодвинуть его, попыталась перешагнуть и полетела на пол, загромыхав и своим костылем, и своим гипсом. Рука подвернулась, и теперь запястье болело так, что сестра моя заливалась горькими слезами.
– Как я буду жить с поломанной ногой и поломанной рукой? Как инвалидка какая-то… – рыдала она.
– Дай гляну, – быстро попросила я.
Конечно, в медуниверситет я еще не успела поступить, но представление о сломанных руках имела, потому что сама ломала их не раз, катаясь на велике. Обычно место перелома опухает на глазах и болит.
Запястье сестры, на счастье, не опухло и не посинело. Никаких изменений, хотя, когда я повернула ее ладонь, сестра вскрикнула и выдернула руку.
– Это просто ушиб, я так думаю, – очень решительно и веско заявила я.
– Оно так болит, как будто я его сломала, – ныла Снежана.
– Нет, не сломала, говорю тебе. Перестань плакать. Сейчас перестанет болеть, вот увидишь.
– Как я буду мыть голову? Как я сделаю себе чай?
– Мать придет и поможет.
– Не придет. Она сегодня поедет ночевать к теть Свете.
– Той самой, которая посоветовала ей хорошую ведьму для приворота?
– Ну да, к ней. Она будет ночевать у нее, и мне придется сидеть одной в квартире. А я боюсь…
– Так попросила бы мать остаться.
– Я попросила. Она наорала на меня, сказала, что в моем возрасте пора перестать бояться темноты.
– Никто ни в каком возрасте не перестает бояться темноты, – тихо проговорила я. – Темноту надо бояться всегда. Особенно ту, что внутри тебя…
– Внутри кого? – не поняла Снежана.
Я посмотрела на зареванную сестру и вздохнула. Придется, видимо, сегодня заночевать дома. Конечно, все мои пижамы, косметика и полотенца у Матвея. Но парочка старых футболок найдется в шкафу, так что не все потеряно.
И я, забыв о том, что выпускной именно сегодня вечером, осталась ночевать вместе со Снежанкой. Мотнулась, купила на обед йогурта, бананов, киви и немного клубники, сделала фруктовый салат. Заварила крепкий кофе – почему-то по рецепту Марьяна, отыскав на полках турку. Скачала на компьютер какую-то мрачную страшилку и уселась смотреть, поедая фруктовый салат и соленые орешки.
– Почему ты не ешь то, что приготовила мама? – спросила Снежанка, которую разбирала охота поболтать со мной.
Отвечать ей не хотелось, и лишь когда сестра третий раз повторила вопрос с настырностью неутомимого ребенка, я стянула наушники с головы и внятно ответила:
– Потому что не хочу отравиться. И не хочу растолстеть.
– Отравиться?
– Думаешь, мать не отравит меня?
– Ты с ума сошла?
– Возможно. Просто я не ем жареное тесто, я уже говорила.
– Мать говорит, что ты всем брезгуешь, потому что ходишь к своей бабушке и питаешься в ее ресторане.
– Пусть говорит что хочет.
Снежанка на какое-то время замолчала, после снова пристала с вопросами. Не хочу ли я померить платье? Не ревнует ли меня Матвей? И неужели я ни разу не целовалась с таким красавчиком?
Я отмалчивалась, пытаясь вникнуть в суть ужастика, который смотрела. В этот момент зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и я какое-то время таращилась на него, размышляя, отвечать или нет. В конце концов любопытство взяло вверх, и я провела пальцем по экрану:
– Слушаю.
– Добрый день. Это стилист, мы должны с вами встретиться сегодня вечером. Я приду к вам через сорок минут, договорились?
Стилист, елки-палки! А я и забыла, что в семь часов вечера у меня выпускной! Возня с рукой Снежанки и с готовкой обеда совершенно вытеснила у меня из головы все сегодняшние события!
Стилист от Того, кто отвечает на вопросы!
– Ладно, хорошо, договорились, – пробормотала я, вскакивая с дивана.
– Назовите свой адрес, хорошо? – промурлыкала девушка, и я объяснила, как до меня добраться.
– Это кто? – тут же забеспокоилась Снежанка.
– Это стилист, который сделает мне макияж для выпускного.
– Ты все-таки идешь? Я думала, что ты останешься дома со мной…
– Я тоже так думала. Но я все-таки иду. И ты поедешь со мной, не ной. Не будешь сидеть тут одна.
– На костыле?
– На машине, дурочка. Вызовем такси, на это денег у меня точно хватит.
4
Молодая стройная девчонка сказала, что ее зовут Милана и что все услуги уже оплачены. Она влетела в квартиру, как быстрая птичка, тряхнула короткими светлыми волосами и ослепительно улыбнулась, оглядывая меня.
– Тут еще кое-что велели вам передать. – И она сунула мне в руки две коробки.
В одной оказались вишневые туфли на небольшом каблучке, в другой – вишневая маска, украшенная кружевом, и сережки. Крошечные блестящие стразы и золото – я уставилась на это великолепие, а Снежанка, которая топталась рядом, опираясь на костыль, радостно завопила.
– Это похоже на бриллианты! – пропищала сестра.
– Девочки, у нас мало времени. Я занимаюсь только одной или вами двумя? Мне заплатили хорошо, и я могу накрасить и заплести вас обеих, – сказала Милана.
Снежанка, понятно, тоже захотела себе макияж и прическу, и мы принялись за дело.
Чуть больше часа кропотливой работы, и, посмотрев в зеркало, я увидела очень нежный и мягкий образ. Мои отросшие черные волосы были откинуты назад, заплетены в маленькие косички и украшены крошечными розовыми и белыми бутончиками. Сзади, на затылке и за ушами, пряди оставались свободными, их концы ложились мне на шею и плечи. Небольшие стрелки подчеркивали миндалевидный разрез глаз и делали взгляд более глубоким и нежным. Никаких грубых черных штрихов, уголки бровей оттенены, губы – нежно-розовые. На меня из зеркала смотрела совершенно другая девочка, непривычно красивая и строгая. Сережки поблескивали, волосы ложились мягкими завитками.
– Ваш парень попросил, чтобы серебряный крестик остался у вас на шее, – сообщила Милана. – Поэтому пусть он там и будет. Теперь вторая сестричка. – И девочка-стилист кивнула Снежанке.
Глаза моей сестры и так были выразительными, но благодаря умелому макияжу засияли как звезды. Вымытые волосы были уложены и завиты. На уши подобрали серебряные сережки из Снежанкиной коробки с украшениями. Глядя на сестричку, я довольно улыбнулась.
Мы обе были красивы. Невероятно красивы, и что-то было в этом всем классное. Здоровское и потрясающее! Мы, две сестрички, отправлялись на выпускной. И матери тут не было, чтобы дурацкими замечаниями испортить настроение.
Милана помогла мне облачиться в платье. Сестре подобрали кое-что симпатичное из ее гардероба. И, глядя на себя в зеркальную дверцу шкафа-купе, я почувствовала, как невероятно нервничаю. Мокрые ладони, сжимающийся желудок, громко стучащее сердце – я едва не падала в обморок при мысли о том, что сегодня увижу Того, кто отвечал на мои вопросы.
Почему я так нервничаю? Почему придаю этому столько значения? А вдруг он старый и уродливый?
– Вы говорили по телефону с моим парнем? – быстро спросила я Милану.
– Он заезжал ко мне. Мы списались по «Вайберу», и он привез туфли и маску. Красивый у вас парень, – ответила Милана, улыбаясь.
Итак, он красивый. Кто же это? Луша?
Почему я столько думаю о нем? С ума сошла, наверное…
– Вызовем такси минут через двадцать, – проговорила я, в очередной раз рассматривая себя в зеркале.
– Ваш парень сказал, что пришлет машину и чтобы вы не вызывали такси. Велел дождаться звонка. Насколько я поняла, он вызовет белый джип. И еще он просил передать, что будет в черной маске с серебряными узорами. Я могу идти, да?
Милана улыбнулась и упорхнула.
5
– Белый джип? – Снежанка смотрела на меня и хлопала ресницами. – Где ты нашла такого парня?
– В старой-престарой книге, – тихо проговорила я.
– Что? – не поняла сестра.
– Он сам меня нашел.
– Ты знаешь, сколько стоят эти сережки?
– Снежка, можно хоть сегодня без денежного подсчета? Я не просила об этом. Мне ничего такого не надо, понимаешь? Это не потому, что я этого хочу. Я этого не хочу, я бы вообще не пошла на выпускной.
– Так почему же идешь?
– Надо кое-кого увидеть.
– Кого?
– Парня, который прислал мне это платье и сережки.
– А ты что, его не видела?
– Ни разу.
– Как такое может быть?
– Вот так. Нам звонят. Приехала наша машина. Это действительно белый джип.